Общественный разлом и рождение новой социологии: двадцать лет мониторинга - Коллектив авторов

Анализируя в целом причины «увядания» демократических ростков массового сознания, проще всего все «списать» на разочарование в лидерах «оранжевой революции», вызванное их нескончаемыми разборками, поспешными политическими заявлениями и некомпетентными решениями. Как можно видеть из результатов опросов, в основном так и происходит. Однако, на наш взгляд, корни подобных массовых настроений лежат значительно глубже и могут обернуться негативными последствиями для дальнейшего развития демократии в Украине.

Со времени провозглашения независимости население Украины вынуждено жить в условиях социальной аномии, характеризующейся отсутствием в обществе ценностно-нормативной базы социальной консолидации, которая невозможна без общего представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо», что в этом обществе поощряется, что порицается и что наказывается. Старая ценностно-нормативная система, консолидировавшая тоталитарное общество, разрушена, а новая, основанная на демократических ценностях, так и не была сформирована. Эти условия уже давно привели к высокому уровню аномической деморализованности более 80 % населения Украины. Но состояние аномии не может длиться в обществе сколь угодно долго. В таких условиях массовое сознание ищет ценностные «подпорки» в историческом прошлом и обращается к поискам «мессии», который придет и наведет «порядок в стране». Таким мессией в аномическом обществе может стать авторитарный лидер фашизоидного толка, или тоталитарный лидер с коммунистической риторикой, или архаично-традиционалистский «духовный пастырь». В Украине слишком живы еще раны от фашистских и коммунистических лидеров. Не находя в социуме не только новых действующих демократических ценностей, но и действующих элементарных законов, массовое сознание обращается к традиционалистской ценностной базе регулирования социальных отношений. Интуиция подсказала новой политической силе, идущей и пришедшей к власти, атрибутику и риторику, соответствующую ценностям, набирающим в обществе вес морально-консолидирующей основы. Отсюда и довольно странная для политических лидеров, провозглашающих курс на интеграцию в современное демократическое сообщество, традиционалистская ориентация: архаические наряды и прически, молебны и богослужения на высшем государственном уровне, попытки внедрить религиозные догматы в государственную систему образования, непотизм (кумовщина) как основной принцип подбора кадров при формировании властных структур и т. п.

Однако критики подобного поведения и политики недооценивают то обстоятельство, что архаичность атрибутики и социального поведения новой власти в значительной мере соответствует собственному (в определенном смысле «вынужденному» в условиях длительной аномии и беззакония) выбору населением Украины традиционалистской модели консолидации и развития украинского общества на данном этапе его развития.

«Оранжевая революция», манифестирующая себя как демократическая по своей ценностно-нормативной сути, явилась культурно-этнической революцией. В электоральном расколе Украины с последующим все большим размежеванием электората ключевую роль начал играть фактор исторической идентичности. Эта категория, получившая обоснование в работе львовского социолога Виктории Середы, является, на наш взгляд, наиболее адекватным конструктом для анализа центробежных и центростремительных сил в консолидационных процессах, возникших в Украине после «оранжевой революции», – размежевание и консолидация населения Украины на оси Запад – Восток.

• На Западе Украины население консолидируется на основе своей исторической памяти и соответствующего ей чувства – «вырваться изпод гнета России».

• Консолидация населения Восточной Украины осуществляется на основе исторической памяти и соответствующего чувства «социально-культурной связи с Россией».

• Население Центра Украины в этих условиях, балансируя между Западом и Востоком, испытывает двойной пресс социальной неопределенности (аномическая неопределенность и проблема выбора направленности исторической идентичности), склоняясь более в сторону Запада, но не консолидируясь с ним полностью в силу несколько отличного исторического опыта. В условиях двойной неопределенности здесь в большей степени следует ожидать возрастания потребности в авторитарном лидере, типа В. Путина или А. Лукашенко, но с украинской атрибутикой.

