Француженки не спят в одиночестве - Джейми Каллан

Вернуть себе красоту

Вот что писала 12 марта 2008 года писательница Камилла Палья о наших американских кинозвездах на недавнем шоу, посвященном вручению премий Академии киноискусства:

«Среди череды гламурных молодых актрисулек на красной ковровой дорожке перед вручением „оскаров“ — с их безвкусными, отполированными стилистами нарядами, с их костлявыми, иссушенными пилатесом руками, с их обездвиженными лицами и глупенькими усмешками, с их бессмысленными самоуверенными голосками, — этого просто нельзя было не заметить. Всех их мгновенно затмила Марион Котийяр, лучшая актриса года, чья французская чувственность и брызжущая через край жизненная сила буквально били с телеэкрана. Во Франции женскую сексуальность по-прежнему окружает мистика, безмолвный магнетизм, который полностью утрачен в США, где некогда он присутствовал хотя бы у ведущих кинозвезд».

В своей замечательной книге «Миф о красоте» Наоми Вулф говорит, что «женственность — это кодовое слово, которое обозначает принадлежность к женскому полу плюс то, что общество в данный момент продает».

Если подразумевать под женственностью сексуальность и привлекательность, то женщины никогда их не теряли, и им нет необходимости выкупать их обратно.

У всех женщин тела «достаточно хороши», когда они испытывают наслаждение. Нам нет необходимости тратить деньги, голодать, прикладывать неимоверные усилия и учиться, чтобы стать чувственными, — мы всегда такими были.

Не верьте, что мы каким-то образом должны заслужить эротическое внимание — мы всегда его заслуживали. Женственность и сексуальность сами по себе прекрасны, и американки давно это подозревали.

Француженки же никогда об этом не забывали. Хотя женское движение пришло и во Францию, оно не переходило в настоящий гендерный раскол, как в Америке. Когда мы расспрашивали французов, женщин и мужчин, все они в один голос говорили, что во Франции не существует «битвы полов». Скорее, речь идет о чувстве партнерства. Как ни странно, мы слышали такое выражение: «Во Франции между мужчинами и женщинами нет ложбинки». Для носителя английского языка использование слова «ложбинка» для описания отчуждения звучит забавно, но это лишь подчеркивает, насколько французы, даже бессознательно, не хотят никаких препятствий на пути любви и секса. Нет никакой войны между мужчинами и женщинами!

Страх «исчезновения»

С возрастом американки часто чувствуют себя так, будто угасают, удаляются, перестают быть центром внимания. Тогда мы думаем: мне нужно больше туши, больше помады, больше! Больше! Больше, потому что я смотрю в зеркало и ощущаю это ужасное чувство невидимости. В нашей стране не особенно ценят la femme d’un certain age[32], или женщину, которая старше 22 лет, не является блондинкой и не обладает сверхъестественно огромным бюстом, сохраняя при этом тело худенькой 14-летней девчонки.

Иногда женщины поступают ровно наоборот: мы настолько падаем духом под градом постоянных наскоков СМИ (вопящих, что нам необходимо сбросить 20 фунтов, обзавестись имплантатами груди, перетрясти свой гардероб, вколоть в лоб ботокс и «хирургически омолодить» половые органы), что сдаемся. Мы решаем, что будем абсолютно натуральными, и просто расслабляемся, не желая менять ни одной черточки. Это было бы не так плохо, если бы не означало полного отсутствия заботы о своем теле, радикального избавления от длинных волос, столь же радикальной седины и ношения неизменных пуловеров. Но это не жизнь, и в этом нет радости. В итоге СМИ одерживают победу и продолжают навязывать свои идеалы.

Забрать назад свою красоту

Только сами женщины могут востребовать назад идею красоты, показать рекламщикам, Голливуду и модным журналам, что мы по-прежнему здесь, что мы прекрасны, что мы бываем всех цветов, возрастов, форм и размеров и не собираемся уходить. Это важно, ведь на кону — наши жизни. В конце концов, неужели мы действительно собираемся позволить обществу решать, являемся ли мы достойными кандидатами для любви и романтики? Неужели мы готовы согласиться с тем, что после определенного возраста нам стоит думать больше о пищевых добавках, чем о сексе?

