Кошак (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

— Мне надоело ждать, кот. Ты мой. Я хочу тебя взять. Сейчас, — голос сребровласой сорвался на рык. От женщины дохнуло возбуждением.

Удар раскрытой ладони в грудь — и меня откидывает на кровать. Новый бросок, вслед за ударной рукой, без паузы — и Триша с утробным рычанием занимает вожделенную позицию «сверху». Я пытаюсь достать её когтями, сжать, надавить, но когтистая ладонь пепельноволосой берёт в захват самое ценное, проходит между ног, не оставляя и тени шанса.

— Когти убери, — в приказном тоне обрубает метиллия.

— Нет.

— Будет больно.

— Плевать. Или играем на полную, или рви. Только мы не на базе, здесь нет регенератора.

Против ожидания, девочка встретила мои слова нечитаемой ухмылкой и убрала стальную клеть между ног. Нежно прошлась ладошкой по низу живота. А потом резко, в одно движение, погрузила в себя разгорячённую плоть.

— Я скучала, кот! — рычит, делая первое круговое движение. — Наглый, упёртый. Мой!

— Ну здравствуй, сестра по наставнице! А как я скучал!

Первые взблески когтей на теле прелестницы были подобны первым каплям дождя. Редкие и такие же намекающие. Дальнейшее превзошло наши обычные с этой бестией игры. Мы любили друг друга. Жадно, самозабвенно, беря и отдаваясь без остатка. Когти мелькали по телам, вызывая сдавленные стоны, заставляя плоть трепетать, а тела выгибаться под их напором. То я, то она оказывались полностью одержимы дарящими возбуждение и удовольствие полосками неземного металла. Не было сил противиться нажиму, оставалось лишь биться в пленивших, казалось, самоё естество, стальных скрепах. Так пичужка бьётся в клетке, беспомощная и безумная.

Когда острия впились в объёмные горошины сосков сребровласой, она завыла — протяжно, неостановимо, тоскливо. В этот момент женщина полностью лишилась способности сопротивляться, превратилась в пластилин, в существо, одержимое лишь одной мыслью — получить вожделенное удовольствие. До меня Триша даже помыслить не могла, что способна настолько глубоко отдаваться. Со мной же все её страхи и комплексы, давно побеждённые и скрытые под дублёной шкурой опытной хозяйки жизни, вылезли наружу, видоизменяясь. Она больше не страшилась их. Но и не смирилась. Она лишь приняла нашу странную зависимость такой, какой она была — абсолютной и бескомпромиссной. И сейчас я, совершенно буднично, пользуясь своим полным контролем над её возбуждением, опрокинул девочку на бок, а потом и вовсе подмял под себя.

За спиной сомкнулось плотное кольцо ног. Женщина взяла то, что нужно было ей больше жизни, и не собиралась отпускать. Стальные мышцы сдавливали до костяного хруста. Только крайнее напряжение мышц позволило сохранить целостность скелета. Игры с валькирией всегда проходили по грани. Кошка не считала необходимым сдерживаться, как не считала необходимым одёргивать меня, когда уже я проявлял свою неукротимость. Ей нужно было пленить своего любовника так, чтобы он не смог больше удрать. Охотница. Даже в таком положении Тиш не утрачивала своей повадки матёрой хищницы.

Мои когти волнообразно двигались. Их пульсация была физически ощутима, создавая естественное подобие вибрации от какой-нибудь утончённой секс-игрушки. Оргазмы накрывали кошку раз за разом, вырывая из горла глубочайшие стоны, переходящие в рык в мгновения наивысшего возбуждения. И в какой-то момент организм сребровласой получил вожделенную разрядку, она насытилась. Конечно, девочка могла и дальше получать удовольствие, делать это часами и даже сутками напролёт, но конкретно сейчас настал момент, когда валькирия смогла перебороть мой напор. Я понял это по когтям, оплётшим уже мою грудь, по их осмысленным и целенаправленным движениям, пришедшим на смену бессистемного царапанья слепой страсти.

Я не выдержал, прогнулся, подставляя пленительнице шею и грудь. Тогда к когтям добавились губы: хищница была готова взять любой предложенный к сдаче оплот. Опытные манящие касания заставляли не просто выгибаться, они теперь порождали всё нарастающие амплитудные движения и стоны. Сознание полностью растворилось в этой жуткой, сводящей с ума, становящейся самоцелью ласке. И когда напор вдруг ослаб, а выгибающееся в плену когтей тело перестало получать вожделенное удовольствие, я не выдержал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ещё!.. — выдавил срывающимся от возбуждения голосом. — Кошка, ещё! Не останавливайся, прошу!

