Внеучебная Практика (СИ) - Гусина Дарья

Тип «кей»? Или… «эль» - смертельно опасный фантом, способный за несколько минут выпить ауру человека. Как он сумел всех обмануть? Как за столько лет не поддался соблазну стать чьим-то паразитом? Это ведь такое искушение – опять почувствовать себя человеком!? Если выживу, в очередном эссе на тему «Что важнее: книги или живой опыт?» обязательно выберу познание мира на практике, а не из статей с картинками.

… ему нужна помощь… спасибо… он долго спал… пробудился… спасибо…

Ишь, благодарный какой фантом. Да, уж. В клубе я была на высоте, а вот в туалете напортачила. Он еще и коловратом от меня подпитался, а не просто «очнулся от дремы».

Тип «аш». Или еще хуже, «эль»

Радовало то, что призрак подселяться не спешил. Я осторожно прощупала свой коловрат. Мало. Единственное мое спасение сейчас – держать на фантоме все свое внимание, не упускать его из виду ни на секунду и ни в коем случае не позволять задурить мне голову. Угу, обещал котенок не тонуть.

… он покажет… он покажет, как все было… нужно только позволить ему… я покажу…

Так, он уже до персонификации дошел, делает успехи. Нужно валить отсюда. Позвать на помощь? Звук голоса может разозлить фантома и заставить его действовать решительнее.

Попробовать послать к девчонкам пикси? Ри? Ри-ши, однако, высунувшись из кармана халата, серьезно смотрел на меня глазками-бусинками, улетать через приоткрытую дверь почему-то не спешил, а будто чего-то от меня ждал.

… две жизни, две души, одна любовь, одна смерть… я покажу… один взгляд… в прошлое… со мной… посмотри…

И я почему-то посмотрела.

Глава 9.1

Утром я обнаружила, что Ри-ши сменил место ночевки с подушки… на мои волосы. Он устроил в них гнездо! Марьяша с громким ржанием выпутала пикси из моей прически и посадила его в переноску.

На голове моей творилось нечто ужасное. Стараясь не вспоминать о том, ЧТО ИМЕННО помешало мне привести их в порядок накануне вечером, я заметалась по комнате, собирая копну в некое подобие гульки. В жизни я всегда больнее всего расплачиваюсь за любопытство и лень.

За нами заехал помощник барона фон Райндорфа. Немногословный молодой человек довез нас до ворот общежития и обратился ко мне и Ксене:

— Ваши показатели, отпечаток ауры и биометрию, введут в систему академии через три дня. Никите Генриховичу будут приходить уведомления обо всех ваших передвижениях за пределами студенческого городка. Удачного дня.

Мило.

Как выяснилось, не одни мы припоздали с заселением. У дверей общежития, небольшого, но внушительного здания готического стиля со шпилями и высокими окнами, узкими, словно бойницы, толпились студиозусы. Накрапывал дождик, и нас пустили в вестибюль. Кто-то сообщил, что мы ждем коменданта. Нам выдадут ключи и… что-то еще.

— Ничё себе! — протянула Марьяша, задирая голову. — А блоки здесь тогда какие?

Над нами вздымались в бесконечность готические своды. Иллюзия была так реалистична, что я видела облака в вышине. На мраморном полу играло солнце, проникающее через окна. Но на улице дождь и пасмурно! Чудеса! Это сколько же коловрата на все это нужно?!

Кусочки стекла в витражах жили своей жизнью, постоянно складываясь в новые картинки. Вот мелькнуло что-то знакомое. Старинная гравюра «Дракон, видимый под различными углами зрения», оживленная движением стекол в витражах, а следом уже… «Грифоны Зилезии бьются за своего короля». Мне казалось, я слышу рев зубастых глоток и шипение пламени.

Я двинулась за чудом, ускользающим от меня по окнам… и в кого-то врезалась.

— Смотри, куда прешь! — ласково сказали мне. — Чувырла.

Я подняла голову и подула себе на нос – прядь закрыла глаза и щекотала щеки. Парень. Симпатичный, зеленоглазый. Нарочито небрежно одетый – любит дорогие, классические шмотки, но понимает свой типаж (очень светлый шатен): еще чуть дальше в классику и станет похож на цесаревича Георгия с его немного стерильным стилем (быть похожим на цесаревича не трендово, он всем уже оскомину набил своей идеальностью, поэтому в Сети Георгий – первый, по количеству рождаемых мемов, персонаж). Часы на руке – позолота, старые, начало прошлого века, кажется. При таких дорогих, люксовых шмотках странно носить такой анти-фэшн, значит, что-то фамильное. А может, это…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что уставилась? — спросил парень. — Прямо перед собой смотреть, когда ходишь, не пробовала?

