Мир велик, и спасение поджидает за каждым углом - Илья Троянов

Когда их взгляду открылась первая из упомянутых просек, отец несколько воспрянул духом, а утомительное продвижение против по-осеннему сильного ветра и вообще не оставило времени для раздумий. Они дошли уже до середины просеки, когда ветер превратился в бурю и выдул из них все мысли. Он привлекал их к себе и отшвыривал их от себя. И самым тягостным грузом, и самой богатой добычей оказался для него маленький чемоданчик. Последний порыв ветра, чемоданчик вырван из рук, полетел прочь, ударился о ствол, раскрылся, и наружу выпали, наружу запрыгали маленькие и большие предметы, по неделям взвешенные в мыслях, собранные руками сувениры оставленной позади жизни: связанный на коклюшках платок с воздушными кружевами, несколько Алексовых игрушек, которые сразу шмякнулись на землю, пижамы и ночные сорочки, которые тотчас начали извиваться, блузка, миниатюрная иконка, маленький, но весьма нужный словарик, который должен был привести их в Центральную Европу, теперь же, пренебрегая направлением, скакал по земле, открывался, закрывался, словно бился за свое право говорить, потерял несколько страниц, те разлетелись, словно рекламные проспекты, зацепились за верхушки деревьев, обрамлявших просеку, и осели в подлеске. Последним вылетело из чемодана «Море роз», нерешительно покачалось перед завороженным взглядом матери, было подхвачено очередным резким порывом ветра, чиркнуло о ветки и скрылось вдали. Платок завис, наколотый на острый сук, обложка словаря бросилась под ноги беглецам. Отец поспешно наступил на него, чтобы приостановить развитие беды. Мать побежала бы за вещами вдогонку, когда б ветер позволил ей это сделать. Отец что-то такое кричал насчет того, чтобы идти дальше, захлопнул полупустой чемодан, другой рукой потащил за собой Алекса, пригнулся еще больше — и прямо в свист и в вой ветра. В соседнем участке леса мать обеими, свободными теперь руками крепко прижала к себе Алекса — последнее, что осталось у нее на пути в обетованную…

Когда они добрались до границы, дорогу им преградили стена и скучающий солдат на карауле. Речки, которую им надлежало перейти вброд, на месте не оказалось. Мать, обессилев от ветра и страха, стояла оцепенев между деревьями, она сдалась, лицо ее было сплошной упрек, адресованный мужу, жизни, себе самой. Отец же считал шаги солдата: всего восемьдесят до караульной будки, потом обратно. Ружье болталось на спине, без всякого интереса.

Когда он повернет назад, мы перебежим, надо успеть до стены, а я вас подсажу.

Мать незаметно кивнула и прилепилась взглядом к стене. Часовой дошел до будки, постоял, выудил из кармана носовой платок и смачно высморкался. Алекс дергал мать за руку, подталкивал ее. Она же была слишком взволнованна, чтобы понять, чего он от нее хочет. Солдат прокашлялся, громко и безудержно, как человек, который считает, что вокруг никого нет, и продолжил свой путь.

Отец дернул за руку Алекса, Алекс — мать, и вся эта семейная цепочка сделала последний рывок за спиной у солдата, который вышагивал вдоль приграничной стены, спокойно и покашливая. Им предстоит еще пройти восемьдесят шагов. Семейство припустило по просеке, впереди отец, за ним сын, замыкает процессию мать, которую пронзила мысль, что уже поздно говорить «нет» и останавливаться. Цепочка приблизилась к стене, солдат — к месту поворота, и теперь нельзя было сорвать кран экстренного торможения. Возможно, эта отрезвляющая мысль подставила ей ножку, возможно, она сама споткнулась о древесный корень, так или иначе, она упала и вскрикнула. Цепочка разорвалась, солдат совершил преждевременный поворот, и трое взрослых плюс один ребенок оказались лицом к лицу с проблемой, новой для всех участников. Отец таращился на солдата, Алекс глядел на упавшую мать, а солдат растерянно оглядывался. В мгновение ока все они поняли, что совершенно не подготовлены к сложившейся ситуации и могут сделать что-нибудь глубоко ошибочное. В голове у солдата засверкали молниями все мыслимые варианты решения, и наконец ему стало ясно, что решение существует только одно-единственное: вести себя так, будто ничего не произошло. Легкий озноб пробежал по его телу, когда он повернулся и продолжил свой путь в обратном направлении много медленнее обычного. Отец выпрямился, словно высвобожденная пружина, которую вдруг перестали удерживать, от подступившего восторга он поднял Алекса над головой и перекинул через стену, еще прежде, чем мальчик успел что-либо помять.

