Буря в Колорадо (Отважный спаситель) - Мэри Рич

– Спасибо, – вежливо поблагодарила она.

Не обратив внимания на ее благодарность, он повернулся и пошел в другую сторону.

– Прекрасно, – пробормотала она, проклиная про себя упрямых и настырных мужчин и заковыляла к речушке.

Кристально чистая вода, сверкая, стекала по гладким каменным ступеням. Присев, девушка зачерпнула полную пригоршню холодной воды. Она была чистая, очень вкусная. Потом Саманта хорошенько умылась. Освежившись, улеглась на плоский выступ под скалой и с удовольствием стала оглядывать окрестности.

Голубая сойка уселась на карниз, вертелась и кричала что-то хриплым голосом. Ее крик эхом отдавался от камней и скал. Лошадь паслась на пятачке зеленой травы под скалой, не обращала внимания на надоедливую птицу. Скаут продолжал спокойно и неторопливо щипать траву, время от времени переступал ногами, взмахивал хвостом, словно отгонял мух.

Беззаботно журчала вода в реке, теплое солнце согревало, ласкало девушку своими нежаркими лучами. Саманта успокоилась, закрыла глаза, задремала. И тут же ей стали сниться и мучить ее кошмары. Она даже обрадовалась, когда Ник потряс ее за плечо и разбудил, вернув к действительности.

Проснулась она с тяжелой головой. Губы запеклись. Тело было горячим, ее бросало то в жар, то в холод. Очень болела голова. Ей казалось, что сердце стало огромным, стук его отдавался эхом в каждой клеточке тела. Хотелось есть. Вспомнилось, что со вчерашнего вечера у нее во рту не было ни крошки.

– Вставай и попей. Мы уходим, – сказал Ник. Она поднялась. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота.

– Я не могу никуда ехать, – с трудом выговорила она. – У меня жар, болит голова, я хочу есть.

Он не вспылил, не рассердился.

– Со мной тоже не все в порядке, – равнодушно и бесстрастно ответил он. – Поэтому, давай, или ты поторопишься и сядешь на лошадь, или оставайся тут.

Саманта протянула ему руку, уставилась на него и ждала, когда он поможет ей встать на ноги.

Он поглядел на нее спокойно, холодно, повернулся и пошагал к лошади с веревкой, перекинутой через плечо. Потом свистнул. Саманта от злости прищурила глаза.

– Ладно, шишковатый, я еще проучу тебя, – пробурчала она себе под нос.

С трудом поднявшись на ноги, она поплелась к ручью, присела, вдоволь напилась. Приглаживая рукой волнистые волосы, украдкой посмотрела через плечо. Вместо того, чтобы подождать ее, он уже отъехал на приличное расстояние. «Черт возьми! Он на самом деле бросит меня». Мысленно посылая ему проклятия, она поплелась за ним.

– Подожди!

Ник остановился, протянул ей руку. Он даже не взглянул на нее. А просто молча затащил ее на спину лошади. Слезы ярости и обиды потекли по щекам Саманты.

«Подлюга! Пусть он не попадается мне на глаза, когда мы выберемся отсюда. Впрочем, скоро я уеду и никогда в жизни его не увижу больше».

Ник спиной чувствовал ярость, исходившую от рыжеголовой девицы. Но ничего не могло остудить его собственную злость.

«Что она из себя воображает? Кто я ей, слуга, что ли? И кто подскажет, что мне делать с этой распутницей?»

Он и сам был сейчас – сплошное месиво боли, начиная с этой чертовой шишки до волдырей на стертых подошвах. А она еще смеет жаловаться, что устала, хочет есть!

«Ладно, через несколько часов они будут на ранчо. Тогда пусть хоть целую корову сожрет, если она в нее влезет». Когда же, когда он, наконец-то, избавится от ее компании? Первым делом, как только они доберутся до ранчо, он намеревался столкнуть эту девку с Джеффордом. Даже сейчас от предвкушения результата их встречи, он злорадно усмехнулся. Ну, конечно, Джефф получит от нее по заслугам. Ник верил, что будет сполна отмщен за все муки, которые он перенес из-за этой рыжей.

Потом надо будет хорошенько вымыться, съесть большущий бифштекс и лечь спать. Он будет спать целую неделю в мягкой и чистой постели. И никогда больше не заглянет в забегаловку Молли. Или хотя бы в то время, пока там будет эта девка. Суток, проведенных наедине с этой маленькой злючкой, вполне достаточно, чтобы долго еще избегать и проклинать женщин.

И вдруг ему пришло в голову, что скоро горожане увидят его в этой чертовой хламиде, да еще в синяках и ссадинах. Ник недовольно нахмурился. Ковбои больше старух любят посплетничать. Они вмиг разнесут по всей округе, что его избила женщина, и он вернулся домой с очередной попойки почти голый. Он заскрипел зубами. Такого позора он не переживет. Ему, наверное, придется сменить имя или уехать из страны.

Но тут же его осенило и он повеселел. Если они дождутся темноты, то смогут пробраться на ранчо незамеченными. Они поедут по окружной тропе. Только бы пересечь дорогу, ведущую в Каньон Спрингс. Он стал размышлять. Она, наверное, захочет, чтобы он сразу же отвез ее в город. Надо попытаться сделать так, чтобы она не заметила развилки. Хоть бы заснула, что ли. Он снова нахмурился. Черт возьми! Они будут вынуждены ехать по главной дороге. Другой, которая бы вела на ранчо, просто нет.

Ник взглянул назад. Нога девушки безвольно болталась позади его ноги. Она, наверное, спит. И немудрено, солнце жарит безжалостно. Хотел разбудить ее. Будет плохо, если напечет голову. Но потом решил не беспокоить. Он и не предполагал, что она так быстро свалится.

Солнце склонялось к западу. Вот-вот оно скатится за хаотические нагромождения песчаника.

«Черт! Как болит голова».

В каньоне, оставив ее под скалой, он прошел выше по течению, чтобы девчонка не могла его видеть. Сел у воды и прикладывал к подбитому глазу холодные камни. Камни не помогли. С отвращением вспомнил свое отражение в воде. Веко черное с фиолетовым отливом распухло. Глаз почти закрылся. Губы, казалось, покусали пчелы. Господи, где взять силы, отсидеться до темноты в скрытом месте и, только после того, как солнце зайдет, пробраться на ранчо. Когда, наконец-то, он отделается от этой сумасшедшей девки. Если кто-то будет любопытничать, где его так угораздило побиться, он объяснит, что упал с лошади пьяный. Или наплетет еще что-нибудь. Он не собирается никому хвалиться, что его избила женщина.

Каньон закончился крутым обрывом. Открылась равнина, обширная, поросшая кустами. Пологие буро-коричневые холмы возвышались вдоль дороги. Ник остановил Скаута и внимательно посмотрел на развилку. Хорошо. Если следующие пять миль их никто не увидит, они доберутся по проселочной дороге незамеченными.

– Я хочу пить, – прошептала она.

– Придется потерпеть. До ближайшего источника восемь миль, – объяснил Ник. «Черт. Зачем он все это говорил? Зачем что-то объяснял ей?» Ему вовсе не хотелось так долго ехать по главной дороге. Но в противном случае, вода не встретится им до самого ранчо. Верно, все-таки придется ехать к водоему. У него во рту тоже все давно пересохло. Кажется, будто жевал вату. Глоток воды сейчас вовсе не лишний. Он даже почувствовал запах воды, ее вкус. Он пустил лошадь галопом, так хотелось побыстрее проскочить эти мили.