Сестры лжи - К. Тейлор

– Ага, вот вы какие… Имейте тогда в виду: сначала придется разобраться со мной, – говорит Айзек, подмигивая Ал. Сложив руки за головой, он сладко тянется, затем встает. – Что ж, Чера, препоручаю всё в твои надежные руки. – Не загасив окурок, он пересекает комнату и, оказавшись в дверях, оборачивается, помахивая ладонью. – Пока-пока, девушки!

– Еще увидимся… – бурчит Дейзи, сидя на пятках возле его осиротевшего коврика. Была бы она собакой, то, наверное, сейчас бы вся ощетинилась. Чует мое сердце, ждет нас весьма интересная пара недель. Дейзи страсть как не любит, когда ее отвергают.

* * *

– Ух ты… – Дейзи заглядывает в дверь санузла и оборачивается к нам. – Смотрите-ка, их веб-сайт не наврал – мол, у нас всё по-простому. Даже раковина – и та кухонная. В буквальном смысле.

– Дай глянуть.

Она отодвигается, чтобы я тоже могла подивиться. Действительно, два душевых стояка, задернутые пластиковыми занавесками в синий горошек; две туалетные кабинки с обшарпанными дверями, а в торце – кухонная раковина с круглым зеркалом в мозаичной рамке.

– Там хоть унитазы или просто дырки в полу? – кричит нам Ал из спальни.

Я ступаю внутрь и толкаю одну из дверей.

– Вроде есть унитазы…

– И на этом спасибо, – закатывает глаза Дейзи и возвращается в дортуар. Подойдя к матрасу, который ей выделили в углу, она пихает его мыском шлепанца. – У нас даже в интернате были нормальные кровати. А тут… прямо на полу… Бог его знает, что по мне начнет ползать среди ночи.

– Зря ты так. – Линна, уже сидящая по-турецки на соседнем матрасе, резко захлопывает путеводитель.

– Вот именно. – Ал отрывает взгляд от скручиваемой сигаретки. – Брось, Дейз. Мы ведь заранее знали, что придется потерпеть. Тут ведь Непал, а не «Хилтон».

– Потерпеть-то я не прочь. И жить с вами вместе тоже не боюсь. Но вот это? – Она показывает на ряды матрасов, лежащих вдоль обеих стен. – Я не знаю, тут прямо стойло какое-то… Всех скопом в одну комнату? Еще неизвестно, с кем придется ее делить.

– Дейзи…

Я делаю к ней шаг, чтобы положить руку на плечо, и тут же передумываю. Когда она в таком настроении, лучше всего делать вид, будто ничего не замечаешь. С тех пор как Айзек оставил нас в медитационном зале, она сказала едва ли пару фраз, пока Чера демонстрировала столовую, примитивную кухню, дворик для йоги, плодовый сад, огород, козий загон, курятник… или это был домик для массажа? Короче, она единственная не пищала от восторга, когда нас отвели к речке с водопадом. Тень интереса мелькнула на ее лице лишь при возвращении, когда Чера, показав рукой на дорожку вправо, пояснила, что там располагается мужской корпус. Нет, убейте меня, не понимаю. Пересечь полмира, добраться до одного из красивейших мест в горной Азии – и надуться только оттого, что Айзек, видите ли, отказался подхватить ее флирт!

– Бьюсь об заклад, местные бабы храпят, – заявляет Дейзи. – И воняют.

– Значит, будешь как рыба в воде, – фыркает Ал. – Я прошлой ночью заснуть не могла: уж такие от вас рулады, не передать.

– Ой, кто бы говорил, – ведет плечиком Дейзи, но краешки губ уже подергиваются в намеке на улыбку. Она вытаскивает свой спальный мешок, расстилает его поверх матраса и начинает копаться в рюкзаке. – Как насчет глоточка лимонной водки, а? Думаю, мы заслужили.

Все поднимают руку.

– Видели? – Линна машет памяткой. – Три занятия йогой в день, после каждой медитации… Нет, я, пожалуй, остановлюсь на двух: один раз утром, другой вечером.

– На кой ляд тебе это надо? – интересуется Ал, облизывая краешек папиросной бумажки, а затем, запечатав самокрутку, сует ее за ухо. – Хочешь добавить слова «восхитительно гибкая» к своим рекламным листовкам?

– Каким еще листовкам?

– А тем самым, которые ты подбрасываешь в столичные телефонные будки.

– Ха-ха, очень смешно. Слушайте, я серьезно: кто со мной пойдет записываться на медитацию или йогу?

– Нет уж, – Ал мотает головой. – Я лично собралась не слезать с собственной задницы и бить баклуши все десять дней.

– Дейзи?

Но та занята бутылкой: свинтив крышечку, наливает в нее водку и выпивает залпом. Поморщившись, глядит на Линну.

– Чего?

– Я говорю, хочешь со мной на медитацию или йогу?

– Пока не знаю, – пожимает плечами Дейзи. – А там много мужиков будет? Как насчет Айзека?

Она бросает на меня косой взгляд. Буквально доля секунды, но обмануться невозможно: все мои подозрения насчет причины ее раздражительности оказались верны.

Дейзи визжит, когда ей между глаз попадает скомканная пара носков.

