Politics Among Nations. The Struggle for Peace and Power - Hans Morgenthau

мерами, соответствующими политике статус-кво, было бы смертельно опасно, то с политикой, стремящейся к корректировке статус-кво, придется иметь дело лишь немногим менее рискованно, чем с империалистической. Классическим примером первой ошибки является умиротворение Германии в конце тридцатых годов. Другая ошибка оказала влияние на формирование внешней политики великих европейских держав в десятилетия, предшествовавшие началу Первой мировой войны.

 

Умиротворение

Умиротворение - это внешняя политика, которая пытается сделать по отношению к империализму то, что компромисс делает по отношению к политике статус-кво. Это перенос политики компромисса из политической среды, благоприятной для сохранения статус-кво, где ей самое место, в среду, подверженную империалистическому нападению, где ей не место. Можно сказать, что умиротворение - это испорченная политика компромисса, ставшая ошибочной в результате принятия политики империализма за политику статус-кво. Важно отметить, учитывая современную тенденцию огульно использовать термин "умиротворение" в качестве термина порицания, что умиротворение и империализм логически взаимосвязаны. Другими словами, политика умиротворения с одной стороны предполагает политику империализма с другой стороны. Если мы говорим, что государство А проводит по отношению к государству Б политику умиротворения, мы одновременно говорим, что государство Б проводит по отношению к государству А политику империализма. Если второе утверждение неверно, то первое не имеет смысла.

Умиротворитель видит в последовательных требованиях империалистической державы рационально ограниченные цели, которые сами по себе совместимы с сохранением статус-кво и должны быть решены либо по их внутренним достоинствам, либо путем компромисса. Его ошибка заключается в том, что он не видит, что последовательные требования, далекие от того, чтобы быть удовлетворенными получением провозглашенных ими целей, являются лишь звеньями цепи, в конце которой стоит свержение статус-кво.

Дипломатия, которая действует с обеих сторон в рамках признанных границ статус-кво, действительно является великой задачей. Поскольку обе стороны принимают существующее распределение власти, обе стороны могут позволить себе урегулировать свои разногласия либо на основе принципа, либо путем компромисса; ведь каким бы ни было урегулирование, оно не повлияет на основное распределение власти между ними.

Однако ситуация меняется, когда одна или обе стороны преследуют империалистические цели, то есть хотят внести фундаментальные изменения в существующее распределение власти. Тогда урегулирование соответствующих требований на основе правовых или моральных принципов или с помощью методов торга, без учета влияния, которое это урегулирование может оказать на распределение власти, равносильно частичному изменению отношений власти в пользу империалистической нации. Ибо последней всегда будет выгоден компромисс, и она будет тщательно выбирать основания для своих требований, чтобы принцип также был ей выгоден. В конечном итоге, эти частичные изменения приведут к изменению соотношения сил в пользу империалистической нации. Империалистическая нация одержит бескровную, но решительную победу над противником, который не знал разницы между компромиссом и умиротворением.

Германия открыто начала свою империалистическую политику в 1935 году с отказа от положений Версальского договора о разоружении, ссылаясь на неспособность других стран разоружиться и на увеличение вооружений Франции и России. Взятый сам по себе и без учета скрытой цели, этот аргумент был небезоснователен в свете правового принципа равенства. Помимо бумажных протестов и бумажных союзов, единственной ощутимой реакцией на этот первый шаг Германии на пути к империи стало заключение три месяца спустя англо-германского военно-морского соглашения, по которому Великобритания уступила Германии военно-морские силы, не превышающие 35% британских. Как повторная оккупация Германией Рейнской области в 1936 году, так и денонсация ею международного контроля над своими водными путями позднее в том же году нашли поддержку в юридическом принципе равенства, если принять провозглашенные рациональные пределы требований за фактические. Аннексия Австрии в 1938 году могла быть легко защищена принципом национального самоопределения, который также был одной из провозглашенных военных целей союзных держав в Первой мировой войне.

Позже в 1938 году Германия потребовала немецкие части Чехословакии. Мюнхенское урегулирование удовлетворило требования Германии. Когда Хайдер незадолго до Мюнхенского соглашения заявил, что немецкие части Чехословакии были последними территориальными требованиями Германии в Европе, он на самом деле имел в виду, что аннексия этих территорий была самоцелью, самодостаточной в своих собственных рациональных пределах. Он делал вид, что германская политика вписывается в георациональные рамки европейского статус-кво и не ставит своей целью переделать его, и что другие европейские державы должны рассматривать политику в этом свете и вести себя с ней соответствующим образом.

В тот момент распределение сил в Европе уже было изменено в пользу Германии. Оно изменилось настолько, что дальнейшее усиление германской мощи невозможно было предотвратить без войны. Германия стала достаточно сильной, чтобы открыто бросить вызов версальскому статус-кво, а престиж, то есть репутация силы, наций, отождествлявших себя с версальским порядком, упал так низко, что они были не в состоянии защитить то, что осталось от статус-кво, простыми дипломатическими средствами. Они могли либо капитулировать, либо вступить в войну. Таким образом, умиротворители 1938 года стали либо квислингами (если они считали сопротивление германскому империализму безнадежным), либо героями 1939-45 годов (если они считали, что сопротивление морально необходимо независимо от исхода или что оно имеет хоть какой-то шанс на успех). Окончательная катастрофа и трагический выбор, с которым эта катастрофа столкнула действующих лиц на международной арене, были предопределены той первоначальной ошибкой, которая приняла империалистическую политику за политику статус-кво.

 

Страх

Другая фундаментальная ошибка, в которую чаще всего впадают те, кто отвечает за ведение иностранных дел, является обратной той, о которой говорилось выше. Они принимают политику статус-кво за политику империализма. Поступая таким образом. Государство А прибегает к мерам, таким как вооружение, укрепление, союзы, по отношению к государству Б. Последнее, в свою очередь, прибегает к контрмерам, поскольку теперь оно видит, что государство А начинает проводить политику империализма. Эти контрмеры усиливают первоначальное заблуждение государства А относительно политики государства Б, и так далее. В конце концов, либо обе страны исправляют свои ошибки в отношении своей политики, либо постоянно растущие взаимные подозрения, подпитывая друг друга, заканчиваются войной. Из первоначальной ошибки развивается порочный круг, в котором две или более наций, каждая из которых стремится сохранить статус-кво Ae, но каждая убеждена в империалистических замыслах других, находят поддержку своим ошибкам в суждениях и действиях в ошибках других. В такой ситуации ничто, кроме почти сверхчеловеческих усилий, не сможет отклонить ход событий от катастрофической развязки.

История европейской дипломатии в период между франко-германской войной 1870 года и началом Первой мировой войны в 1914 году иллюстрирует эту ситуацию. После победоносного завершения войны 1870 года и создания Германской империи внешняя политика Германии носила в основном оборонительный характер. Она была направлена на сохранение завоеванного Германией положения в Европе и на борьбу с опасностью,