Чужая жизнь - Лесли Пирс

Дэн и сам понимал, что Кеннингтон — не самое лучшее место в Лондоне, а квартира была несколько убогой, но оптимистически предположил, что немного новой краски и пара картин ее оживят.

Фифи сожгла за собой все мосты, выехав из старой квартиры и бросив работу, и у нее просто не было выбора. Ей пришлось признать, что это теперь ее новый дом.

Дэн открыл дверь в гостиную.

— Только после вас, принцесса, — сказал он, отвешивая шутовской поклон.

Фифи чуть не задохнулась от ужаса и в отчаянии начала изучать комнату, пытаясь найти хоть какие-то привлекательные детали. Но их там попросту не было. Она видела перед собой двенадцать квадратных метров облупившегося линолеума, ужасные облезлые обои в цветочек и старую мебель, место которой было на свалке.

— Я знаю, здесь мрачновато, — обеспокоенно произнес Дэн. — Но я больше не хочу жить один, без тебя. Мы ведь сможем навести здесь порядок. Сможем?

Сердце Фифи растаяло, как всегда, стоило Дэну посмотреть на нее умоляющим преданным взглядом.

— Смотри, здесь солнечная сторона, — сказала Фифи, призывая на помощь волшебный взгляд.

Вылинявшие занавески на грязном окне даже не прикрывали подоконник, но можно было заменить их новыми.

— Когда мы расставим здесь свои вещи, эта квартира преобразится.

Дэн с облегчением вздохнул, улыбнулся и придвинулся к жене ближе, чтобы ее поцеловать. Но не успел он ее обнять, как с улицы донесся разгневанный вопль, заставивший их прильнуть к окну.

По улице бежала девочка лет семи, а за ней по пятам гналась полная женщина с бигуди в выбеленных перекисью волосах.

— А ну иди сюда, маленькая дрянь! — сердито вопила женщина.

Девочка остановилась. Она плакала и казалась испуганной. Женщина догнала ее, схватила за плечо и с размаху влепила такую пощечину, что Фифи вздрогнула.

— Сколько раз мне еще тебе повторять? — заорала женщина, схватив девочку за ухо и таща ее за собой. — Только попробуй еще раз не сделать то, что я сказала!

Подойдя к дому напротив, женщина закатила девочке подзатыльник и пинком втолкнула ее в двери.

Когда дверь за ними захлопнулась, Фифи вопросительно посмотрела на Дэна, глубоко потрясенная увиденным.

— Полагаю, малышка в чем-то провинилась, — задумчиво сказал Дэн. — Но я ненавижу, когда бьют детей.

Фифи подумала, что такая вопиющая жестокость не должна оставаться безнаказанной, но была слишком потрясена, чтобы что-то сказать. Родители никогда не били ни ее, ни ее братьев, ни Патти. Их наказывали, отправляя спать пораньше или лишая карманных денег, но никто никогда не поднимал на них руку.

— Я надеюсь, это не значит, что все здешние обитатели ведут себя подобным образом, — тихо произнесла Фифи, все еще глядя в окно.

Дэн не раз говорил, что она понятия не имеет о том, как живут малообеспеченные люди с низкой заработной платой. Но если они вели себя так, как эта блондинка, то Фифи предпочла бы не знать об этом до конца своих дней.

Вид из окна оставлял желать лучшего. Оно выходило на самый конец улицы, заканчивающейся тупиком в угольном дворике с широкими воротами, окруженном семью стандартными трехэтажными зданиями. Несмотря на солнечный день сюда попадало мало солнечных лучей, так как дома были слишком высокими, а улочка слишком узкой. Их квартира находилась на третьем этаже, и Фифи прекрасно был виден угольный двор, где какой-то мужчина насыпал уголь в мешки, которые держал мальчик. Сцена была достойна пера Диккенса, поскольку оба были черны, как трубочисты. Фифи заметила, что дома на улице потемнели от сажи.

Все здания на Дейл-стрит казались заброшенными. В том доме, куда вошли женщина и девочка, даже не было нормальных штор, — вместо них на натянутой проволоке висело одеяло или что-то в этом роде. На клумбах перед зданиями не было цветов, даже деревья тут не росли. Вообще вся улица выглядела зловеще, чуть ли не угрожающе. Фифи снова задумалась о том, сможет ли она здесь жить.

— Забудь об этом, — сказал Дэн, обнимая ее.

Он подошел к ней сзади и потерся подбородком о ее плечо.

— Пойдем, посмотрим на ванну. Мы можем сразу же ее опробовать!

