Виршевая поэзия (первая половина XVII века) - Коллектив авторов

злых своих дел удалилися

и к нему, творцу своему и богу, добрыми делы приложилися.

Аще ли не тако, то аки неплодная смоковница посечены будем[47]

и вечных и нестерпимых мук не избудем.

От них же всех избавит нас господь своим милосердием.

И не прогневан буди тем нашим к тебе злым жестосердием.

И ты, господи боже наш, от милости своея нас не отрини

и от греховнаго рва нас изрини.

Без твоея бо помощи не можем спастися

и к горнему пребыванию вознестися.

Ты бо, владыко, не хощеши никому погибнути

и падшаго естества нашего не воздвигнути.

Аще ли не твое долготерпение, то вси погибнем

и душ наших от греховнаго падения не воздвигнем.

Того ради надеемся на твоя премногия щедроты

и да не лишени будем красныя и райския доброты.

Аще и самовластием нашим бывает нам греховное падение,

но твое к нам ожидает нас многое долготерпение.

Да будет, пресладкии наш Иисусе, в горнем Иерусалиме наше водворение

и со Отцем, и со святым и животворящим Духом, и со всеми святыми веселие. Аминь.

Слово 4-е.

О чести родителей своих

Добро убо есть, воистину добро, родительское имети поучение

и рождьшия своея матере повеление, —

когда ея кто с покорением слушает,

тогда аки с сахаром семидалный хлеб[48] кушает;

егда же престанет кто ея слушати,

тогда аки опреснок[49] з горчицею учнет кушати.

Добро бо есть, воистину добро,

аки избранное и чистое сребро, —

кто рождьших своих с покорением слушает,

яко на всякь день аки с медом хлеб свой кушает.

Зор убо есть, воистину зло, родителям своим не покарятися

и всегда своимь волямь вдаватися.

Таковии человецы зде зле постраждут

и сами себе аки некими узами вяжут.

Писано бо есть: чти отца твоего и матерь[50]

и не буди чюжих доброт надзиратель;

и тако будеши на земли долголетен,

и всем будеши во зрении своем благолепен;

и родителем твоим о тебе будет веселие,

а тебе самому — за честь их — в рай вселение

и тамо — райския пищи наслаждение,

всегда, ныне и присно и во веки веков упокоение.

Слово 5-е.

О пиянстве и о блуде

Люто убо есть, воистинну люто, пиянство,

понеже погубляет душевное богатство,

пиянству держащихся умь и мысли помрачает

и душевнаго богатства горе к богу не возвышает.

Море без рук и без ног убивает,

також и пиянство, не имея никоторых удов, всякого человека погубляет

и самого того безплотнаго ума нашего помрачает

и на всякое злое дело поощряет,

и творит человека яко нечювственна и безстрашна,

и гнушатися духовнаго брашна.

Совершенно же о сем рещи

и к настоящему слову притещи:

Вся злая и нелепая от него совершаются,

а пияный человек аки во тме шатается

и вне ума своего бывает,

а естественнаго своего ума не отбывает, —

ходит умом своим яко тмою помрачен.

Зло убо, воистинну зло, иже кто таковому деянию обучен!

А вся таковая творятся нашим невоздержанием

и общаго врага нашего и борителя запинанием.

Той бо никому от нас не хощет добра.

А удержание от греха пиянства — паче всякого сребра.

И паки не прелщайтеся чюжимь взором,

и да не пребудеши посреде аггелским и человеческим позором,

яко от взора, по реченному, похоть раждается,

потом человек в Дело привмещается.

Яко же глаголет божественный апостол: похоть, заченшаяся, раждает грех[51],

а грех, заченшийся, сотворяет бесом смех;

потом исходатайствует смерть,

понеже всем нам предлежит таковая сердечная сеть.

И паки к чюжим частей не прикасайся,

противу общаго врага и борителя мужественне вооружайся.

И паки пий воды от своих студенец,

да получиши от бога нетленный венец.

И еще паки глаголет: будите доволни своими оброки,

и да не творятся в вас таковыя душевныя пороки.

Ничтож злейши таковага уязвления

и — ничтож добреиши сицеваго ненавидения.

Сего ради от бога комуждо свой закон вдан

и чтоб всякь от таковаго греха был оправдан, —

ничто ж убо лютейши блуда и прелюбодеяния, —

и не творил бы таковаго злодеяния.

Вси греси легчайше прощаются,

а сицевыя тяжце запрещаются.

Тако ж на долго время тела Христова причащатися возбраняют

и тако святыни божия лишают,

душу же и тело погубляют

и во ад низпосылают.

Того ради блюдися и снабдевайся крепко

и да не будет хождение твое лепко,

паки же — буди ти неослабно ступати,

а заповедей господних не преступати.

Запалит ли тя аще таковое зжение,

воспомяни во уме своемь вечное мучение.

В той час содрогнися душею и телом,

яко ж некто глаголет от святых великих отец,[52]

ему же открыся глубина духа вконец:

люто убо очима яту быти

и сердце свое тем уязвити.

О прочих же удех наших зде прекратим,

да не в конець беседу продолжим.

Ин глаголет: соблюдай око твое чисто[53], да не видит зла!

Ин паки глаголет: не даст господь на жребии своем жезла.[54]

И паки пророк глаголет: ничто ж лукавее ока[55].

И вси святии глаголют: ничтож злейши душевнаго порока.

Паки ж глаголеть вышереченный отец,[56]

ему ж открыл господь разум и премудрость в конец:

да будут очи твои прикровени аки девица в чертозе,

а тебе б удержевати себе на мнозе.

Паки ж глаголет: очи убо лакоме и некасаемых касаются,

а души наши велми от того повреждаются.

Паки той же великий вселенный учитель Павел апостол наводит[57]

и тем всех нас в страх божий приводит, —

яко блудником и прелюбодеем судит бог.

И тако, блюдися — да не вознесется на тя таковый фиалный рог.