— Мой! — сытой охотницей прорычала в ответ Триша. Она была довольна. Этого-то она и добивалась. Хотела услышать мой голос, мою мольбу. Любила это ощущение абсолютной власти, любила ощущать её, эту власть, в каждом жесте и звуке. Это была часть нашей с ней игры — время от времени потакать её природе.

— Да, да, кошка! Твой!

— Ты получишь то, что просишь, — милостиво промурчала сребровласая бестия, вновь раскручивая маховик запредельного удовольствия. Меня бросило на неё, совершенно лишённого собственной воли.

Сколько раз мы вот так, полностью, отдавались и брали? Никто не считал. Это было нереально, мы просто не помнили себя в этой сладострастной игре. Только чудовищная усталость — о нет, не физическая! — бросила нас в объятья друг друга, погружая в спасительное забытьё сна.

Сноски:

(6) За основу этой ситуации взят реально имевший место в практике революционного движения Российской Империи случай (Из справки Московского Охранного Отделения Департамента Полиции о террористическом кружке И.Распутина//ГАРФ. Ф.102. Д-5. 1896 г. Д.38 Ч.1 Лл.3(об)-30(об)). Независимая группа социалистов-революционеров в Москве наметилась взорвать бомбу во время приезда в мае 1895 года в город Императорской семьи. Создание бомбы поручили отчисленному из МГУ из-за недостатка денег на учёбу студенту-химику Бахареву В.Д… Интересно, что студент этот реально был увлечён своим делом и разрабатывал бомбу исключительно с целью поддерживать на плаву собственную лабораторию. Ему было, в общем-то, наплевать как на Императора, так и на революционеров, он был одержим только опытной наукой. А ещё у него была мечта. Бахарев хотел, когда доведёт бомбу до ума, взорвать одну из них на проспекте, где гуляли проститутки. В этом он признался на допросе, когда группу взяли. Оказалось, студент, несмотря на формальную принадлежность к революционному движению, был тем ещё поборником нравственности…

(7) В общем-то за основу этой идеи опять взят опыт бомбистов Российской Империи. Доморощенные химики всех мастей, вчерашие студенты, буквально на коленке создавали взрывные устройства. Часто случалось, что они взрывались значительно раньше, чем приходил черёд их использования по назначению. Часты были случаи взрывов во время снаряжения уже готовых взрывных устройств. Особенно от этого страдали гостиницы, где размещались такие прибывшие для совершения терракта борцы. Но и на квартирах взрывы были не редки. Спрашивается, почему при таких обстоятельствах подозрительным личностям не отказывали в частном постое? Интересно, что зачастую сами хозяева наёмных комнат симпатизировали подпольщикам и вполне осознанно сдавали им жильё, а то и отдавали в пользование почти бесплатно.

(8) На подобный метод работы республиканской агентуры автора натолкнула занятная историческая личность — Тихомиров Лев Александрович. Идеолог «Народной Воли», член её Исполнительного Комитета, до того входил в кружок чайковцев, принимал активное участие в создании общества «Земля и Воля». Видный революционер. После разгрома полицией «Народной Воли» эмигрировал (1882). Разочаровался в террористических методах борьбы, отошёл от революционной деятельности. В 1888 году опубликовал брошюру «Почему я перестал быть революционером» (проплаченную Охранкой), подал прошение о возвращении в Россию, которое было удовлетворено. Выступал ярым идеологом самодержавия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Всё это стало реальностью благодаря работе зарубежной агентуры царской Охранки. В ответ на активные публикации в журналах, где Тихомиров выступал редактором и автором многих текстов, Охранка наняла другого автора. И тот принялся публиковать всевозможные статьи в радикальной Парижской печати, втаптывающие в грязь сами кружки подпольщиков. Нелицеприятные факты из жизни кружков и эмиграции, насмешки над поведением революционеров, которые только языком треплют, но не делают. На одну публикацию социалистов Охранка отвечала тремя. Это привело к отходу Тихомирова от активной работы, к апатии, к разочарованию в соратниках, и в конечном счёте — в революционной борьбе вообще. Операцией по дискредитации руководил Заведующий заграничной агентурой в Париже П.И. Рачковский («Доклад заведующего агентурой в Париже П.И. Рачковского в Департамент полиции о разработке Л.А. Тихомирова»//ГАРФ. Ф.102. Д-3. 1887. Д.69. Лл.15–16 и «Письмо заведующего агентурой директору Департамента П.Н. Дурново о наблюдении за деятельностью русских революционных организаций за границей»//ГАРФ. Ф.102. Д-3. 1888. Д.28. Лл.24–25).