Жизнь и приключения капитана Майн Рида - Элизабет Рид

11 декабря 1847 года в нью-йоркском «Духе времени» появилось следующее сообщение:

«Лейтенант Майн Рид, из полка нью-йоркских добровольцев, который был тяжело ранен при штурме Чапультепека и о смерти которого впоследствии сообщалось, пишет нам в письме от 28 октября из города Мехико, что «хотя пуля размером с голубиное яйцо (из эскопеты) пробила толстую часть бедра, нанеся огромный ущерб», считается, что опасности для его жизни больше нет. Однако он по-прежнему лежит на спине. Неделю назад мы опубликовали некролог, посвященный этому храброму молодому офицеру, который был одним из лучших корреспондентов нашей газеты. Теперь мы сердечно поздравляем его со спасением».

«Нейшнл Газетт», из Филадельфии, упомянув о полученных Майн Ридом ранах, пишет:

«В течение нескольких лет он жил в Филадельфии. Живя в этом городе, он приобрел множество друзей и прочную литературную репутацию».

В марте 1848 года питтсбургская «Дейли Диспетч» передала следующий любопытный слух:

«Лейтенант Майн Рид, о смерти которого недавно сообщалось, собирается жениться на синьорите Гвадалупе Розас, очень красивой девушке, дочери сенатора Розас. Говорят, что она одна из богатейших наследниц Мексиканской долины».

И этот слух достиг старого дома Майн Рида. Но он оказался таким же ложным, как сообщение о смерти. Майн Рид еще «не встретился со своей судьбой».

Узнав о смерти лейтенанта Рида, его старый друг мистер А.Л.Пиатт, из Огайо, направил следующее письмо армейскому хирургу:

«Уважаемый сэр! Пишу вам с болью и сожалением, вызванными сообщением газет о тяжелых ранах и смерти лейтенанта Рида. Хотя мы гордимся его многочисленными храбрыми поступками, но это не возмещает нам такой тяжелой утраты. С горем, но и с благодарностью воспримем мы любые подробности относительно его ранений. С сожалением просим вас об этих подробностях; глубокий интерес к мистеру Риду побуждает нас тревожить вас своими расспросами. Остаюсь искренне ваш

А.Л. Пиатт».

Наконец Майн Рид благодаря искусному лечению оправился от полученной раны. Вскоре после выздоровления он едва не оказался участником еще одной схватки – на этот раз дуэли; но тот, кому он бросил вызов через одного из друзей, прислал следующее письмо, предотвратившее дуэль:

Город Мехико, 18 декабря 1847 года.

Капитану Майн Риду.

Сэр, капитан Маккинстри получил вашу вчерашнюю записку и попросил меня, своего друга, сообщить вам, что он не делал никаких замечаний, порочащих вас как джентльмена и человека чести.

С уважением ваш покорный слуга

Джон Б. Грейсон, капитан 165А батальона».

После выписки из госпиталя Майн Рид еще несколько месяцев провел в Мехико. Все это время он старательно изучал страну и ее жителей. Не стоит упоминать, что столь же тщательному изучению подверглись фауна и флора Мексики. Приобретенные таким образом знания впоследствии были им использованы в «Вольных стрелках» и в других романах.

Выздоравливая, он продолжал свои «Записки солдата передовой линии», начатые во время пребывания в Вера Крус. Эти записки были опубликованы в нью-йоркском «Духе времени». В выпуске этого журнала от 11 декабря 1847 года появилась большая статья, посвященная «делу у Молино дель Рей» и «штурму Чапультепека». В следующем выпуске описывались «битва при Чурубуско», «великое сражение за Мехико» и «взятие Контрерас». Все это было подписано псевдонимом «Начинающий». Другие статьи были опубликованы в «Нью-Йорк Геральд» и в ньюпортских «Новостях».

Храбрый капитан прославился не только на войне, но и в любви, и некоторые прекрасные мексиканки называли его «Дон Хуан Тенорио», по имени персонажа одной из их любимых пьес. Американский журналист описывает смелого офицера как смесь Адониса с Аполлоном Бельведерским, да еще с примесью кентавра!»

Одной из обязанностей Майн Рида во время пребывания в Мехико была защита обитательниц женского монастыря, и монашки часто присылали ему изготовленные своими руками сладости – леденцы с выложенными засахаренными фруктами его инициалами наверху.

Вполне вероятно, что не одна черноглазая сеньорита со слезами смотрела вслед уезжающему из Мехико герою.

* * *

Тем временем, если не считать отдельных газетных заметок, родители и друзья Майн Рида на далеком острове несколько лет ничего не знали о нем. Но потом отец получил нижеследующее письмо; к сожалению, заключительная часть его была оторвана и не сохранилась.

Армия США, город Мехико

20 января 1848 года

Могу ли я надеяться на прощение за свое молчание, которое длилось несколько лет? Написав вам в последний раз, я принял решение прекратить корреспонденцию, по крайней мере до того времени, когда стану достоин продолжения переписки. С тех пор обстоятельства дали мне возможность занять достойное место среди людей и доказать себя достойным той благородной крови, от которой я происхожу. О, как бьется мое сердце при возобновлении этих нежных уз – уз отцовской, братской, сыновней любви; этих золотых сердечных цепей, так долго и так печально разорванных!

Если не ошибаюсь, мое последнее письмо было написано в Питтсбурге. Я тогда находился в пути с Запада в города Атлантики. Вскоре после этого я прибыл в Филадельфию, где на время прервались мои блуждания. В этом городе я посвятил себя литературе и в течение двух-трех лет зарабатывал своим пером немного, но достойно. К несчастью для кошелька, мой талант оказался не того продажного класса, каким зарабатывают себе на жизнь литературные проститутки наших дней. Любовь к литературе оставила меня в бедности и в неизвестности, хотя меня утешает сознание, что понимающие люди считают мои способности не уступающими ни одному писателю этого континента. Так полагают, и я счастлив сообщить это, умные и образованные люди. Может, когда-нибудь это мнение прорвется и засияет тем ярче, чем дольше оставалось незамеченным.

Но у меня нет ни времени, ни места для теоретических рассуждений. Факты понравятся вам больше, мой дорогой отец и лучший друг. Мои анонимные произведения неизменно вызывали самые теплые отклики прессы. Немного золота, положенного на ладонь редактора, сделало бы их вообще превосходными! За это же время я приобрел множество друзей, но среди них не оказалось людей того класса, которые могли бы и захотели бы избавить меня от бедности.

В Соединенных Штатах нет Микен. Никто не стал ковать мне золотые крылья, на которых я мог бы долететь до Парнаса. Мне кажется, я постоянно присылал вам газеты и журналы, в которых печатал свои произведения в основном под псевдонимом «Бедный ученый». Дошли ли они до вас? Три или четыре года занимался я таким образом литературой и вынужден был посреди шарлатанства и знахарства нашего века опуститься на уровень ежедневной прессы. Я был корреспондентом и издателем, и в конце концов меня охватило отвращение. Тогда начиналась война с Мексикой. Я отложил перо и взялся за саблю. В качестве второго лейтенанта поступил в полк нью-йоркских добровольцев и отплыл…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});