Это не по-французски! Если верить данным нового 600-страничного исследования сексуальности во Франции, проведенного правительственным агентством, 90 % француженок старше 50 лет остаются сексуально активными (то же исследование выяснило, что среднее число сексуальных партнеров у женщин между 30 и 49 годами составляет 5,1; для мужчин эта цифра равна 12,9). Это говорит о том, что француженки способны поддерживать свое либидо еще долго после начала среднего возраста.

La femme d’un certain age можно встретить повсюду во Франции, и особенно сильно ее присутствие ощущается в Париже. Она — та, кто носит потрясающие сапоги и таинственные темные очки. Да, она стройна, но американцы назвали бы ее «сочной». Кстати, вероятнее всего, с этими сапожками такая женщина надевает короткую юбку и даже может слегка продемонстрировать свою «ложбинку». Ей может быть за 50, но она излучает уверенность, которая вдохновляет. В сущности, возраст лишь прибавляет ей красоты: в ней появляется ощущение хрупкости, возможно, приходящей с годами мудрости, опытной сексуальности. Это такая мирская красота, которую могут запечатлеть в контурах лица лишь долгие годы жизни и любви.

Красота равных возможностей

Да, во Франции подростки и те, кому за двадцать, тоже прекрасны. Свой стиль, грация и разборчивость есть и у молодых специалистов, и у официанток в кафе. Но это — часть секрета француженок. Мы можем путать разборчивость с высокомерием, но на самом деле это форма уверенности, берущая начало в том, что женщина знает себе цену. Здесь на каждом шагу видишь приношения этой красоте: статуи, памятники, плакаты — и все они провозглашают и прославляют захватывающую дух красоту женского лица и тела. Это помогает французским девушкам поддерживать высокую самооценку.

Французские мужчины более целеустремленны, любезны и склонны к флирту, чем американские. Они не так часто задумываются об исках за сексуальное домогательство и знают, что французским женщинам нравится, когда ими любуются.

Это тоже помогает француженкам чувствовать себя желанными — они получают массу внимания. Каждый день! Хотя француженка хорошо одевается, заботится о своей физической красоте ради себя и собственного чувства благополучия, она делает это и ради любующихся ею мужчин: как только женщина выйдет из дома, все взоры будут устремлены на нее. Ею будут любоваться, ее будут пожирать взглядами. Вот почему она учится ходить гордо подняв голову и расправив плечи.

Одна наша знакомая француженка объясняет это так:

«Вообще я предпочитаю, когда мне оказывают внимание одобрительным взглядом или простыми фразами: „Charmante![33]“ или „Vous êtes charmante, mademoiselle![34]“ Идя по улице, постоянно привлекаешь чье-то внимание, особенно если двигаешься с гордо поднятой головой, держа себя как балетная танцовщица, чувствуя себя женственной — тогда и другие тоже это ощущают, и ты выглядишь еще красивее».

Француженки уже в раннем возрасте узнают, что такие знаки внимания, как правило, безобидны, и с удовольствием вступают в общество взаимного обожания мужчин и женщин. Они хотят внимания, но оно должно быть «правильным». Каким бы шокирующим это ни показалось американкам, француженки любят нравиться мужчинам. Но есть и хорошая новость: французы тоже любят нравиться женщинам!

В конце концов, не так уж плохо это звучит, правда?

А что же делать с нашими мужчинами?

Ну, вот и она — наша проблема. Мы можем сколько угодно радоваться своей женственности, своей уникальной красоте и с гордостью носить ее по улицам, но что, если мужчины просто не понимают нас? Что, если их учили придерживать комплименты при себе?

Многие из нас действительно одеваются так, чтобы понравиться мужчинам. Мы улыбаемся, поддерживаем визуальный контакт, используем свои женские уловки — а наши мужчины продолжают нас вежливо игнорировать. Многие американки жалуются, что в наши дни мужчина не станет открывать перед тобой дверь, даже если у тебя в руках гроздь чемоданов и ты явно нуждаешься в помощи! Иногда мы, наоборот, становимся объектами внимания — но это внимание дурного толка, и исходит оно от мужчин, от которых нам никакого внимания не хочется. А «хорошие парни» не желают, чтобы их причисляли к той же категории, и просто перестали делать нам комплименты, ибо свято убеждены, что мы этого не хотим. Возможно, именно поэтому американки в целом пребывают в таком отчаянии. Похоже, дрессируя наших мужчин, чтобы они не были такими сексистами, мы полностью выбили из них мужской инстинкт преследования.