Парадокс «национальных особенностей» развития демократии в Украине, на наш взгляд, объясняется тем, что демократическая риторика как в устах населения, так и в устах новой власти в настоящее время в значительной степени имеет прагматический характер. Она обусловлена более надеждой на поддержку и помощь со стороны «зажиточного» Запада, чем реальным желанием самим ориентироваться на демократические нормы социальной жизни. Речь прежде всего идет о таких демократических ценностях, как верховенство права и равенство всех перед законом, уважение к правам и интересам каждого гражданина, свобода слова, отсутствие дискриминации, социальная солидарность, гражданская активность и т. д. Чтобы эти ценности не были пустым звуком, властная элита прежде всего сама должна демонстрировать соответствующие образцы поведения.

Но новая власть свою политику начала с нарушения демократических норм. В первую очередь это относится к президенту, который, начиная с первой (слишком поспешной) инаугурации и массовых увольнений, часто проводил и озвучивал свою политику, мало заботясь, чтобы это соответствовало действующему законодательству. Ключевые, по определению, фигуры в процессах легитимации демократических норм, такие как министры юстиции и МВД, представители прокуратуры и судов, сами нередко фигурировали в скандалах, связанных с нарушениями законов, уличались во лжи и тем не менее не подверглись никаким санкциям со стороны вышестоящей власти.

Консолидировать общество и развернуть вектор его развития в сторону реальных демократических преобразований могли бы только первоочередное и самое пристальное внимание власти к созданию условий строгого контроля за выполнением принятых и принимаемых законов и демонстрация личных образцов поведения, соответствующих не архаическим, а современным демократическим ценностям.

Политическое участие и политическая культура

Юрий Левада

Альтернативы: обретенные и утраченные[21]

Фантом «безальтернативности» в общественном мнении

Характерная черта сегодняшней российской общественно-политической жизни – гнетущее ощущение отсутствия иных (и «конкурентоспособных») вариантов, форм, способов существования, кроме тех, которые получили социальное признание в различных слоях населения страны (в значительной мере – и в международном сообществе).

Несколько ниже мы попытаемся выяснить, насколько условной является сама категория «безальтернативности» применительно к социально-историческим ситуациям. Но подобно иным фантомам она играет заметную роль в ориентации (или дезориентации) общественного мнения.

Особенно болезненной становится эта ситуация с приближением очередного политического перелома, формально связанного с президентской «проблемой 2008 года». Демонстративное единомыслие ведущих СМИ, закрепившаяся «единопартийность» и почти полное преодоление чуждого отечественным традициям разделения властей обозначили окончание наметившегося с конца 80-х слабого плюрализма, искусственно насаждавшегося в ходе «перестроечных» экспериментов. Для успеха политических технологий намеренного искоренения всех несогласных, неугодных, отклоняющихся от «линии» и т. п. в окрестностях властных вершин требовались готовность принять их со стороны значительной части населения, а также отсутствие способности и даже желания сопротивляться выравниванию политического поля со стороны сторонников других позиций. В «программу безальтернативности» как бы встроен механизм самооправдания: отсутствие видимых и даже воображаемых политических, групповых, персональных конкурентоспособных вариантов питает иллюзии неизбежности существующего положения. Очередной пример: в марте 2006 года (N=1600) массовое доверие В. Путину респонденты чаще всего (41 %) объясняли тем, что «люди не видят, на кого другого они еще могли бы положиться», представления о достигнутых или возможных успехах президента имели второстепенное значение. (Аналогичное распределение суждений наблюдалось и в предыдущие годы.)

Распространенные трактовки склонности отечественного мироустройства и сознания к моноцентрическим образцам (возлагающие вину на «особые свойства» власти, народа, элиты, оппозиции, геополитического положения страны, ее «судьбы» и пр.) объяснительным потенциалом не обладают и в конечном счете служат лишь оправданию каждого существующего положения и примирению с ним. Принципиальное и актуальное значение имеет анализ структуры процессов и обстоятельств, которые формируют – и разрушают – конкретные ситуации «безальтернативности» на различных исторических поворотах.