СТОП. А теперь переведем дух. Зрители, которые занимают места на западных трибунах и видят все досконально, зрители на востоке, которые забрались на деревья или подглядывают через щели в заборе, теперь вы все должны проявить фантазию. То, что мы видим, могло бы стать решающей сценой: Алекс перелетает через железный занавес, в нашем случае роль железного занавеса играет стена высотой в один метр шестьдесят, его родителям еще только предстоит взять это препятствие, солдат же, подавив смятение, шагает прочь от них. Вроде бы все ясно и все прекрасно: Алекс перелетает задом наперед в обетованную, солдат в самом непродолжительном времени хлебнет супчику, родители же вот-вот перепрыгнут высокий барьер, отделяющий их от другой жизни. Вы, сидящие на бесплатных местах, вы заметили, что я не говорю: от лучшей жизни? Я ведь уже предупреждал вас: здесь требуется фантазия, причем большая, чем та, что вы можете приобрести в киоске за наличный расчет.

Не бойтесь, дорогие зрители, вам не грозят ни кадры из Уолта Диснея, ни «Танец фей», ни кувырок через голову, ни джазовая импровизация, и флаги никто не собирается поднимать. Мы просто выйдем из этого времени, отступим в сторонку и поглядим: Алекс в воздухе, с открытыми глазами, в позе жука, руки распростерты, как у победителя, который сдается, двадцать сантиметров по-над стеной. И даже без музыкального сопровождения.

Итальянский крестьянин, который шел рядом с лошадью вдоль пограничной стены, не слышал, как на его телегу с сеном упал сверху ребенок, ибо уже вступил в возраст известной тугоухости. Крестьянки же, наблюдавшие все происходящее с изрядного отдаления, заговорили об ангеле, который опустился с неба на Фриули. В трактире это событие сумели определить без промедления и совершенно верно:

У них теперь даже ангелы летают.

Вздор какой, и сам ты дурак, с каких это пор оттуда прилетают ангелы?

В таком же духе высказался и священник, когда ему сообщили о свершившемся чуде. Правда, любой священник мечтает о том, чтобы чудо произошло именно у него в приходе, однако, на наш взгляд, это было бы не совсем уместно.

А крестьянин — тот несколько раз ударил свою клячу, и телега загромыхала вниз по склону. Алекс поудобнее устроился в сене, полюбовался на небо, которое жило своей жизнью над ним, и принялся ждать, когда со стены свалятся и его родители. Однако когда последние перебрались через стену и огляделись по сторонам, нигде, ни вблизи, ни вдали, взгляд их не обнаружил никакого Алекса, лишь там, где каменистая дорога шла под уклон, они разглядели телегу, закрывшую пылью весь горизонт.

СКАЗАНИЕ О ЗЕМЛЕ ОБЕТОВАННОЙ

АЛЕКС ПРИЗЕМЛИЛСЯ НА СЕНЕ СТОЛЬ ЖЕ МЯГКО, сколь неудачно угодила на твердый гравий лодыжка его отца, и как результат — вывих. Он не стрелял, этот человек, когда отец подвернул ногу, не стрелял, когда отец падал, слава Богу, он не стрелял, не стрелял, пронзительная боль. Между прочим: откуда здесь взялась стена? Васко выпрямляется, боль острей, ну, Яна, дело сделано?! Мы уже на другой стороне, слышишь, Яна? Вот это была ошибка, боль пронизывает сустав, когда он подпрыгивает на другой ноге, вот дьявол, я совершенно не моту на нее наступить, но ведь не так же, не вприпрыжку, нет, он представлял себе это совсем по-другому, он рисовал себе все-все по-другому, когда засыпал, и потом во сне, и сколько раз наяву: праздновать, ликовать, исполнясь задора, радость бьет через край, какое счастье, его встречают люди, люди рады его встречать, кричат «добро пожаловать», обнимают, их расспросы выражают глубокое восхищение, восхищение им и его побегом, они хлопают его по плечу, пытаются пожать ему руку, поздравляют героя, вручают сувениры. Изрыгаемые им проклятия приветствуют чужбину: это Италия, пусть даже он при всем желании не может воспользоваться указаниями проводника, Италия, мы уже в Италии, постучи по дереву, поставить свечку, а где человек с их багажом, ну да, он нас ждет, а как же мне узнать, где мы находимся, надо спешить к месту встречи…

— А где Алекс? — спрашивает Татьяна. — Где Алекс?

Италия носит одежду, на которую там и сям ставят заплатки. Незавершенные стены рассказывают полуправду о своих владельцах, из куч песка копьями торчат лопаты, лежат доски, где навалом, где вперемешку. Обширные поля с ровными рядами растений. Две немолодые женщины, опершись на мотыги, всецело отдались своему любопытству и молча созерцают престранное зрелище. Ребенок перелетел через стену, приземлился на телеге, за ним последовали мужчина и женщина, стоят как потерянные, не знают, верно, куда им надо двигаться, ну поглядим, что будет дальше.