Я очнулась от своих дедуктивных домыслов, раскрыла рот. Ох, сейчас этому грубияну не поздоровится! Но сказать я ничего не успела – кто-то крепко схватил меня за правый локоть.

— Мы уже уходим, — сказала над ухом Марьяша. — Да, Лу?

Ксеня появилась слева от меня, прощебетала, сделав умильное лицо:

— Она просто засмотрелась. Тут очень красиво, не правда ли? И уютно.

— Ага, — сказал шатен, продолжая глядеть на меня крайне недружелюбно. — Еще бы на ноги никто не наступал.

Да, я слегка мазнула пыльным кедом по его дорогой туфле. Подумаешь!

К шатену подошло подкрепление: высокий курносый огненно-рыжий парень и очень похожая на него курносая девица с копной морковных волос. Девушка сразу изобразила на лице нечто презрительное. Красивая и необычная… стервочка, сразу видно.

Зато к нам примкнул Милли. А я уж думала ничто и никогда не оторвет его от изучения шкафа с книгами в углу вестибюля. Я с некоторым злорадством заметила, как завороженно смотрит на Милли рыжая, только что слюна изо рта не капает. Ну да, я понимаю, мой друг с первого взгляда сшибает с ног своей внешностью. Таких, как ты, он разжует, выплюнет, еще и поморщится.

Рыжая опомнилась, шагнула ближе к нахамившему мне шатену и взяла его под локоть. Если я на такие каблуки встану, то тоже с него ростом буду… ну, до уха точно. А туфли у нее классные.

— О, Бон-бон, ты заспотил(*) фантома? — глядя на меня, промурлыкала девица.

(*заспотить – вычислить, определить фантома, маскирующегося под обычного человека, сленг фантомоборцев)

Шатен с идиотской кличкой («Конфетка»? серьезно?) ухмыльнулся и сказал:

— В точку, Джила. Наверное, фантом, бедняга, еще не прижился внутри… этой особы. Зато понятно, что с ней: в первые часы после проникновения у носителя присутствуют явные черты дезориентации.

Люди, что с вами такое?! Одни приняли меня за голема, другие фантомом обозвали!

Джила очаровательно улыбнулась глупой шутке. Какие ровные, белые зубы. Интересно, ядовитые клыки удалены?

— Она не фантом, — вставил вдруг рыжий парень, резко подняв на меня взгляд. — Она девушка. Весьма симпатичная. Только растрепанная.

— Лексей, братец, умоляю, — фыркнула Джила. — Ты в своем репертуаре.

Нет, спасибо, конечно, но… Странные у него были глаза, у этого огненного типа – темные, блестящие, словно влажные. Совершенно безжизненный взгляд, но внутри… будто трепещет огонек. Я почти не удивилась, когда зрачки Лексея на миг стали вертикальными, а изо рта высунулся раздвоенный язык. Кончик языка облизал широко раскрытые глаза парня и исчез во рту. Пропало отражение трепещущего огонька, зрачки стали обычными. Лексей улыбнулся уголками губ, явно довольный произведенным впечатлением. Саламандры! Вау! Рядом восхищенно выдохнула Ксеня.

Я услышала, как из носа Милли с легким свистом вырывается воздух. Только этого не хватало! Нет-нет, не надо! Не сейчас!

— Э-э-э, — быстро сказала я шатену. — Очень сожалею о случившемся. У меня есть влажные салфетки.

— О боже, оно умеет говорить, — скривилась Джила.

Ее брат продолжал смотреть на меня, не отрываясь. Милли опять дернулся, но его удержала Ксеня.

Я быстро дернула салфетку из упаковки и, пока Бон-бончик не опомнился, наклонилась и провела влажной тканью по пятну от кеда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот, — сказала я. — Как новенькие.

Шатен поморщился, но кивнул, принимая извинения. Кажется, ему стало скучно. Вся компания тут же потеряла к нам интерес и отошла.

— Мгновенная трансформация! — восхищенно протянула Ксеня.

— Саламандры, — прошипел Милли.

— Барин и его свита, — пробурчала я.