Сестры лжи - К. Тейлор

– Привет, Эмма, – говорит Кейн, когда я дергаю деревянную дверь на себя и ступаю внутрь. Впрочем, тут и ступать-то особо некуда: вся площадь метра два на полтора. Царство сплошной белизны: и пол, и потолок, и стены; даже одеяла в центре, сложенные узенькой горкой, напоминая постель, – и те белые. Не говоря уже про одинокую свечу, горящую на донышке перевернутого ведра в углу. Впрочем, нашлись две вещи не вполне белые. Это металлические кольца, ввернутые в балки. Похоже, меня сейчас отмассируют в бывшем козлятнике или вроде того.

Напротив стоит Кейн; ноги уверенно расставлены, руки скрещены на широченной груди; лицо наполовину скрыто тенью.

– Входи же, смелее. Закрой дверь и присаживайся. – Он жестом показывает на одеяла.

Я повинуюсь, хотя дверную створку оставляю приоткрытой. Воздух загустел от аромата жасминовых курений. Терпкость проникает мне в глотку, обволакивает язык. Я настороженно слежу за Кейном, пока сам он устраивается напротив, усевшись в позу полулотоса.

– Ну, здравствуй. Я Кейн, – протягивает он мясистую ладонь. Кейн ненамного выше меня, да и помоложе будет годика на два, однако бритая налысо голова и мощный торс делают его в этой обстановке настоящим великаном и хозяином положения.

– Эмма.

Пока я трясу ему руку, Кейн широко улыбается. Тяжелые надбровные дуги идут вверх, по обеим сторонам рта возникают ямочки, и всё беспокойство, что придется делить столь крохотное пространство с полнейшим незнакомцем, из меня улетучивается.

– Скажи, Эмма, тебе уже доводилось принимать сеансы рефлексологического массажа?

Когда я мотаю головой, он объясняет, что все части человеческого организма связаны со ступнями и что если где-то есть «закупорка», он сможет это выявить.

– Я помог многим людям, – продолжает Кейн. – Ко мне приходили и с кожными недугами, и с поясничными болями, и с депрессией, и с расстройствами пищеварения; так вот, после курса терапии я все это снимал. Правда-правда. Взгляни-ка. – Он пускает мне по полу какую-то тетрадь. – Книга отзывов от тех, кого я поставил на ноги. Почитай.

Я ворошу страницы; в глаза бросаются слова «значительное улучшение», «словно заново родилась», «волшебство», «излечилась»… Я уже готова рассказать ему про мои панические приступы, как он вскидывает ладонь.

– Нет-нет, ничего не говори; я сам все пойму, когда займусь твоими ступнями. Ложись, Эмма, сбрось шлепанцы, а я начну с омовения.

Я закрываю глаза и стараюсь расслабиться, пока Кейн обтирает мне ступни чем-то вроде холодного влажного полотенца, после чего берется за масло. Мне боязно и приятно одновременно. Боязно оттого, что Кейн может взаправду нащупать причину моих приступов, зато мысль, что вот нашелся наконец некто, способный с ними совладать, заполняет меня радостным предвкушением. Именно таким мне и представлялось наше путешествие в Непал, когда Линна впервые закинула эту идейку: холистическая терапия, массажики, релаксация… а вовсе не вставания засветло, чистка картошки и пристальные взгляды молчаливых незнакомцев.

– Ты добрая. – Я вздрагиваю от голоса Кейна и распахиваю глаза. Он по-прежнему находится в изножье; стоит на коленях и большими пальцами разминает мне своды стоп. – Заботливая, хотя порой тебе и кажется, что кое-кто принимает это как должное. – Я хочу ответить, но он мотает головой. – Нет-нет, сейчас тебе разговаривать нельзя… Ты несешь в себе массу боли и ни с кем ею не делишься, – продолжает он, переходя на основания пальцев. – Считаешь, что заслужила подобную муку, но на самом деле, Эмма, ты должна самой себе простить прошлые грехи.

Мне хочется заявить ему, ты-де ошибся адресом, однако язык будто прилип к гортани. Меня буквально раздавило, сколь многое он сумел обо мне узнать. Сил осталось только на дыхание.

– Ну вот. – В голеностопном суставе он сначала крутит мою левую ногу, затем то же самое проделывает с правой. – Теперь посмотрим, что с тобой не так физически. Когда заболит, скажешь. Бояться не надо, это всего лишь означает, что есть «закупорка», которую надо прочистить… Что, здесь болит?

У меня по лицу бежит одинокая слеза, когда он всерьез принимается прощупывать правую ступню, хотя плач мой вызван вовсе не болью.

Я мотаю головой: «Нет, не болит».

– А тут? – Его пальцы съезжают ближе к пятке, но там вообще почти ничего не чувствуется, так что я вновь отвечаю молчаливым «нет».

– Ну, а здесь? – Он перебирается на щиколотку.

– Нет.

– Здесь?

– Нет.

