Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Часто муж отлучался на машине из дома?
— Ежедневно ездил к ученикам.
— Обычно ученики ходят к репетиторам.
— Гена не хотел, чтобы у нас в квартире постоянно толклись недоросли. Сам ездил к ним.
— Ради чего он так сильно увлекался репетиторством? Семья у вас небольшая…
— Не знаю, — Зоркальцева заплакала и уже сквозь слезы еле слышно добавила: — Я ничего не знаю…
Большего, сколько Бирюков ни старался, он так и не узнал. Когда вернувшийся в кабинет начальник отдела кадров принялся успокаивать плачущую Зоркальцеву, Антон попрощался. В коридоре ему неожиданно попал навстречу вышедший из бухгалтерии бородатый Фарфоров. Вадим Алексеевич смущенно поздоровался и, как будто оправдываясь, показал заполненный бланк командировочного удостоверения.
— Опять улетаю. В Нижневартовск, на неделю. Вы ко мне?..
— Вадим Алексеевич, — сказал Антон, — Леля Кудряшкина заявляет, что никакого перстня вам не показывала.
Фарфоров нервно дернул плечом.
— Это бессовестная ложь с ее стороны. У меня, разумеется, нет свидетелей, но, если хотите, могу повторить при Кудряшкиной то, что говорил относительно перстня.
— Понятно. О Зоркальцеве нового не слышали?
— Как вам сказать… Разное болтают.
— Что именно?
— Например, будто Зоркальцев безбожно зарабатывал на своих «Жигулях», — Фарфоров тяжело вздохнул. — По соображениям этики не назову фамилии моей сотрудницы, которую Геннадий однажды довез от кинотеатра Маяковского до аэропорта Толмачево и без зазрения совести сорвал с нее десять рублей. Почти в два раза дороже, чем на такси.
— Не постеснялся взять такие деньги даже со знакомой?
— Знакомство было односторонним. Геннадий не знал сотрудницу, а она несколько раз видела его у нашего треста, когда он подъезжал в «Жигулях» за женой, за Таней. Произошла эта поездка по чистой случайности. Сотрудница торопилась в аэропорт, но будто назло — ни одного такси. Решила «голосовать» частникам. Одна из машин остановилась. За рулем оказался Зоркальцев. Узнав, в чем дело, Геннадий, не моргнув, заявил: «Десять рублей. Дешевле в Толмачево не поеду». Чтобы не опоздать на самолет, сотруднице пришлось раскошелиться… Другой случай был со мною. Ныне в мае я прилетел в Толмачево из Красноярска. Вышел с рюкзаком за плечами из аэровокзала — такси на стоянке нет. Смотрю, подъезжает Зоркальцев в «Жигулях». Я — к нему. Геннадий охотно повез меня, но в пути, сославшись на кончающийся бензин и отсутствие денег, попросил заправить машину. Таким образом, поездка обошлась мне тоже в десять рублей. Тогда я не придал этому значения, а теперь, когда узнал от сотрудницы и о ее поездке с Геннадием, думаю, что такой приработок для Зоркальцева был закономерным.
— Не знаете, в районные центры Зоркальцев ездил? — спросил Бирюков Фарфорова. — Хорошо ли он знал дороги?
— Рассказывал, что объездил все близлежащие от Новосибирска районы. Зоркальцев — заядлый грибник. Обычно в августе, когда в вузах начинаются приемные экзамены, Геннадий заканчивал репетиторство и позволял себе отдохнуть на природе… — Фарфоров виновато посмотрел на Бирюкова. — Простите, спешу на самолет…
Антон протянул руку.
— Всего доброго.
Из геологического треста Бирюков отправился в противоположный конец города, чтобы на овощной базе встретиться с завхозом Евгением Евгеньевичем Харочкиным. Тот оказался лысым худощавым человеком неопределенного возраста. В черном сатиновом халате с оттопыренными лацканами Евгений Евгеньевич сидел в похожем на тесную кладовую кабинетике и, прикусив кончик языка, увлеченно перебирал какие-то накладные. Антон осторожно присел на расшатанный стул. Поздоровался. Харочкин молча кивнул в ответ, спрятал накладные в ящик стола и только после этого посмотрел на Бирюкова воспаленными глазами.
— Вы от Генриетты Николаевны по поводу болгарских помидорчиков?..
— Нет, я от Натальи Михайловны по поводу вашей дочери, — в тон ему ответил Бирюков.
На бледном лице Харочкина появилась растерянность.
