Семь смертных грехов, или Психология порока для верующих и неверующих - Юрий Щербатых

Человек и вправду схож с обезьяной: чем выше залезет, тем заметнее задница.

Фрэнсис Бэкон

В свиту надменности и высокомерия входит еще одна группа «грешков», которые могут приводить к гордыне. Это самомнение, самодовольство и самолюбие. Уделим каждому из них немного внимания.

Самомнение — преувеличенно высокое мнение о самом себе. Этим словом принято обозначать свойство человека иметь о себе неадекватно завышенное мнение, неподвластное критическим замечаниям окружающих. Люди, обладающие этим качеством, обычно считают себя большими специалистами во всех областях, твердо держатся за свое мнение, не признавая своих ошибок и заблуждений.

Кто никогда не меняет взглядов, больше любит себя, чем истину.

Жозеф Жубер

Самодовольство — полное удовлетворение, любование самим собой, довольство собой. Само по себе самодовольство еще не грех, но может стать началом пути к нему. Данное качество, во-первых, неодобрительно оценивается окружающими, а во-вторых, препятствует развитию и совершенствованию самого человека. Ибо, если в тебе все хорошо, все замечательно, то зачем расти и развиваться? Таким образом, самодовольство — первый шаг к высокомерию, а затем — к гордыне.

Самодовольный человек — затвердевшая опухоль на груди общества.

Максим Горький

Самолюбие. Словари определяют самолюбие как чувство собственного достоинства, самоуважения, самоутверждения. В то же время самолюбие может стать и источником негативных эмоций и даже страданий (болезненное самолюбие, оскорбленное самолюбие). Знаменитый Вольтер писал, что самолюбие есть «надутый воздухом шар, из которого вырываются бури, когда его прокалывают», а Наполеон, наоборот, подчеркивал позитивную роль самолюбия в его карьере и общем развитии личности. Бонапарт писал: «Здравый смысл создает одаренных людей; самолюбие же — лишь ветер, который надувает паруса и ведет их корабль прямо к пристани.

С другой стороны, излишне развитое самолюбие делает человека уязвимым по отношению к другим людям. По этому поводу римский император Марк Аврелий писал: «Чем больше человек любит самого себя, тем больше он зависит от чужого мнения», а азербайджанский мыслитель Али Апшерон говорил: «Самолюбие — это настолько ранимая вещь, что нанести ему укол можно десятком тысяч самых разных способов».

Иллюстрацией того, что расстроить самолюбивого человека очень легко, являются воспоминания дочерей уже упоминавшегося Шаляпина. Его дочь Ирина вспоминает: «Отец играл на бильярде хорошо, но, случалось, и проигрывал, тогда он очень расстраивался и долго переживал. Вообще он был очень самолюбив. Во что бы он ни играл, он хотел непременно выиграть, и, конечно, не ради денег, а для того, чтобы испытать чувство победителя. И когда удача улыбалась ему, он становился веселым, остроумным и по-детски радовался долго хотя бы и самому незначительному выигрышу».

Вторая дочь певца, Лидия, дополняет эти воспоминания одним характерным эпизодом: «Отец был прекрасным спортсменом, великолепно плавал. Красиво ездил верхом, хорошо играл на бильярде. Не давался ему только теннис, и это его всегда бесило и раздражало до крайности. Самолюбив он был чрезвычайно и к тому же по-детски горяч и экспансивен. Как-то раз — а было это еще у нас в Москве — он предложил мне сыграть с ним в бильярд — других игроков под рукой не оказалось, мне было тогда лет 13. Я бильярдом очень увлекалась и проводила за ним вместе со своими братьями и сестрами каждую свободную минуту.

— Сыграем? — неторопливо предложил отец. И не дожидаясь ответа, прибавил: — Дать тебе, что ли, двадцать очков вперед?

— Ну, давай, — ответила я на всякий случай.

Я его обыграла. И тут он вдруг здорово рассердился, по-настоящему. И холодно заявил:

— Это я нарочно, из вежливости. — И не удержавшись, прибавил: — А играешь ты плохо.

Глаза его глядели совсем невежливо и даже недобро, они были “белыми”: он привык всегда быть первым и долго не мог забыть мне этот проигрыш».

Мы не в силах пренебречь презрением окружающих: у нас слишком мало самолюбия.

