Хроники Артура - Бернард Корнуэлл

– Я прожил жизнь, следуя клятвам, – сказал он наконец. – Я не умею иначе. Я ненавижу клятвы, как всякий человек: они связывают нас, ограничивают нашу свободу, а кто не хочет быть вольным? Но отринуть клятвы – значит отринуть руководство. Мы впадем в хаос. Станем не лучше скотов.

Он зарыдал, не в силах говорить дальше.

Я смотрел на серые вздымающиеся валы и думал: "Интересно, где их начало и где конец?", потом спросил:

– Что, если сама клятва была ошибкой?

– Ошибкой? – Артур посмотрел на меня, потом снова на океан. – Иногда, – с тоскою проговорил он, – клятву не удается сдержать. Я не сумел спасти королевство Бана, хотя, видят боги, старался изо всех сил. Я не сдержал клятву и за это плачу, но я не нарушил ее сознательно. Я еще не убил Эллу, но клятва не нарушена, просто ее исполнение отложено на будущее. Я обещал освободить Хенис Вирен от Диурнаха, и освобожу. Возможно, эта клятва была ошибкой, но я ее дал. Вот ответ на твой вопрос. Если клятва была ошибкой, ее все равно надо исполнить. – Он вытер щеку. – Поэтому да, когда-нибудь я поведу своих воинов против Диурнаха.

– Ты не клялся Марку, – горько заметил я.

– Да, – согласился он. – Но Изольда и Тристан клялись.

– Есть ли нам дело до их клятв?

Он уставился на свой меч. В сером клинке с узорной насечкой: драконьи головы, высунувшие длинные языки, в обрамлении причудливых завитков отражались черные тучи.

– Меч и камень, – тихо проговорил Артур, думая, возможно, о том времени, когда Мордред станет королем. Он резко вскочил и, повернувшись спиной к мечу, устремил взгляд на далекие холмы.

– Предположим, две клятвы входят в противоречие. Скажем, я клялся сражаться за тебя и за твоего врага. Какую из них я должен исполнить?

– Первую по времени, – отвечал я, ибо знал закон не хуже его.

– А если обе даны одновременно?

– Представить дело на суд короля.

– Почему короля? – пытал Артур, как будто я – молодой воин, наставляемый в законах Думнонии.

– Потому что клятва королю, – без запинки отвечал я, – превыше всех других клятв.

– Значит, король – хранитель всех наших обетов, – проговорил Артур, – и без него останется лишь путаница противоречивых клятв. Без короля – хаос. Все наши клятвы ведут к королю, Дерфель, все наши законы – в его руках. Если мы восстаем против короля, мы восстаем против порядка. Мы можем сражаться с другими королями, даже убивать их, но лишь когда они угрожают нашему королю. Король – это народ, и мы – в его власти. Что бы мы с тобой ни делали, мы должны поддерживать короля.

Я понимал, что он говорит не про Тристана и Марка. Он думал о Мордреде, и я решился высказать вслух то, о чем с тревогой думала вся Думнония.

– Многие говорят, о господин, что королем должен быть ты.

– Нет! – выкрикнул Артур навстречу ветру. – Нет, – уже тише повторил он, глядя на меня.

Я обратил взгляд к лежащему на камне мечу.

– Почему?

– Потому что я клялся Утеру.

– Мордред, – сказал я, – не годится в короли. И ты это знаешь.

Он снова повернулся к морю.

– Мордред – наш король, и это все, что нам с тобой положено знать. Мы ему присягали. Мы не вправе его судить, он будет судить нас. Если мы двое решим, что королем должен быть кто-то другой, что станет с порядком? Если одному можно самовольно захватить трон, то можно любому. Если я свергну Мордреда, почему бы другому человеку не свергнуть меня? Весь порядок разрушится. Наступит хаос.

– Думаешь, Мордред стремится к порядку? – горько спросил я.

