Веретено - Владимир Юрьевич Коновалов

исключениями из области внутренней этики, а лишь сложными случаями, анализ которых позволяет получить положительное для нее объяснение. В рамках внутренней этики точкой отсчета для определения относительной выгодности внутренних процессов является доминирующая подсистема. Видимое разрушение изначальной системы есть результат выделения энергии из образовавшихся частей, перешедших на более выгодный, наиболее низкий – равновесный в данной среде энергетический уровень, каждая из которых является объектом изучения для внутренней этики.

Увеличение энергии, распад связей, регресс, даже если он кажется спонтанным и внутренне обусловленным, не может быть целью внутренней, то есть собственной. Если регресс и может представлять собой выгоду, то только в качестве процесса внешнего, способствующего внутреннему прогрессу, образованию связей, уменьшению энергии. Внутренняя обусловленность разрушения целого есть выгода его части. В этом абсолютность добра и зла, их внутреннее значение не меняется с изменением точки отсчета, относительна лишь оценка внешнего прогресса и регресса, не внутреннего. Путаница внешней этики закономерна, все оценки внешнего процесса из всего их множества, в том числе и антагонистичные, равноправны в силу фактического и естественного неединства общества, то есть в силу отсутствия естественного, ненасильственного приоритета одного из элементов этого множества оценок. Равноправие противоположных оценок сохраняет противоречие. Но даже антагонистичные системы едины в оценке направленности собственных внутренних процессов. Антагонистичность вытекает не из сущности спорного внешнего процесса, а из вызванной им разнонаправленности внутренних. Превратив ценность внутренних процессов в признаки внешнего, несложно получить внешнюю этику и вполне закономерно в ней погрязнуть.

Внешняя этика никогда не станет истиной, потому что общество не станет единым никогда, как бы ни любили друг друга люди. Оно не станет единым, даже если люди будут друг друга ненавидеть, хотя подчинение и насилие близко единству более, чем любовь. Чтобы построить муравейник, людям нужно погубить в себе многое. Стоит ли говорить, что для этого нужно стать муравьем? Внешняя этика строит общество насилием, внутренняя – волей.

– Муравейник. Было бы неплохо.

– Люди не рождаются частью общества. Если угодно, они рождаются равными – в желании выбора собственного места, несмотря на неравенство в признаках. Давление среды – естественное неравенство и самое справедливое предложение для бездарности – ограничивает выбор, но не желание.

– Внутренняя этика создаст утопию?

– Утопия по описанию своего создателя есть гротескно гипертрофированное насилие. Для идеального общества речь не о преимуществе внутренней этики, а о возможности существования условий непротиворечивости внешней. Однозначность внешних понятий для элементов возможна только при структурном ограничении их автоактивности, когда любая активность элементов исчерпывается обеспечением системности – не выходит за рамки предписанных функций. В таком обществе необходимые для него функции элемента должны жестко определять его структуру, не допуская параллельного, интерферирующего непредусмотренного целеполагания. В таком единстве ортодоксальная этика будет по сути внутренней для общества, то есть, чтобы стать непротиворечивой ей надо перестать быть внешней. Это упразднение лишней для общества индивидуальности. Но эта необходимость тоталитарности внешней этикой отрицается, по крайней мере, явно.

– Так выходит, внутренняя этика как раз тоталитарна.

– Тоталитарна системность, которая может быть всерьез признана присущей только одному виду точек отсчета этики в обществе – человеку, его личности и, если хочешь, организму. Ведь не допустишь же ты индивидуальность руки, ослабление тоталитаризма в личности – это шизофрения. Другое дело, первоначальный смысл тоталитаризма – общественный. Централизованное единство общества – появление какого-то надличностного системного признака – может рассматриваться внутренней этикой лишь как абстракция, отвлеченная от реальности принципиально, то есть с ней несовместимая. Любое стремление к единству вне эгоистичности – субъективно несправедливо и провально объективно. Единство группы может иметь своей основой и носителем только каждую личность, истинное единство группы может быть представлено только каждым ее членом, группа существует только в уме отдельного ее члена и, являясь частью его идеала, формирует системный признак общества. Выделение управляющей подсистемы общества – дань разделению труда – не появление системного признака, а уже само проявление идеологической совместимости.

Несмотря на то, что какие-то отдельные правила внешней этики заслуживают сочувствия, они абсолютно бесперспективны как естественные, не насильственные, потому что рассчитаны на неосуществимое глубокое объединение нашего вида при сохранении данной нам свыше – естественно – собственной структуры. Внешняя этика в своем стремлении унификации душ не придает значения тому, что к добру можно идти через зло, что высвобождая энергию, ею можно обжечь окружающих. И ортодоксы видят только это зло и не видят добра. Не хотят его видеть, поэтому и не видят причины зла. И не видят, что есть зло. Зло – увеличение энергии. А источник этой энергии не метафизическая дьявольская сила. Источник рядом. Источник – тот, кто пришел к добру, не замечая окружающих. Но пришел именно к добру.

– Даже если он пришел к добру за счет окружающих.

– Он пришел к добру.

– Даже если он видит удовольствие, творя зло в окружающих.

– Он идет к добру. Со стороны к этому можно относиться негативно, но внутри него зла нет. Стремление к равновесию абсолютно.

– Даже если он сатанист, верит в метафизическое зло и ему поклоняется.

– Он идет к своему идеологическому равновесию, к освобождению от энергии, к своему очень специфическому добру сумасшествия.

Даже саморазрушение системы имеет движущей силой высвобождение энергии в ее частях, разрушающей связи между ними. Движущая сила – равновесие внутри этих частей, которого они не могли достигнуть в первоначальном объединении. Целью всегда является только внутреннее равновесие, но не внутреннее разрушение. Разрушение нестабильного целого – разрушение внешнее, сопутствующее добру элементов. Саморазрушение нестабильного целого – это разрушение уже не существующего целого.

Стремление к равновесию абсолютно. Никто не идет к злу. Все идут к добру, толкая друг друга локтями. Объединяясь к общей идеологии, они могут толкаться меньше. И могут толкать несовместимую идеологию, которая идет к добру своим путем.

Признание этого индивидуального стремления во внутренней этике применительно к обществу – это принятие в качестве объекта этики не группы, а человека и признание невозможности естественного объединения при идеологической несовместимости людей. Это могло бы показаться банальным, потому что является логически простым, но только не в сравнении с внешней этикой, в которой банальными словами заменена логика. На самом деле принцип индивидуального развития не кажется человеку чем-то привычным, то есть забытым – каждый не устает поражаться, что он является центром мира. Именно поэтому принцип индивидуального развития наиболее удобная для внутренней этики – понятная для человека – формулировка определяющей роли самого наличия энергии в нашем мире, энергетического подхода в этике.

Этот принцип позволяет подойти к определению условия и причины зла. Индивидуальность характеризуется не только самим наличием энтропии, но и сохранением ее определенной