Люк де Вовенарг

Вторая группа личностных качеств, входящих в состав гордыни, показывает стремление человека достичь большего, чем у него есть. Амбициозность — главное личностное качество этого ряда. Ранее отечественные словари оценивали данное качество как однозначно негативное, но в более современных изданиях такая оценка уже смягчается, хотя все равно носит неодобрительный характер.

Амбициозный — наполненный самомнением, полный амбиций.

Амбиция — 1. Обостренное самолюбие, чрезмерное самомнение. 2. Претензия, притязание на что-либо. [38 — Большой толковый словарь русского языка под ред. С. А. Кузнецова.]

Интересно отметить, что амбициозность, как нравственное качество личности, несет противоположный знак в русском и английском языке. «Он слишком амбициозен», — с осуждением говорят в России про человека, который претендует на высокий пост в политике или высшие достижения в спорте. «Он совсем не амбициозен», — с разочарованием замечает руководитель американской фирмы о своем новом сотруднике. Традиционно в России была в почете скромность, и в результате людям приходилось скрывать свои амбиции. В то же время в тех странах, где амбициозность была добродетелью, люди могли позволить себе открыто проявлять свое честолюбие, и очень часто их претензии на высокое положение осуществлялись в реальности.

У амбиций есть много несомненных достоинств, но хватает и недостатков:

Она заставляет нас тратить гораздо больше сил и ресурсов, чем нужно для спокойной и счастливой жизни;

Она вызывает зависть окружающих;

Она заставляет рисковать и может привести к краху карьеры или семейной жизни;

Она мешает нам получать удовольствие от мелких повседневных дел и тихой радости привычной жизни. Как писал по этому поводу американский поэт XIX века Генри Лонгфелло, «большинство людей могли бы добиться успеха в малых делах, если бы им не мешали непомерные амбиции».

Следует отметить, что большинство великих людей планеты отличались повышенной амбициозностью и честолюбием. Характерным примером может служить Гай Юлий Цезарь — человек, который фактически превратил Рим из республики в империю, но так и не стал настоящим императором и не успел насладиться плодами своей деятельности.

Известный историк древности Плутарх так пишет об амбициозности Цезаря: «Рассказывают, что, когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели спросили со смехом: “Неужели и здесь есть соревнование из-за должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?” “Что касается меня, — ответил им Цезарь с полной серьезностью, — то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме”.

В другой раз, уже в Испании, читая на досуге что-то из написанного о деяниях Александра, Цезарь погрузился на долгое время в задумчивость, а потом даже прослезился. Когда удивленные друзья спросили его о причине, он ответил: “Неужели вам кажется недостаточной причиной для печали то, что в моем возрасте Александр уже правил столькими народами, а я до сих пор еще не совершил ничего замечательного!”».

Плутарх отмечает, что Цезарь никогда не останавливался на достигнутом, а, добившись желаемого, тут же строил новые планы. Историк пишет: «Многочисленные успехи не были для деятельной натуры Цезаря основанием спокойно пользоваться плодами своих трудов. Напротив, как бы воспламеняя и подстрекая его, они порождали планы еще более великих предприятий в будущем и стремление к новой славе, как будто достигнутая его не удовлетворяла. Это было некое соревнование с самим собой, словно с соперником, и стремление будущими подвигами превзойти совершенные ранее. Он готовился к войне с парфянами, а после покорения их имел намерения, пройдя через Гирканию вдоль Каспийского моря и Кавказа, обойти Понт и вторгнуться в Скифию, затем напасть на соседние с Германией страны и на саму Германию и возвратиться в Италию через Галлию, сомкнув круг римских владений так, чтобы со всех сторон империя граничила с Океаном.

Среди приготовлений к походу Цезарь задумал прорыть канал через коринфский перешеек и поручил наблюдение за этим Аниену. Затем он предпринял устройство глубокого канала, который перехватывал бы у самого города воды Тибра, чтобы повернуть течение реки к Цирцеям и заставить Тибр впадать в море у Таррацины, сделав таким образом более безопасным и легким плавание для купцов, направляющихся в Рим. Кроме этого, он хотел осушить болота близ городов Пометии и Сетии с тем, чтобы предоставить плодородную землю многим десяткам тысяч людей. Далее, он хотел возвести плотину в море вблизи Рима и, расчистив мели у Остийского берега, устроить надежные гавани и якорные стоянки для имеющего столь важное значение судоходства».