– Как же ты надоела! – Ал швыряет в нее очередную пару, на сей раз засветив в левое ухо. – Мужики, мужики, мужики, одни только мужики на уме… Лучше дайте мне выпить, и айда к реке. Кто со мной голышом?

Глава 12

– Объясните-ка еще разок, зачем мы этим занимаемся? – бурчит Ал, яростно помешивая густой чечевичный дал. Тот вовсю кипит, брызгаясь горячими каплями направо и налево.

– Потому что кое-кто, – Дейзи строит Линне страшные глаза, – решил подсобить общине. В пять утра, твою мать!

Все ржут, включая Линну, а я промакиваю глаза запястьем. Щиплет – сил нет, и за слезами ни черта не видно. Мы с Ал, не жалея сил, рубим лук для карри, а мешок овощей на полу и не думает уменьшаться в объеме.

С момента нашего появления в «Эканта-ятре» минуло три дня. В основном свое время мы проводим снаружи: читаем или дрыхнем в ярких гамаках, развешанных между сливовыми и ореховыми деревьями в саду, занимаемся йогой на дворике за главным корпусом или подначиваем друг дружку простоять как можно дольше под ледяным водопадом, что обрушивается на наши головы и плечи под нескончаемый визг и смех. Так что появление всамделишной работы вызвало у нас нечто вроде культурного шока.

– Неужели это все для одного только завтрака? – молящим тоном Ал обращается к Раджешу, местному шеф-повару, который чистит картошку, устроившись на деревянной табуретке. Колени у него широко раздвинуты, а необъятное брюхо усыпано очистками, будто кулич – кулинарным бисером.

– Еще бы. Вы хоть знаете, сколько надо еды, чтобы накормить тридцать человек?

Я откладываю нож и обтираю лицо подолом футболки. Кондиционера тут сроду не было, оконная рама до того разбухла, что дальше нескольких сантиметров не сдвигается, а пряные пары от супа превратили все помещение в сауну. Радж уже находился здесь, когда нас привела Шона. Объяснив, что надо делать, он сел на табуретку и взялся за картошку. С той поры и вплоть до этой минуты повар не проронил ни слова, так что звук его голоса чем-то меня успокаивает, пусть и совсем немного. Есть что-то неприятное, когда ты вроде беззаботно щебечешь с подругами, а рядом сидит некто, молча все подмечая. Тут вообще это на каждом шагу: члены общины слоняются туда-сюда, перетаскивают какие-то тюки из комнаты в комнату, моют полы, медитируют в самых неожиданных местах, зависают в дверях, не входя внутрь… С нами разговаривают крайне редко, зато постоянно наблюдают, а ушки держат на макушке. Не могу отделаться от ощущения, что они чего-то ждут.

– Вы каждый день это делаете? – спрашиваю я. – В смысле, стряпаете?

– Естественно. Это же моя работа.

– А вам никогда не хотелось потрудиться на свежем воздухе? Скажем, в огороде или в саду?

Радж разжимает пальцы, и чищенная картофелина валится в ведро у его ног; нож вяло свисает из кисти. Он поднимает на меня глаза.

– Эмма, я ведь только что сказал: это моя работа.

У корней его волос набухает капля пота и, скатившись по лбу, растворяется в густой щетинистой дуге черных бровей. Ноздри у него раздуваются, пульсируют будто в такт беззвучному ритму.

– Ой, а можно водички? – говорит Дейзи ровно в тот миг, когда я уже не в состоянии выносить его пристальный, немигающий взгляд. – Уморилась вся.

– Вон кран, – тычет он большим пальцем в сторону раковины. Отводит глаза, и с меня словно оковы спадают.

– У-уу… – морщит Дейзи носик. – А бутилированной разве не осталось?

– Нет, не осталось. – Радж отрицательно мотает головой. – Запасы подходят к концу. Рут и Гейб… они тоже члены общины… уже отправились в Покхару. Должны скоро вернуться… – Крошечный намек на усмешку появляется в уголке его рта и тут же прячется. – По идее.

* * *

Возле хижины я прячу зевок, прикрываясь ладонью. Мы только-только хотели разобраться по спальным мешкам и отключиться после этого наряда на кухню, когда в дортуар вплыла Чера и уведомила: специально для нас в знак благодарности подготовили массаж. Ну, от такого никто не откажется, тем более когда ты валишься с ног, так что мы с Ал и Дейзи поползли наружу, хотя Линна, поразмыслив, решила остаться на лекцию, которую должен был читать Айзек. Что-то такое насчет детоксикации разума. Ал, узнав об этом, только головой покрутила: «Чокнутая…»

– Привет, Эмма, – говорит Кейн, когда я дергаю деревянную дверь на себя и ступаю внутрь. Впрочем, тут и ступать-то особо некуда: вся площадь метра два на полтора. Царство сплошной белизны: и пол, и потолок, и стены; даже одеяла в центре, сложенные узенькой горкой, напоминая постель, – и те белые. Не говоря уже про одинокую свечу, горящую на донышке перевернутого ведра в углу. Впрочем, нашлись две вещи не вполне белые. Это металлические кольца, ввернутые в балки. Похоже, меня сейчас отмассируют в бывшем козлятнике или вроде того.