Рожденные в дожде - Кирилл Александрович Шабанов

Вселенной безразлично, что на какой-то ее частичке, размером с атом, у одной из бесчисленных обезьян заболел зуб».

А Вок раздул свою проблему до масштабов всего мира. Да, она ушла. Но Слайд, вон, постоянно расстается со своими. Она ушла. Но что изменилось? Он остался прежним. Он все еще был собой.

А затем, он стал обращать внимание на то, что происходило вокруг. Он был на сцене. Со своими друзьями. И они зажигали! Как и всегда! Вместе!

Он вдруг увидел все эти бесконечные репетиции, вечно болтающего Рафа, веселящегося Пэда и, подкалывающего их, Слайда, всегда готового поддержать шутку, Димона. Их постоянные шумные компании. Темные бары, с пристальными взглядами сквозь клубы дыма, Заплеванные парки, где они сидели на спинках лавок с пивом в руках, пугая редких прохожих. Бесконечные ночи, когда парни выжимали звук из своих инструментов, а он стоял с микрофоном во рту.

Вок почувствовал, как что-то, однажды утерянное, снова наполняет его изнутри. Он понесся по сцене, добавляя энергии в голос, под удивленные взгляды друзей, которые переглянувшись и обменявшись улыбками, тоже стали преображаться.

Пэд начал вскидывать руки выше головы и качаться всем корпусом! Димон ходил взад-вперед, размахивая бас-гитарой, как топором! Слайд и Раф метались в пространстве, иногда сходясь, и начиная играть друг перед другом!

Они больше не думали о себе, став самими силами природы, бессознательными энергиями стихий!

Вок закрыл глаза, выплевывая высокие ноты в микрофон. И в нем остался лишь ветер…

♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪

Они стояли в холодном ночном воздухе. Выход здания, где только что завершился концерт, выпускал из себя группки старичков, улыбками и кивками вежливо прощающихся с музыкантами. В стороне, Кэп опять обсуждал что-то с тем дедулей, довольно пожавшим ему потом руку, и погрузившимся в огромный джип, дверь которого заботливо открыл вышколенный водитель.

Парни искоса наблюдали за ними.

– Видимо, это очень важный дед! – Пэд кивнул на сухую фигурку.– Возможно, сам фараон, вылезший из своего склепа.

– Я думаю,– подхватил эстафету остроумия Раф.– Он какой-нибудь Израильский министр рока!

– Почему бы и нет, – Вок улыбнулся своей прежней улыбкой,– Израиль – богатая страна. Их министерство культуры, должно быть, хорошо развито.

– Ты вернулся!– перебил его Слайд, и выкрикнул окружающему их пустому пространству. – Он вернулся!

– Он вернулся!– подхватили нестройные голоса, и руки захлопали Вока по плечам и спине.

– Да! В Израиле, определенно, есть должность министра рока…– рассмеялся Димон.

Привлеченный их активностью, подошел довольный Кэп:

– Прекрасно выступили! Молодцы! Вижу, к вам вернулся былой задор!

Они не нашлись, что сказать, и он продолжил:

– Я рад, что мы, наконец-то, поняли друг друга! Правда, когда вы начали сбрасывать свои пиджаки и закатывать рукава, на минуту мне показалось… Но вы – настоящие профессионалы, всем очень понравилось!

Они коротко обсудили организационные моменты, и, уходя, Кэп оглянулся на музыкантов:

– Подвезти?

– Я на своей ,– Слайд указал большим пальцем за спину.

– Спасибо, мы с ним,– кивнул Раф.

– Хорошо. Тогда, до встречи,– улыбающийся продюсер направился к своему авто.

Слайд обернулся к Воку, которому нужно было добираться в противоположную сторону от остальных музыкантов:

– Не волнуйся, я сделаю крюк. Не стоит тебе кататься с этим говнюком.

– Не надо, я на каршеринге,– Вок посмотрел в приложение.– Тут как раз, неподалеку тачка.

– Уверен?

– Да,– Вокалист улыбнулся.– Мне надо кое-что осмыслить в своей жизни.

