Гражданская самооборона - Сергей Хорунжий

— Тьфу ты! — в который раз тихо ругнулся Гор. Его красноречие куда-то волшебным образом улетучилось и он, пытаясь нащупать нить разговора, неуклюже ляпнул. — На кладбище и то повеселей будет!

Его спутница промолчала, криво усмехнувшись в ответ. Она, то и дело прикладывалась к пулемёту, пробуя то спусковую скобу, то объёмный многоцелевой прицел, приноравливаясь к тяжёлому МG.

— Тебе с этим «дуробоем» интересней общаться, что ли?

Получив утвердительный кивок, Егор заиграл желваками. Когдатошний балагур и рифмоплёт, приодетый и расфранченный не то, что при первой встрече, казалось, какие проблемы, говори — не хочу? А вот, поди ж ты, словно гирю к языку подвесили…

Может, она ему понравилась?

А иначе как можно было объяснить своё косноязычие и ту нерешительность, которая мешала буквально во всём. Вёл он себя совсем не так, как того заслуживала окружающая обстановка. Последние сутки были насыщены событиями, но их неуклюжее решение, создавало целую кучу проблем, из которых выруливать всё же удавалось. Им, пока крепко везло, но долго так продолжаться не могло. И Гору, получившему небольшую передышку, надо было пытаться как можно скорее вникнуть в суть происходящего, только помощница, та, которая могла всё разжевать, вдруг заартачилась! И он себя вёл как тюха-матюха, блин!

Мозги закипали, выискивая правильное решение, а оно, как это обычно бывает, лежало на поверхности…

…— Не всё и не всегда решается в этой жизни кулаками! — дядя Миша держал трепыхавшихся в разведённых руках курсантов, которые тянулись друг к другу, желая до конца выяснить отношения. — Хороший разговор или задушевная беседа гораздо эффективнее действует, чем увесистый кулак. Вам понятно, чижики?

— Так это про меж друзей, — прогундел один из драчунов, растирая кровавую юшку, сочащуюся из расквашенного носа.

— А с врагами у вас разговор должен быть коротким! — посуровел учитель.

— Скажите тоже, — несмело улыбнулся другой. — Что ж теперь убивать друг друга, что ли? Мы ж не звери какие-то, а люди…

— Ну-у, если люди? — подытожил дядя Миша. — Тогда я спокоен. Значит, договоритесь!

— А как? — вопрос повис в воздухе, и забияки с интересом смотрели на того, чьи слова до сих пор не подвергались сомнениям.

— Да очень просто! — усмехнулся тот. — Прежде, чем вы в очередной раз попытаетесь намылить друг другу шею — улыбнитесь, а потом расскажите что-нибудь забавное из своей жизни, глядишь, кулаки-то чесаться и перестанут…

… наука учителя вспомнилась кстати, только ничего смешного в голову не лезло.

— Знаешь, — негромко начал Егор, оглядываясь на мирно посапывающего Василька. — Я ведь у матери один был. По-первости, когда ещё салагой гонял по улицам, всё обходилось, а потом началось. Толком никто даже вспомнить не мог, с чего пацаны принялись друг за дружку. Да потом это уже было и не важно. Захлебнулся наш город в ненависти и в крови, вернее даже не город, район. Шахтёрские края, они, как правило, все такие, непростые, но Караганда всех перещеголяла: вольные поселения, куда вышвырнули перед Великой Отечественной поволжских немцев, а затем чеченцев, ингушей и хохлов с Западной Украины, несколько зон вокруг и тюрем, обстановочка та ещё была. И весь этот интернационал вперемежку с теми, кто двинул подымать целинные земли и Север далёкий в начале шестидесятых, потихоньку начали обживаться и рожать своих отпрысков. Тогда не принято было хаять своё правительство и власть, так как они считались народными и единственно правильными, а, кроме того, система наказания работала безотказно. С годами, правда, гайки, которые закрутили до предела, отпустили, а в семьях начали вспоминать былые обиды, выказывая своё недовольство. Всё это молодёжь слушала, наматывая на ус…

— С чего это тебя на воспоминания потянуло? — неожиданно задала вопрос Ника.

— Ты ведь хотела обо мне узнать побольше? — кисло усмехнулся Горыныч.

— Так ты уже вроде бы вкратце мне рассказывал о своём героическом прошлом?

— Ну-у то ж без подробностей!

— А они будут? — заинтересовалась девушка.

— Слушай…

— Я вся, внимание.

— Отлично! — Егор сделал вид, что не заметил иронии своей собеседницы. — Так на чём я остановился?

— Народ подрос в ожидании чуда!

