Politics Among Nations. The Struggle for Peace and Power - Hans Morgenthau

Папой по дороге в Немур. Чтобы избежать церемоний, был выбран предлог охотничьей вечеринки; сопровождающие с его снаряжением находились в лесу. Император приехал верхом на лошади, в охотничьем костюме, со своей свитой. Встреча произошла в полусне на вершине холма. Туда подъехала карета Папы; он вышел через левую дверь в своем белом костюме: земля была грязной; ему не хотелось ступать по ней в своих белых шелковых туфлях, но в конце концов он был вынужден это сделать.

Наполеон вышел, чтобы принять его. Они обнялись, и карета императора, нарочно подъехавшая, продвинулась на несколько шагов, как бы по неосторожности водителя; но были расставлены люди, чтобы держать две двери открытыми: в момент посадки император занял правую дверь, а один из придворных подал Папе левую, так что они вошли в карету одновременно через две двери. Император, естественно, сел справа; и этот первый шаг без переговоров определил этикет, который должен был соблюдаться в течение всего времени пребывания Папы в Париже.

Другой эпизод произошел в 1813 году в Дрездене, после поражения в России, когда Наполеону угрожала коалиция всей Европы, коалиция, которая вскоре после этого нанесет ему катастрофическое поражение. Канцлер Австрии, Меттерних, не присоединился к коалиции против него. Меттерних относился к Наполеону как к обреченному человеку, в то время как Наполеон вел себя как хозяин Европы, которым он был на протяжении десятилетия. После особенно бурного обмена мнениями Наполеон, как бы проверяя свое превосходство, уронил шляпу, ожидая, что ее поднимет представитель враждебной коалиции. Когда Меттерних сделал вид, что не заметил этого, обоим стало ясно, что в престиже и власти победителя Аустерлица и Ваграма произошла решительная перемена. Меттерних подытожил ситуацию, когда в конце беседы сказал Наполеону, что он уверен, что Наполеон проиграл.

Отношения между дипломатами естественным образом становятся инструментами политики престижа, поскольку дипломаты являются символическими представителями своих стран. Уважение, проявленное к ним, действительно проявляется к их странам; уважение, проявленное ими, действительно проявляется их странами; оскорбление, которое они дают или получают, действительно дается или принимается их странами. История изобилует примерами, иллюстрирующими эти моменты и то значение, которое им придается в международной политике.

При большинстве дворов было принято, чтобы иностранных послов представляли государю специальные чиновники, в то время как королевских послов представляли принцы. Когда в 1698 году Людовик XIV поручил послу Венецианской республики быть представленным принцем Лотарингским, Большой совет Венеции попросил французского посла заверить короля, что Венецианская республика будет вечно благодарна за эту честь, и совет направил Людовику XIV специальное благодарственное письмо. Этим жестом Франция показала, что считает Венецианскую республику столь же могущественной, как и королевство, и именно за этот новый престиж Венеция выказала свою благодарность. При папском дворе Папа принимал дипломатических представителей разных государств в разных залах. Послы коронованных особ и Венеции принимались в Сола Реджа, представители других княжеств и республик - в Сала Дукале. Генуэзская республика, как говорят, предложила Папе миллионы, чтобы ее представителей принимали в Сола Реджа, а не в Сала Дукале. Папа, однако, отказался удовлетворить эту просьбу из-за противодействия Венеции, которая не хотела, чтобы к ней относились на равных с Генуей. Равенство в обращении означало бы равенство престижа, то есть репутации власти, а на это государство, превосходящее по престижу, не могло согласиться.

В конце XVIII века при константинопольском дворе по-прежнему было принято, чтобы послы и члены их свиты, которые представлялись султану, были схвачены за руки придворными чиновниками, а их головы были пригнуты. После обычного обмена речами между послом и везиром придворные чиновники восклицали: "Слава Вечному, что неверные должны прийти и отдать дань уважения нашему блестящему скипетру". Унижение представителей иностранных государств должно было символизировать неполноценность могущества стран, которые они представляли.

При президенте Теодоре Рузвельте все дипломатические представители были приняты вместе первого января, чтобы вручить свои поздравления. Президент Тафт изменил порядок и приказал принимать послов и министров отдельно. Когда испанский министр, который не был проинформирован об этом изменении, явился 1 января 1910 года в Белый дом на прием послов, ему было отказано в приеме. После этого испанское правительство отозвало министра и выразило протест правительству Соединенных Штатов. Нация, которая только что потеряла свою империю и превратилась в третьесортную державу, настаивала, по крайней мере, на престиже, соответствующем ее былому величию.

В 1946 году, когда министра иностранных дел Советского Союза усадили на праздновании победы в Париже во втором ряду, в то время как представители других великих держав сидели в первом, он в знак протеста покинул собрание. Нация, которая долгое время была изгоем в международном сообществе, достигла бесспорного положения великой державы и настаивала на престиже, обусловленном ее новым статусом. Поскольку на Потсдамской конференции 1945 года Черчилль, Сталин и Трумэн не смогли договориться о том, кто должен войти в зал заседаний первым, они вошли одновременно через три разные двери. Эти три политических лидера символизировали соответствующую мощь своих наций. Следовательно, первенство, отданное одному из них, придало бы его нации престиж превосходства над двумя другими, который последние не хотели уступать. Поскольку они претендовали на равенство власти, они должны были быть озабочены поддержанием престижа, в котором это равенство нашло свое символическое выражение.

Политика престижа как политика демонстрации силы, которой обладает нация, или думает, что обладает, или хочет, чтобы другие нации верили, что обладает, особенно плодотворное поле для выбора места проведения международных встреч. Когда множество антагонистических претензий конкурируют друг с другом и не могут быть примирены путем компромисса, место встречи часто выбирается в стране, которая не участвует в борьбе за престиж. По этой причине Гаага в Нидерландах и Женева в Швейцарии были излюбленными местами проведения международных конференций. Зачастую переход от одного излюбленного места встречи к другому символизирует изменение перевеса сил. В течение большей части девятнадцатого века большинство международных конференций проводилось в Париже. Но Берлинский конгресс 1878 года, состоявшийся в столице восстановленной Германской империи после победы над Францией, продемонстрировал всему миру новый престиж Германии как преобладающей державы на европейском континенте. Первоначально Советский Союз выступал против выбора Женевы в качестве штаб-квартиры Организации Объединенных Наций; ведь Женева, бывшая штаб-квартира Лиги Наций, символизировала низшую точку падения престижа России в период между двумя мировыми войнами. Когда распределение сил в Организации Объединенных Наций, состоявшееся в Нью-Йорке, показало, что Советский Союз оказался в постоянном меньшинстве, столкнувшись со стабильным англо-американским блоком, он выступил за перенос штаб-квартиры ООН в Женеву, которая не несла никакой символической ссылки на англо-американское превосходство.

Обычно государство, обладающее преобладающей властью в определенной области или регионе, настаивает