Что ж, Вок любил побыть один.

– Ладно. Только осмысливай не как тогда, в квартире.

Вокалист засмеялся. Попрощался с группой и скрылся в темноте.

Запрыгивая в тачку Слайда, музыканты были уверены, что теперь-то уж все наладится!

Outro:

Во рту не сигарета, а травинка,

В руке его вода–не пиво

Ходил не по дорогам – по тропинкам

И жил– не в этом душном мире

Он редкий был рок-музыкант –

Мир пал во дни речитатива.

Он не бросал на ветер фраз,

Да и вообще, не много говорил

По вечерам смотрел не фильмы, а закаты

Писал он не в подъездах оскорбленья

А на листах стихи, и, иногда рассказы,

Не рисовал х*и, а рисовал людей он

Был взгляд наивный, и был голос свежий,

Распахнуты глаза, как у младенца,

Лицо не скорчено от недовольства жизнью,

И рот не искривлен язвительной усмешкой

Короны не носил на голове,

Хотя, в почете нынче сей аксессуар,

А вместо этого – гитара на спине

И в волосах венок из диких трав

Любил он небо. Раз на то пошло–

Не падало оттуда птичее дерьмо,

А падал солнца свет, иль лист, иль дождь

Я все сказал. Он был один в наш век –

Из нас последний человек.

– Раф. «В память о Воке»

Они не сразу поняли, что произошло… не сразу поверили, когда начались звонки… Уточняли и переспрашивали… И ,затем, опять уточняли… Этого просто не могло быть… День. Они смеялись вместе день назад… День назад они вместе выступали на сцене… День назад, они, в очередной раз, стали героями вечера… А следующее утро изменило их всех…

Их мир, всегда представлявшийся чем-то непоколебимым, оказался предательски неустойчив. Жизнь, в своей излюбленной манере, дурным гопником выскочила из подворотни и отняла самое ценное…

Странная пустота образовалась внутри, когда они потеряли все, что так долго создавали сообща… Как будто, он забрал это с собой…

В ту ночь, Вок разбился на арендованной машине…

♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪

Тучи. Вечные тучи. Но не огромные, грозовые, с мощными зарядами молний и тяжелым громом, а блеклые, моросящие, бесцветной хмарью отделившие от солнца нижний мир.

Да, почти в конце декабря здесь все еще шел мелкий дождь. Бесконечная осень непрерывно сочилась своим ядовитым соком.

Грязь. Его хоронили в грязь. Глубокая яма накопила небольшую лужицу на дне.

Гроб был закрыт. Тела, по понятным причинам, не показали.

Они не знали почти никого, из пришедших туда.

Но Настя там была. Она приехала. Парни далеко не сразу ее увидели – она держалась в стороне, а окрашенные в платиновый цвет волосы сбили их с толку, надежно замаскировав среди незнакомых людей. К ним она так и не подошла. Может, боялась, что ее начнут винить, или избегала лишних вопросов. Девушка стояла, низко наклонив голову, из-за чего лица не было видно. И ушла, вместе с толпой прежде чем кто-либо из группы успел подойти.

Раф хотел, было, догнать ее, но Слайд, придержав его за руку, покачал головой.

Они все еще стояли там, вчетвером. Мелкий дождь почти прекратился, и в воздухе висела водяная взвесь. Слайд сходил к машине и принес старенький рюкзак. Открыл. Протянул вперед.

Пэд достал оттуда барабанные палочки и скрещенными положил у подножия памятника. Раф вынул из кармана медиатор – стесанный о металлические струны, с эмблемой их группы. Повертел его. Опустил рядом. Димон вытащил нераспечатанную упаковку струн, также занявшую свое место среди предметов памяти. Последним попрощался соло-гитарист. Он оставил Воку слайд – этот инструмент звукоизвлечения, неизменно сопровождавший виртуоза на всех концертах.

– Пусть хорошая музыка всегда сопутствует тебе. – Раф погладил рукой холодный камень.

Они просто смотрели