— Ну, да! — скривился Гор. — Мы его и дождались. Кто там чего не поделил, и кто кого обидел, без понятия! В общем, молотилово в районе началось такое, что даже комендантский час были вынуждены вводить, запрещая подросткам появляться на улицах после десяти вечера. Из Москвы, для поддержки местных органов правопорядка работники МУРа подъехали, опытом видать делились. Это ж люди потом, когда гласность и перестройка началась, узнали, что у нас и бунты были, и самолёты падали с поездами в обнимку, а до этого — непокорное место оцепляли, войска вводили и всё!

Тишина и спокойствие в стране!!!

Да только не помогло это…

Война шла не на жизнь, а на смерть! Ребят хоронили каждый день, на могилах клялись отомстить… и мстили! Я шестерых друзей своих похоронил…

— Слушай! — Ника недоверчиво посмотрела на рассказчика. — Когда это было то?

— Семидесятые годы прошлого столетия, город-герой Караганда, Новый Майкудук, место, в которое из других районов города народ боялся появляться даже днём.

— Ты какую-то жуткую историю рассказываешь! — покачала головой девушка.

— Ага! — передразнил её Горыныч. — А ты-то, сама, не в такой истории живёшь?

— Так это сейчас…, — помрачнела Ника и, помолчав недолго, тяжело вздохнула. — Ну и что дальше-то было?

— А дальше? Дальше для большинства, чтобы уцелеть, выход был один — армия! Бог меня миловал, и время подошло и для меня, отдать свой гражданский долг. Правда, маманя моя, не простой была женщиной, а со связями, и так получилось, в общем, оказался я в закрытом военном заведении.

— Судя по тому, что почувствовал про тебя Хром, заведение было — ну очень закрытым!

— Ну-у, в общем, да! — согласно кивнул Егор. — Только давай на этом, и ограничимся, хорошо?

— Ты, в том смысле, чтобы я не выпытывала у тебя военных тайн?

— Ага!

— А можно только один ещё, ма-аленький вопросик?

— Смотря какой? — состорожничал парень.

— Скажи, — не обращая внимания на предупреждение, продолжила девушка. — А почему ты тогда, при знакомстве, назвал себя ещё Гором и Горынычем?

— Хех! — удивился Гор. — А ты, часом, не из наших ли будешь?

— Память у меня с детства хорошая, — посуровела Ника, только это была уже не утренняя отчуждённость, а так, сплошная видимость. — И к вашим, нас с папой, не тянуло никогда!

— И очень хорошо! — улыбнулся Егор, разряжая обстановку. — Только одно уточнение — я военный, хоть и бывший, это чтоб ты понимала, что никакие другие службы ко мне касательств не имели.

— Так военные военным рознь, — поскучнела девушка, серея лицом.

— Слушай, Ник! — забеспокоился Горыныч, замечая, что его собеседница возвращается в прежнее, замороженное состояние. — Я пытался быть с тобой предельно откровенным, но всего сказать, даже за давностью лет всё-таки не могу. Только одно себе позволю, — он задержал дыхание как перед глубоким погружением. — В общем, наше подразделение выполняло сугубо оперативные и очень деликатные поручения, более того, они носили чисто предупредительные меры, за что нас и прозвали — «Воспитатели». Ой, блин!

— А «ой, блин!» — это ты, почему сказал, проговорился что ли?

Гор не успел ничего ответить, так как увесистый подзатыльник прилетел сзади неожиданно и от всей души! Шлепок был такой силы, что парень потерял управление, и освободившаяся от надзора машина бодро ткнулась в стоящее на обочине дерево всей своей многотонной тушей. Заурчал от натуги движок, но реакция потерпевшего хоть и с небольшим опозданием всё-таки сработала, взяв под контроль процесс. БТР перестал бодать могучий ни в чём неповинный тополь, который сажали в Москве ещё в те времена, когда в городе велась активная борьба с радиацией.

Ника с удивлением оглянулась на виновника происшествия. Вася, пробудившийся от недолгого сна, встретил её взгляд радостной улыбкой.

— Малыш, ты чего?

— А он знает! — уверенно заявил мальчишка. — У нас уговол!

— Какой такой уговор? Давай, рассказывай, — задавая вопрос, девушка положила свою руку на подрагивающий от ярости кулак Егора. Чуть приподняв брови, она слегка кивнула побагровевшему, вибрирующему в унисон с работающим аппаратом, парню.

— Ета знаес, так насстоясие мусины делают! — радостно сообщил Василёк. — У нас, у напалников, всегда типеля, кто залугается — слазу по сее!

— Скажи, пожалуйста, — с пониманием отозвалась Ника. — И что, оба согласились на такое?

Мальчишка энергично закивал головой, поближе подбираясь к водительскому креслу. Горыныч встретившись взглядом с вопросительными серо-зелёными глазами, шумно выдохнул и подтвердил недавнюю договорённость: одновременно пожав плечами и мотнув, соглашаясь, светлыми кудряшками, собранными на затылке в «мальвинку».