Дура LEX - Борис Палант

— Почему страховая компания отказывается платить? — спросил я. — Ведь все документы вроде бы есть, что им еще нужно?

— Они считают, что Кирилла на самом деле не убили, что все эти снимки являются подделкой, то есть снимки настоящие, но мы на них притворяемся. Что батюшка липовый, что свидетельство о смерти куплено, а «жигуленок» мы сами изрешетили и краской внутри побрызгали.

— А какие у них основания так считать?

— Никаких. Они просто считают, что все русские мошенники. Начитались книг про русских и теперь думают, что мы на все способны.

— Вы исправно платили взносы за страховку? Когда вы ее приобрели?

— Когда начали крутить бизнес с Россией, примерно за год до убийства. Мы поняли, что там очень стрёмно, и купили страховки. У меня семья, у Кирилла никого нет, так что все бабки мне причитаются, а я уже сам старикам помогать буду. Вы же видите — на фото молодых баб нет. Кирилл встречался там с одной, но она на похороны не пришла.

— А как вы оказались в Америке?

— У нас у обоих грин-карты. Не поверите, но мы оба свои грин-карты в лотерею выиграли. Два брата в один год выигрывают грин-карты! Мы вообще везучие были.

Страшные фотографии второго «везучего» брата веером лежали перед нами. Родители, стоящие над гробом, уже выплакали все слезы — лица были сосредоточенные, глаза сухие. Папа в мятом темном костюме, со съехавшим набок галстуком с каким-то легкомысленным для случая рисунком — наверное, единственным галстуком в его гардеробе, мама — вылитая старушка некрасовских времен, хотя ей, наверное, не было еще шестидесяти. Типичный батюшка, в рясе, с большим крестом на груди. Брови насуплены. Может, ему и не привыкать, но ужас точно был в его глазах. Было совершенно ясно, что это не артисты, а люди, которых постигло большое горе.

— Как вы думаете, почему его убили? — спросил я.

— Он с собой двадцать штук повез. Его родители предупреждали, чтобы он с деньгами не приезжал, а он любил хвост распустить, особенно в кабаке. Ну, его и выследили. Одно непонятно — говорили, что он из кабака с девкой вышел, а в машине никакой девки не было.

— Какая разница, была девка или нет, — мы же не убийство раскрываем, а всего лишь пытаемся доказать страховой компании факт смерти вашего брата.

— Вот они и не верят, что брата нет, что он погиб. Три года они меня мучают, все время говорят, что скоро выплатят бабки, ну и где эти бабки? Дважды они меня на детекторе лжи допрашивали. Я спрашиваю после допроса: «Ну, что, сдал экзамен? Верите теперь, что братуху убили?» Ничего не отвечают. В прошлом году страховая компания присылала в Рязань двух своих следователей — один из Англии, другой из Южной Африки.

— Неужели негр? — удивился я.

— Зачем негр? Белый. Ближе они не могли следователя достать. В общем, ездили они в Рязань, говорили с предками, с милиционерами, которые нашли машину, с прозектором, с прокурором.

— И неужели никому из них не поверили?

— Раз бабки не выплачивают, значит, не поверили.

— Я постараюсь выбить из них ваши бабки, — сказал я. — В таких делах адвокату полагается десять процентов от полученной вами суммы.

— Что ж, лучше девятьсот тысяч, чем ничего, — заключил Валентин.

Мы подписали договор.

* * *

Прежде всего в страховую компанию я направил уведомление о том, что представляю интересы Валентина. Просмотрел еще раз документы — все на месте. Почему страховая компания отказывается выплачивать деньги, какие у нее основания не верить людям и документам? Если следователи на самом деле побывали в Рязани и говорили с родителями Кирилла и Валентина, неужели они не почувствовали горе семьи, не поверили отцу и матери убитого? Почему вообще страховая компания послала в Россию следователя из ЮАР? Ведь в случае суда мы имеем право вызвать его в качестве свидетеля для допроса, а это тысячи долларов лишних расходов для страховой компании — авиабилет, гостиница, ресторанное питание. И таких поездок может быть две, а то и три. Да и приезды англичанина на допросы и судебные слушания вряд ли будут намного дешевле.

Через два дня мне позвонил агент страховой компании мистер Кларк, который вел дело. Он сказал, что очень рад вмешательству адвоката, так как Валентин ему уже всю плешь проел бесконечными звонками. Я спросил мистера Кларка, в чем причина отказа. Очевидно, ему, как и мне, было нечего делать, и он сказал, что зайдет ко мне через пару часов.