Когда Дэн поцеловал ее в шею, одновременно лаская грудь, Фифи вся затрепетала. С тех пор как Дэн уехал в Лондон, они часто проводили выходные вместе, почти не вылезая из постели. Сегодня утром у него было время только на то, чтобы забрать ее и все их пожитки, поэтому всю дорогу до Лондона Дэн нашептывал Фифи обо всем, что собирается с ней сделать, как только они останутся в квартире одни. Это так ее распалило, что она еле сдержалась, чтобы не предложить ему свернуть в тихую улочку и заняться любовью в машине.

— Тут же нет белья, — слабо запротестовала Фифи, когда Дэн увлек ее за собой в следующую комнату. Спальня была такой же жалкой, как и гостиная, но, по крайней мере, матрас на старой кровати оказался совсем новым. — Сначала мы должны перенести сюда свои вещи.

Но пальцы Дэна уже расстегивали на ней джинсы, и Фифи почувствовала у живота его напряженный член. Возможно, если она просто позволит себе расслабиться, занимаясь любовью, то сможет почувствовать себя в этом ужасном месте как дома.

— Ты так прекрасна, — прошептал Дэн, входя в нее. — Я хочу дать тебе все, чего ты заслуживаешь.

С какими бы разочарованиями они ни сталкивались после свадьбы, занятия любовью все компенсировали. Дэн в любую минуту мог увлечь Фифи за собой в волшебную страну. Она любила его стройное мускулистое тело и шелковистую кожу, а его трепетные прикосновения просто сводили ее с ума.

Фифи привлекла мужа к себе и стала покрывать его лицо неистовыми поцелуями.

— У меня есть все, чего я хочу, — у меня есть ты, — прошептала она в ответ.

Фифи и в самом деле так думала. Возможно, эта квартира оказалась не такой, как она ожидала, но теперь Фифи наконец была в Лондоне и они с Дэном могли все начать сначала.

В детстве Фифи мечтала побывать в Америке. Она знала эту страну по фильмам, в которых показывали ультрамодные дома, сияющие автомобили и стиль жизни, так отличающийся от того сурового послевоенного существования, навсегда врезавшегося в ее память. Когда Фифи исполнилось двадцать лет, из газет и журналов она поняла — Лондон тоже становится современным городом. Фифи бесило то, что новая мода, фильмы и даже музыка доходили в Бристоль с огромным опозданием, и она мечтала отправиться в столицу, чтобы быть в центре всех событий.

Впрочем, стабильная работа и многочисленные поклонники вскоре отбили желание к такому прорыву. Но сейчас она наконец-то решилась на этот шаг и знала, что тут у них с Дэном гораздо больше возможностей. Зарплаты в Лондоне были выше, а шансов продвинуться по службе — больше.

Кроме того, они могли начать все сначала, свободные от классовых предрассудков, и это нравилось Фифи еще больше. Здесь никто не знал ее или ее родителей. Тут некому было шептать у нее за спиной, что она, профессорская дочка, вышла замуж за каменщика. Они с Дэном могли жить как хотели, делать что хотели, не опасаясь косых взглядов.

Конечно, Фифи очень надеялась на то, что со временем ее родители полюбят Дэна. Но за сотни километров от Бристоля это беспокоило ее гораздо меньше. Лондон обещал стать огромным приключением, и она могла бы доказать своей семье, что они с Дэном чего-то стоят.

Чуть позже, вечером, когда Дэн и Фифи разгружали вещи из фургона, за ними из окон напротив следили шесть пар любопытных глаз.

Иветта Дюпре, жившая в квартире на первом этаже дома номер двенадцать, расположенного через улицу, была портнихой. Сидя за швейной машинкой возле окна, она не пропускала почти ничего из происходящего на улице.

Увидеть, как в дом напротив вселяется такая привлекательная молодая пара, было настоящим событием, но Иветта не могла решить, радует это ее или, наоборот, огорчает. Иветта видела, что белокурая, очень стройная и элегантная девушка в джинсах и вязаном свитере и ее муж, из-за черных волос и четко очерченных скул походивший на цыгана и поражавший своей дьявольской красотой, влюблены друг в друга: это было понятно по тому, как они смеялись вместе и прикасались друг к другу. Глядя на них, Иветта улыбнулась.

Иветта Дюпре улыбалась очень редко. Ей было тридцать семь лет, но выглядела она значительно старше. Ее густые темные волосы припорошила седина, и Иветта стягивала их в тугой узел на затылке. Она одевалась в старомодные темные одежды и жила одинокой жизнью затворницы. Единственной отдушиной для нее оставалась работа, которой Иветта очень гордилась.

Как и большинство соседей Иветты, она переехала на Дейл-стрит от безысходности. Старая миссис Джарвис, которая жила в доме номер один со дня основания этой улицы, сказала ей, что раньше у каждого обитателя Дейл-стрит была прислуга. Но Иветте было трудно поверить в то, что этот район когда-то считался престижным.