Кейн шумно фыркает, и первым делом мне приходит в голову мысль, что я как-то промахиваюсь. Как-то не так отвечаю. И кстати, почему вообще нет боли?

– Здесь?

Из меня вырывается вопль, когда его палец находит чувствительное местечко на лодыжке. Ага, поторопилась я с выводами…

– Диабетики были в семье, да?

Я изумленно киваю.

– Ну, а тут? – Кейн прокручивает мою икру между ладонями. – Легочные проблемы?

Я вновь киваю. Может, он просто догадался, что во время панических приступов мне трудно дышать?

– А тут? – Его пальцы впиваются в мясистую часть под правой плюсной. – Что-то с пищеварением! – триумфально заявляет он, пока я болезненно морщусь при повторном нажатии на ту же точку. – Понос. Пища через тебя, можно сказать, проскакивает навылет.

– Э-э… не совсем.

– Уверена? Потому как здесь точно есть припухлость.

– Ну-у… не знаю… иногда бывает.

– Как насчет кожных недугов? Немножечко экземы, да? Псориазик?

Я пожимаю плечами. Не хочется говорить «нет». Человек же старается.

– Ладно, разберемся, – продолжает он разминать болезненное место. – При двух сеансах в неделю я тебя быстро поставлю на ноги… Так, теперь все скидывай до трусов, приступим к массажу. Возьми вон там полотенце, ложись на живот и прикройся, а я пока отвернусь. Скажешь, когда будешь готова.

Он поворачивается спиной, сунув руки глубоко в карманы. Вопрос: мне это все надо? Одно дело, когда тобой занимается массажистка где-нибудь в спа или салоне красоты, и совсем-совсем другое – позволять первому встречному мужику тебя массировать… Кейн откашливается, прочищая глотку. Вообще-то, при желании я могла бы просто собрать свои вещи и уйти. Он и опомниться не успеет, как я буду уже в доме. Я бросаю взгляд на дверь, откуда просачивается солнечный свет на мою импровизированную постель, затем стягиваю футболку, шорты и плюхаюсь на живот. Полотенцем прикрываю трусы.

– Ну, готова? – спрашивает Кейн.

– Готова, – говорю я.

* * *

Массаж подходит к концу, и сквозняк через приоткрытую дверь щекочет мне затылок. Конечности неподъемные, мысли путаются, спотыкаясь на краю сознания, пока я сражаюсь с дремой. Еле-еле разлепляю губы, чтобы спросить, все ли закончилось и можно ли уходить. Тяжесть во мне такая, что даже веки не поднимаются.

– Тс-с… – Кейн вновь кладет руки мне на плечи, вжимая в них основания своих ладоней, после чего делает вращательные движения, скользя по намасленной коже и разминая большими пальцами твердые участки. Мышцы, которые поначалу едва ли не бренчали, как струны, начинают потихоньку расслабляться, сбрасывать многомесячное напряжение – и я не могу сдержать облегченный стон.

Хочется, чтобы он поработал над моей шеей, измученной четырьмя ночами сна на убитом матрасе, но его руки продолжают оставаться на спине – скользя, выглаживая, выщупывая, порхая на плечах. Сейчас его прикосновения много мягче, кончики пальцев едва касаются моего тела; вдоль позвоночника пробегает сладкая дрожь. Ощущение прямо-таки чувственное, будто меня ласкают, а не массируют, однако я не протестую. Напротив, хочется, чтобы он не останавливался, хорошенько расправлял мои узловатые мышцы.

Ладони Кейна съезжают к основанию спины, пальцы стискивают мне бедра, потом перемещаются к талии, и я судорожно глотаю воздух, когда он с обеих сторон задевает грудь, ведя руки обратно к плечам. Я вся вдруг поджимаюсь, даже волосы на затылке, кажется, встают дыбом в предчувствии, куда его пальцы полезут дальше.

– Ш-шшш… – Его руки не уходят с моих плеч; большие пальцы по-прежнему разминают отверделости над ключицами, и я вновь заставляю себя расслабиться. Это произошло случайно. Он не хотел. Я чересчур мнительна.

Его руки вновь съезжают вниз по бокам и замирают на миг, достигнув груди. Пальцы задевают мне соски.

– Кейн! – Дернувшись, я разворачиваюсь на бок, одной рукой прикрывая грудь, но вижу не Кейна. Поверх меня сидит совсем другой мужчина.

– Эмма, что с тобой? – Айзек оседает на пятки и дарит мне улыбку.

– Ничего. – Я хватаю одежду. – Где Кейн?

– Он понадобился в другом месте и отошел. А ты смотрелась такой умиротворенной, что я не рискнул нарушать твой покой. Просто подумал, что ты не станешь возражать, если я его подменю…

Не стану возражать? Он что, издевается? Не могу сказать, чтобы у меня была масса массажных сеансов, однако даже мне известно, что массажисты-профессионалы никогда не передают своих клиентов без их согласия, не говоря уже про троганье в разных там местах. И вообще, следовало прислушаться к собственному чутью и настоять на массажистке.