Рейтинговые книги
Читем онлайн Предпоследняя правда - Филип Дик

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 227

Они с доктором Стокстиллом в сопровождении Джорджа и Эди, последовали за мистером Остуриасом внутрь, в битком набитый людьми Форестер-Холл, чтобы послушать очередную передачу Дэнджерфилда со спутника.

Сидя и слушая шорох статических разрядов, на фоне которого звучал знакомый голос, мистер Остуриас размышлял о Бруно Блутгельде и о том, что физик, возможно, жив. Бонни вполне может оказаться права. Она хорошо знала Бруно, а то, что ему удалось подслушать из ее разговора со Стокстиллом (хотя подслушивать в наши дни дело довольно рискованное, но он просто не смог удержаться) она отправила Блутгельда на лечение к психиатру…а это лишь подтверждало его самые мрачные подозрения: этот доктор Бруно Блутгельд еще за несколько лет до катастрофы был серьезно болен, был опасным безумцем, как в личной жизни, так и по отношению к обществу.

Впрочем, это никогда не было тайной. Общество, как-то по-своему, отдавало себе отчет: с этим человеком творится нечто неладное. В его публичных заявлениях просто сквозила какая-то навязчивость, болезненность, лицо всегда искажала мучительная гримаса, а речь была сложной и путаной. И Блутгельд всегда распинался о каких-то врагах, об их тактике инфильтрации, о систематической подрывной работе в государственных учреждениях, в школах и общественных организациях, словом, во всей инфраструктуре страны. Враги мерещились Блутгельду повсюду, в книгах и кинофильмах, в людях, в политических организациях, проповедующих взгляды, противоречащие его собственным. И, разумеется, он умел убеждать, проповедовал свои идеи в манере, присущей интеллигентному образованному человеку. Он ничуть не был похож на какого-нибудь невежественного проповедника, брызжущего слюной и хрипящего на митинге в захолустном южном городке. Нет, Блутгельд всегда говорил очень умно, умело, профессионально. И все же, в конечном итоге, его выступления были не более разумными, рациональными или умеренными, чем пьяные откровения пьяницы и бабника Джо Маккарти и ему подобных.

Кстати, в студенческие годы мистеру Остуриасу однажды довелось пообщаться с Джо Маккарти, и тот показался ему весьма симпатичным человеком. Зато Бруно Блутгельда симпатичным назвать было трудно, а ведь мистер Остуриас в свое время познакомился и с ним. Причем, это было не просто знакомство. Он и Блутгельд одно время работали в Калифорнийском университете; разумеется, Блутгельд был профессором, деканом факультета, а Остуриас — простым преподавателем. Но они неоднократно встречались и спорили, схватывались, как с глазу на глаз — в коридорах после занятий — так и на людях. И, в конце концов, Блутгельд добился увольнения мистера Остуриаса.

Особого труда это не составило, поскольку мистер Остуриас в то время поддерживал и принимал активное участие в деятельности множества небольших радикальных студенческих организаций, выступающих за мир с Советским Союзом и Китаем, и отстаивающих прочие подобные идеи. Кроме того, он активно выступал за запрет атомных испытаний, которые доктор Блутгельд продолжал пропагандировать даже после катастрофы. Более того, мистер Остуриас публично осудил испытания 72 — го и назвал их примером психоза на высшем уровне… критика непосредственно в адрес Блутгельда, который, несомненно, так ее и расценил.

Не играй со змеей, подумал мистер Остуриас, если не хочешь быть ужаленным… увольнение ничуть не удивило его, а лишь убедило в собственной правоте. К тому же, если вдуматься, доктору Блутгельду оно тоже принесло мало хорошего. Но, скорее всего, физик вряд ли придавал этому какое-либо значение — ведь Остуриас был всего-навсего никому не известным молодым преподавателем, и в университете вряд ли заметили его отсутствие. Учебный процесс продолжался, оставался на своем посту и Блутгельд.

Надо поговорить о нем с Бонни Келлер, сказал он себе. Нужно выяснить, что именно ей известно, а, поскольку она весьма словоохотлива, большого труда это не составит. Интересно, что мог бы сказать по этому поводу Стокстилл? Само собой, если доктор хотя бы раз встречался с Блутгельдом, он наверняка подтвердит мой диагноз, подтвердит, что этот тип самый настоящий параноидальный шизофреник.

Из динамиков доносился голос Уолта Дэнджерфилда, читающего «Бремя страстей человеческих» , и мистер Остуриас постепенно окунулся в атмосферу этого гениального произведения. «Проблемы, казавшиеся нам столь жизненными, — размышлял он, — в прежние времена… невозможность бежать от несчастных личных отношений. Зато теперь мы научились ценить любые отношения. Да, с тех пор мы многому научились».

Сидящая неподалеку от школьного учителя Бонни Келлер тем временем, думала: вот еще один, пытающийся разыскать Бруно. Еще один человек, во всем винящий его, пытающийся сделать из него козла отпущения. Как будто один человек , даже если бы и захотел, мог развязать мировую войну и стать причиной гибели миллионов.

«Нет уж, с моей помощью тебе его не найти, — сказала она себе. Конечно, я могла бы вам помочь, но не стану этого делать, мистер Остуриас. Так что можете спокойно вернуться к своим контрольным, и к своим поганкам. Забудьте о Бруно Блутгельде, вернее о мистере Три, как он сейчас себя называет. Так он стал называть себя с того дня, семь лет назад, когда нам на головы начали падать бомбы, и он, бродя по улицам разрушенного Беркли, никак не мог понять — равно как и все мы — что же такое происходит».

Глава 5

С накинутым на руку пальто Бруно Блутгельд плелся по Оксфорд-стрит, главной улице кампуса Калифорнийского университета. Голова его была низко опущена, и он старался не оглядываться по сторонам. Дорога Блутгельду была прекрасно известна, а студентов, этих молодых людей, замечать не было ни малейшего желания. Не интересовали его ни проносящиеся мимо машины, ни обступающие улицу здания, многие из которых были совсем новыми. Он попросту не замечал города Беркли, поскольку тот его просто не интересовал. Бруно был погружен в собственные мысли, и, кажется, начинал отчетливо понимать, в чем кроется причина его болезни. А в том, что он болен, не было ни малейших сомнений, он просто чувствовал это. Вопрос был лишь в том, где кроется причина недуга.

Скорее всего, думал он, причина этой его болезни, этого ужасного заболевания, в конце концов приведшего его к доктору Стокстиллу, чисто внешняя. Интересно, сумел ли этот психиатр по итогам его сегодняшнего визита составить хоть мало-мальски правдоподобную теорию? Бруно Блутгельд сильно сомневался в этом.

По пути он вдруг заметил, что все улицы по левую руку как-то странно уходили вниз, будто город накренился в сторону и вот-вот перевернется вверх тормашками. Представив себе такую картину, Блутгельд немного повеселел, хотя и знал в чем дело. Всему виной был его астигматизм, обострявшийся в периоды сильного стресса. Да, у него определенно было впечатление, что он идет по наклонной плоскости, а обрамляющие улицу здания, неровен час, начнут сползать вниз. Да и сам он теперь шел с большим трудом, осторожно переставляя ноги, и его тоже постоянно клонило влево.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 227
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Предпоследняя правда - Филип Дик бесплатно.

Оставить комментарий