Невская битва - Александр Якимович Дегтярев

того, чтобы отомстить за нападение, или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется теперь только ради грабежа, становится постоянным промыслом».

Викинги наводили ужас на обитателей ближних и дальних европейских углов. По знаменитому впоследствии торговому пути «из варяг в греки» они проникали в земли восточных славян. Русь удивила их множеством крепко стоявших на своей земле городов, и потому викинги прозвали ее Гардарик — «страна городов».

А первым русским городом на длинном — через полсвета — пути до сказочной Византии была Ладога, с которой торговая дорога раздваивалась: «парчовый» путь вел по Днепру «в греки», а «серебряный» — по Волге «в арабы».

Дружины викингов останавливались в Ладоге перед походами на юг. Многие из них оставались жить в городе, где велась бойкая торговля, процветало ремесло. Славяне охотно торговали с воинственными соседями, участвовали в их военных и торговых предприятиях. Заимствовали секреты ремесла и делились своими.

Но если отношения обострялись — а такое случалось, — вольнолюбие славян и союзных с ними карел, води, ижоры давало себя знать упорством сопротивления, стойкостью в защите своей земли.

На Руси викингов называли варягами, а жители южных европейских государств именовали этих свирепых «находников» норманнами, то есть «северными людьми». О ярости их ходили легенды, имевшие под собой достоверную историческую основу.

«От жестокости норманнов избави нас, Господи!» — взывал к небесам вселенский собор католической церкви. Не было храма в Европе, где бы ужасавшиеся боевому бешенству викингов католики не повторяли этой молитвы.

Военный напор викингов, казалось, не знал предела. Еще в конце VIII века их набеги потрясли Англию и Ирландию. В середине следующего столетия их сокрушительному натиску подверглись Франция, Португалия, Испания и германские земли. Нант, Севилья, Лиссабон, Париж, Гамбург и множество других городов были взяты молниеносными штурмами и разграблены. Следом пришел черед Южной Италии, Сицилии, Византии и Северной Африки. Викинги высадились и освоились в Исландии, потеснив там племена кельтов, проникли в Гренландию, где под мощными ледниками скрываются ныне остатки их поселений. И за полтысячелетия до Колумба достигли Америки!

Главной добродетелью почиталась у викингов воинская доблесть, постоянная — днем и ночью — готовность к сражению.

Ее славили саги и песни:

Муж не должен

Хотя бы на миг

Отходить от оружья.

Ибо, как знать,

Когда на пути

Оно пригодится?

Главным делом, жизни многих поколений скандинавов стали дальние боевые походы во все концы света:

Шумели весла,

Железо звенело,

Гремели щиты.

Викинги плыли.

Мчалась стремительно

Стая ладей,

Несла дружину в открытое море…

Цель этих походов всегда была одна — военная добыча. Золото, серебро, оружие, рабы и рабыни. Возвращаясь, опьяненные удачей викинги распевали любимые песни:

Не знаю я золота,

Что нашей добычей

Давно бы не стало!

Но жизнь, посвященная войне, грабежу, алчной погоне за добычей, была полна опасностей. Смерть стерегла викингов и на море, и на суше. В разгуле стихии и в разгуле битвы. По боевой традиции викинг всегда должен быть готовым к тому, чтобы умереть с честью, — это считалось едва ли не высшей доблестью. И об этом сложено немало чеканных стихов:

Мы стойко бились

На трупах врагов!

Мы, как орлы

На сучьях древесных!

Со славой умрем

Сегодня иль завтра —

Никто не избегнет

Судьбы приговора!

Видимо, не раз появлялся флот ледунга и в землях восточных славян. Одно из знаменитых известий «Повести временных лет», древнейшей русской летописи, говорит, похоже, именно о нем. «Взимали дань варяги из заморья на чуди, на словенах, на мери, и на веси, кривичах…» Но в 862 году произошло непредвиденное: «…изгнали варягов за море и не дали им дани». Наверно, в тот давний год пришедший на Русь флот ледунга получил отпор.

К русским пределам

Воинственность викингов по наследству перешла к конунам феодальной Швеции. А традиции великолепного военного искусства жили в свеях, подталкивая их к новым и новым походам в земли ближних и дальних соседей. Только теперь вершились эти походы под «святой сенью» католического креста.

Так было, например, в 1164 году, когда новгородцы дали отпор одной из мощных шведских армад.

В марте того памятного новгородцам года из Балтики в Неву вошла флотилия пятидесяти пяти боевых шнек, на каждой из которых находилось до сотни воинов. Быстро поднявшись по реке, армада вошла в Ладожское озеро, затем достигла устья седого Волхова и стала подниматься вверх против его мощного течения.

Целью многотысячной военной экспедиции была опоясанная каменным крепостным поясом Ладога — сильнейший новгородский форпост. 23 мая шведский флот подошел к городу. К этому времени деревянный ладожский посад горел во многих местах, подожженный укрывшимися в крепости ладожанами. Высадившись на берег, шведы почти без передышки пошли на штурм ладожской твердыни. Русские отбивались организованно и хладнокровно. Скоро штурмовые отряды вынуждены были отойти. Шведы поняли, что нужна более основательная подготовка к взятию Ладоги. Но защитники крепости не дали такой возможности — смелая и внезапная вылазка большого отряда ладожан стоила осаждавшим больших потерь. Потерявшее уверенность крестоносное войско отошло поспешно от города, чтобы не подвергнуться новому решительному нападению.

Неудачное начало обескуражило шведов. Пять дней их военачальники решали, что предпринять, как подступиться к твердокаменному ладожскому ореху.

В конце концов это промедление обошлось захватчикам очень дорого. 28 мая на шведский стан, словно каменный обвал, обрушилось новгородское войско, пришедшее на помощь родному «пригороду». Беспорядочный бой длился недолго — большинство захватчиков погибло или попало в плен. Внезапный удар позволил новгородцам захватить почти весь шведский флот — сорок три шнеки. Двенадцать шведских кораблей сумели отойти от берега и бежать с места битвы. Крестоносный выпад бесславно провалился, надолго отбив у шведских феодалов охоту вторгаться в пределы Новгорода. Но богатства русских земель влекли шведских феодалов неодолимо, эта тяга, то затухая, то разгораясь, существовала долгие столетия.

XIII век в этом отношении мало чем отличался от предыдущих столетий.

В 1240 году во времена короля Эрика, королевича Биргера и ярла Ульфа Фаси ледунг был собран вновь. В начале лета под тысячами огромных весел вскипела балтийская вода у шведских берегов. Крепкие паруса, надуваясь, хлопали под сильным ветром. Стуриманы-кормчие крепко держали рули шнек, всматривались в восточную сторону, где скрывался богатый Гардарик — Русь.

«Живущие на штевне», коротая время, точили секиры