— Извините… Э-э-это кто — Наталья Михайловна?
— Маковкина — следователь прокуратуры. Я пришел по ее поручению.
Харочкин смущенно зарозовел.
— С прокуратурой не хочу иметь никаких дел. По всем вопросам, связанным с Анжеликой, обращайтесь к ее мамаше. Она затеяла этот балаган.
— Мне хотелось бы прежде переговорить с вами.
— Не могу! Не могу! Извините, не мужское дело — вмешиваться в женские дела.
— Анжелика ваша дочь… — начал было Антон, но Евгений Евгеньевич испуганно замахал руками.
— Не моя она дочь! Не моя!..
— Чья же?
— Спросите у Людмилы Егоровны! Вы знаете мою супругу, Людмилу Егоровну? Не женщина — тигр! По своей физической слабости я не могу ничего поделать с этой лошадью. Выбросила фонтан дурости! Ославила в прокуратуре свое чадо ненаглядное, теперь волчицей завывает. Нет, нет! Пожалуйста, избавьте меня от греха, решайте вопрос по Анжелике с Людмилой Егоровной. Только с ней! Я маме с дочкой сказал: «Если дело примет широкую огласку, брошу все к чертовой бабушке и уйду, уйду из дома…»
Бирюков с трудом остановил бурное словоизлияние Харочкина. Мало-помалу они разговорились, и Евгений Евгеньевич чуть не со слезами поведал Антону о своей горькой жизни. Началась эта жизнь семнадцать лет назад, когда директор городского рынка, где в ту пору Харочкин работал кассиром, уговорил его, деревенского несмышленого паренька, жениться на несовершеннолетней тихоне — дочери Людочке. Как выяснилось вскоре после пышной свадьбы с богатым приданым, «тихоня», несмотря на несовершеннолетие, оказалась в положении, а крутым нравом — похлеще родимого папы, Егора Исаевича, перед которым трепетали не только служащие рынка, но и нахальные клиенты из южных мест. С годами несдержанная Людочка превратилась в неуправляемую Людмилу Егоровну. Она окончательно подмяла хлипкого мужа под каблук.
— Семнадцать лет страдаю за один необдуманный шаг молодости, — жалобно проговорил Харочкин, заканчивая невеселое повествование. — Чтобы понять, как живу, представьте себя в одной клетке с разъяренным тигром. Представили?.. Вот так! А вы хотите решить со мной вопрос по Анжелике. Увольте. Не могу, не могу… За малейшее неверно сказанное слово Людмила Егоровна разорвет меня на мелкие кусочки.
— Что значит, «неверно сказанное»? — спросил Антон. — Говорите правду, все будет верно.
— Правда правде — рознь. Один так понимает, другой по-иному. Сто человек — сто мнений. Сразу не угадаешь, какое из них верное…
Разговор прервался телефонным звонком. Харочкин угодливо ответил, и тотчас до слуха Бирюкова донесся слегка приглушенный трубкой волевой голос:
— Евген, ты отоварил представителя Генриетты?!
— Люда, у меня сидит представитель прокуратуры, — вкрадчиво проговорил Евгений Евгеньевич.
— На чем влип?..
По бледному лицу Харочкина пошли бордовые пятна.
— Люда, ты оглушила меня… Вопрос касается Анжелики.
Тон в трубке мигом понизился, но Бирюков все-таки услышал:
— Ты ничего не знаешь. Понял?..
— Конечно, конечно, я все сделаю по закону, через бухгалтерию, с оплатой, — наивно выкрутился Евгений Евгеньевич, торопливо опустил трубку и, не глядя Антону в глаза, стал объяснять: — Супруга, легка на помине. Пробивает для
- Кладовщик - Марина Копытина - Научная Фантастика / Русская классическая проза
- Последствия неустранимы. Жестокое счастье - Михаил Черненок - Детектив
- Жребий брошен - Андрей Константинов - Детектив
- Куликовские притчи - Алексей Андреевич Логунов - Русская классическая проза
- Ставка на проигрыш - Михаил Черненок - Детектив
- Рак золотой молодежи - Даниил Яковлевич Павлов - Русская классическая проза
- Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов - Детектив
- Пуаро расследует. XII дел из архива капитана Гастингса - Агата Кристи - Детектив / Классический детектив
- Продается дом - Дмитрий Яковлевич Оксенчук - Русская классическая проза
- Нам идти дальше - Зиновий Исаакович Фазин - История / Русская классическая проза