«Если», 2005 № 02 - Журнал «Если»

— Вроде ты умный парень, а бываешь иногда распоследним идиотом, — после бормочет ему она. — Совсем как Элис.

Он даже не задумывается над смыслом ее слов.

Крыша Небоскреба Цитрин — посадочная площадка для фаэтонов, суборбитального транспорта различных компаний и их топ-менеджеров. Камень чувствует, что узнал о жизни Элис Цитрин все, что можно узнать, сидя в четырех стенах. Теперь ему нужны текстура и запах настоящих мест и людей, по которым о ней можно судить.

Но прежде чем они смогут уехать, говорит Камню Джун, нужно поговорить с Джеррольдом Скарфом.

С ним они встречаются в небольшом зале вылета — сплошь белые гофрированные стены и пластиковые стулья.

Скарф — глава службы безопасности "Цитрин Технолоджиз". Коренастый, жилистый человек, на лице которого не отражается почти ничего, производит впечатление чрезвычайной компетентности — от выбритой и татуированной макушки до тяжелых сапог. На груди он носит эмблему ЦТ: красную спираль с указывающим вверх наконечником стрелы.

Джун приветствует его как старого знакомого.

— Мы получили допуск? — спрашивает она. Скарф машет листом папиросной бумаги.

— Ваш план полетов довольно обширен. Так ли уж необходимо, например, посещать Мехико-сити с мистером Камнем на борту?

Камня удивляет забота Скарфа о нем, ничтожном чужаке. Распознав недоуменный взгляд Камня, Джун объясняет:

— Джеррольд — один из немногих, кто знает, что вы представляете миз Цитрин. Естественно, он волнуется, как бы мы не попали в какие-нибудь неприятности, ведь их непредсказуемый отрицательный эффект косвенно скажется на "Цитрин Технолоджиз".

— Я не ищу неприятностей, мистер Скарф. Я только хочу сделать свою работу.

Скарф сканирует Камня так же подозрительно, как устройства у дверей в святилище Элис Цитрин. Положительный результат наконец выражается в мягком хмыканье и заявлении:

— Ваш пилот ждет. Валяйте.

Оказавшись выше над жадной землей, чем когда-либо раньше, положив правую руку на левое колено Джун, чувствуя себя богатым и свободным, Камень обдумывает жизнь Элис Цитрин и чувствует, что начинает улавливать какой-то общий замысел.

Элис Цитрин — 159 лет. Когда она родилась, Америка еще состояла из штатов, а не из ЗСП и ООК. Человек едва-едва начал летать в космос. Когда ей было всего шестьдесят, она возглавила фирму под названием "Цитрин Биотикс". Это было время Торговых войн, решительных и беспощадных, а оружием в них служили тарифы и пятилетние планы, конвейерные линии и принимающие решения конструкты пятого поколения. Это также было время Второго Конституционного Конвента, который перекроил Америку, поставив ее на грань войны.

За годы, когда страна поделилась на Зоны свободного предпринимательства (урбанистические, высокотехнологичные автономные регионы, где единственными действующими законами были те, которые вводили корпорации, а единственной целью — прибыль и доминирование на рынке) и Области ограниченного контроля (отсталые, по большей части сельскохозяйственные анклавы, где жестко навязывались старые ценности), "Цитрин Биотикс" отточила и довела до совершенства технологии и разработки ученых в области углеродных чипов: переносимые кровью микробиологические "фабрики", заранее программируемые "ремонтники". Конечным продуктом, который "Цитрин" предложила тем, кто мог себе это позволить, стало почти полное омоложение, "перетряска клеток" или просто "встряска".

Через шесть лет "Цитрин Биотикс" возглавила "Форчун 500"[4].

К тому времени она уже называлась "Цитрин Технолоджиз".

А на самом верху стояла Элис Цитрин.

Но это не могло продолжаться вечно.

Энтропию обмануть невозможно. Информационную деградацию, которую претерпевает с возрастом ДНК, невозможно остановить полностью. Ошибки накапливаются, невзирая на усердие "ремонтников". В конечном итоге тело, как ему и полагается, сдает.

Элис Цитрин приближается к теоретическому пределу своей продленной жизни. Невзирая на моложавую внешность, однажды — в результате миллиона ошибочных транскрипций[5] — откажет какой-нибудь жизненно важный орган.

И теперь среди всех людей на свете она выбрала Камня — чтобы ее существование оправдал кто-то "со свежим взглядом".

Камень сжимает колено Джун и наслаждается ощущением собственной значимости. Впервые в его жалкой и тусклой жизни он может что-то изменить. Его слова, его восприятие имеют вес. Он намерен сделать хорошую работу, рассказать правду так, как он ее понимает.

— Джун, — с чувством говорит Камень, — мне нужно увидеть все. Она улыбается.

— Увидишь, Камень, — говорит она. — Увидишь.

Фаэтон приземляется в Мехико-сити, где в прошлом году население перевалило тридцатипятимиллионный порог. Из своих филиалов в Хьюстоне и Далласе "Цитрин Технолоджиз" финансирует программы помощи городу. Мотивы этой кампании представляются Камню подозрительными. Почему они не вмешались еще до социального кризиса? Быть может, их беспокоят только хлынувшие через границу беженцы? Но какова бы ни была причина, Камень не может отрицать, что сотрудники ЦТ работают во имя добра, обихаживая и утешая больных и голодных, восстанавливая линии электропередач и коммуникации, поддерживая деятельность городской администрации. Когда он поднимается в фаэтон, голова у него идет кругом, а вскоре он оказывается…

…в Антарктиде, где его и Джун везут из куполов ЦТ на перерабатывающий планктон корабль, производящий львиную долю протеина во всем мире. Вонь криля кажется Джун ужасной, но Камень вдыхает ее полной грудью, ликуя, что оказался на судне в этих странных ледяных широтах, где наблюдает за работой умелых мужчин и женщин. Джун счастлива, когда они наконец вновь взлетают и…

…приземляются в Пекине, где специалисты ЦТ по эвристике работают над созданием первого искусственного органического интеллекта. Забавляясь, Камень слушает дебаты о том, следует ли называть ИОИ Конфуцием или Мао.

Та неделя становится калейдоскопическим круговоротом впечатлений. Камень чувствует себя губкой, вбирающей образы, в которых ему так долго было отказано. В какой-то момент он ловит себя на том, что позабыл название города, где сейчас вместе с Джун выходит из ресторана. В руке у него удостоверение личности с кредитной картой: он только что сам заплатил за роскошный обед. С собственной ладони на него смотрит голографический портрет. Лицо — изможденное, грязное, с двумя пустыми, заросшими коростой глазницами. Камень вспоминает, как теплые пальцы лазера сделали эту голограмму в "иммиграционке". Неужели это правда был он? Тот день кажется событием чужой жизни. Он убирает карту в карман, не в силах решить, следует ли обновить голограмму или оставить как память о том, откуда пришел. И куда же это его заведет?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});