Мистеру Кларку было далеко за шестьдесят. Он рассказал, что служил в полиции и вышел в отставку в чине детектива. Как и все чиновники его уровня, мистер Кларк был одет не элегантно, а «прилично» — серые брюки и голубой блейзер, коричневые туфли «с разговором». Обязательно золотой перстень. Недорогие, долларов за сто, часы, подаренные нью-йоркским полицейским отделением в связи с выходом на пенсию. Мистер Кларк был настоящим американцем, его предки, не сомневаюсь, сошли на берег с «Мэйфлауэра» в Плимуте в 1620 году. Мне всегда нравились американцы, чьи предки приплыли на «Майфлауэре», — все честные, открытые ребята, все говорят по-английски без акцента, что, кстати, становится большой редкостью в Америке. А главное, эти люди — соль страны.

На мой повторенный вопрос, какова причина невыплаты страховки, мистер Кларк ответил:

— Носом чую, что здесь что-то неладно. Русские уже несколько страховых компаний нагрели подобным образом, вы себе не представляете, на что они способны. Ничего святого для них не существует.

Я спросил, есть ли у страховой компании конкретные претензии к документам или свидетельским показаниям, и мистер Кларк, несколько замявшись, сказал, что ничего конкретного нет, но отчеты следователей о поездках рекомендуют дальнейшее расследование.

— По какому пути вы собираетесь идти, что именно вы будете расследовать? Может быть, я могу вам помочь в чем-то? — предложил я.

— Есть несколько направлений, но я не уполномочен обсуждать их с вами, — ответил мистер Кларк.

— Какова тогда цель вашего прихода? — поинтересовался я.

— Я думал, что у вас могут быть еще какие-нибудь доказательства смерти.

— Какие? Скажите, что вам нужно, и я их для вас достану.

— Да что угодно.

— Вас устроит, если я предоставлю документы с апостилем?

— А что это такое?

— Это легализация документов, которую обязаны принять как доказательство их подлинности все страны — члены Гаагской конвенции одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

— Как нам это поможет, если орган, выдавший свидетельство о смерти, коррумпирован? Такой документ одновременно и подлинный, и фальшивый.

— У вас есть доказательства или хотя бы подозрения, что данный документ был выдан в результате взятки? В России ежедневно умирают тысячи людей, многие оставляют наследство. Неужели никаким российским документам доверять нельзя?

— Все гораздо проще. Доверять документам можно, но когда речь идет о выплате полиса в миллион долларов, нужно еще и проверять. Помните, что Рейган сказал Горбачеву? «Доверйяй, но проверйяй».

— Вы даже запомнили русский вариант, который Рейгану написала Кондолиза Райс?

— На этом мои знания русского, пожалуй, заканчиваются. Ну еще знаю «наздровье» и «ньет».

— Итак, подытожу — процесс ускорить нельзя, потому что вы ищете то, не знаете что. Правильно?

— Мы ищем несомненные доказательства, а в чем они состоят, мы еще пока не знаем.

— Кто конкретно ищет?

— В основном этим занимается южноафриканец.

— Кстати, почему следователь из Южной Африки?

— Его назначили на эту работу в штаб-квартире компании. Вы же знаете, у нас офисы по всему миру. Может, он хорошо по-русски говорит.

— А если он представит положительный отчет и рекомендует выплату, кто принимает в компании решение удовлетворить претензию по страховому полису?

— Я. Но даже мое заключение должно быть утверждено наверху.

— Вы можете предоставить мне отчет следователей о поездке в Россию? Кстати, сколько было поездок?

— Одна или две поездки. Весь отчет не дам, это внутренний документ, но могу дать заключение на основании отчета. Пришлю его вам по факсу.

— Но вы же знаете, что если мы вчиним иск, то вы будете обязаны предоставить нам весь отчет.

— А вы что, к суду привлекать нас уже собираетесь?

— Мистер Кларк, если я обнаружу, что мошенником является страховая компания, а не мой клиент, то речь будет идти не о миллионе долларов, а о большей сумме. В наказание, так сказать.

— И в чем же состоит наше мошенничество?

— В умышленном составлении лживого отчета или в игнорировании подлинных документов и показаний свидетелей. Худший для вас сценарий — мошенничество, лучший — недобросовестность. И то и другое увеличит размер выплаты моему клиенту. Русские мошенники, конечно, на все способны, но им все же есть чему поучиться у американских. У вас свой нюх, у меня — свой. Что-то здесь неладно, мистер Кларк.