– Мордред еще не вступил на престол, – отвечал Артур. – Он может перемениться, осознав всю меру своей ответственности. Думаю, что это вряд ли произойдет, но прежде всего, Дерфель, он – наш король, и мы должны повиноваться ему, поскольку таков наш долг. Во всем мире... – Он внезапно схватил Экскалибур и обвел острием весь горизонт, – во всем мире есть одна безусловная правда – правда короля. Не богов. Они из Британии ушли. Мерлин пытался их вернуть – но погляди сейчас на Мерлина. Сэнсам говорит, что его бог могуществен. Может быть, так и есть, но не для меня. Я вижу лишь королей; в королях соединяются наши клятвы и наш долг. Без них мы превратимся в ораву дерущихся скотов. – Он резким движением убрал Экскалибур в ножны. – Я должен поддерживать королей, ибо без них наступит хаос. Поэтому я сказал Тристану и Изольде, что они предстанут перед судом.

– Перед судом! – воскликнул я и сплюнул в прибой.

Артур гневно посмотрел на меня.

– Их обвиняют в краже. В клятвопреступлении. В прелюбодействе.

Последнее слово он, кривясь, бросил в сторону моря.

– Они любят друг друга! – закричал я и, не услышав ответа, швырнул ему в лицо упрек: – Предстал ли ты перед судом, Артур ап Утер, за нарушение клятвы? Не Бану, нет, а той клятвы, которую ты принес Кайнвин при обручении? Ты преступил клятву, но никто не поволок тебя к магистратам!

Артур в ярости обернулся. На миг показалось, что сейчас он выхватит Экскалибур и бросится на меня. Его трясло, однако он остался стоять, только в глазах снова блеснули слезы. Артур молчал долго, потом кивнул.

– Да, я нарушил клятву. Думаешь, я об этом не сожалел?

– И ты не простишь Тристану нарушение клятвы?

– Он – вор! – в ярости выкрикнул Артур. – Ты хочешь, чтобы мы обрекли себя на многолетнюю пограничную войну из-за вора, осквернившего ложе своего отца? Ты будешь говорить родичам убитых селян, что их близкие полегли во имя Тристановой любви? Считаешь, что женщины и дети должны гибнуть из-за того, что принц влюбился? Такова твоя справедливость?

– Тристан – наш друг, – сказал я и, когда Артур не ответил, плюнул ему под ноги. – Это ты послал за Марком?

Он кивнул.

– Да. Я отправил гонца из Иски.

– Тристан – наш друг! – заорал я.

Артур закрыл глаза.

– Он украл у короля золото, жену и честь. Он нарушил клятву. Его отец требует справедливости, а я клялся блюсти справедливость.

– Он – твой друг, – не отступал я. – И мой!

Артур открыл глаза и посмотрел мне прямо в лицо.

– Ко мне пришел король и требует справедливости. Отрину ли я Марка за то, что он старый, жирный и безобразный? Неужто молодость и красоту надо судить по другим законам? За что я сражался все эти годы, если не за одинаковую справедливость для всех? – Голос его стал почти умоляющим. – Когда мы ехали через все эти города и веси, неужели люди выбегали нам навстречу оттого, что видели наши мечи? Нет! А почему? Потому что в королевстве Мордреда царит правда. По-твоему, надо отбросить эту правду, как докучную обузу, ради человека, блудящего с собственной мачехой?

– Надо, – сказал я, – потому что он – наш друг и потому что на суде их признают виновными. У них нет шанса на оправдание, – горько продолжал я, – ибо голос Марка непререкаем. Марк – Говорящий.

Артур печально улыбнулся, показывая, что помнит случай, на который я намекал. Наша первая встреча с Тристаном произошла, когда тот явился требовать правосудия, как сейчас требовал его отец. Тогда чуть не случилась большая несправедливость, ибо обвиняемый был Говорящим. По нашему закону тысяча человек может клясться в обратном, но никто не в силах опровергнуть Говорящего: лорда, друида, священника, отца, свидетельствующего о детях, судью, дарителя в вопросе о его даре, деву, доказывающую свою невинность, пастуха, защищающего своих животных, и приговоренного, произносящего последнее слово. А Марк был королем, и его свидетельство перевешивало любые заверения принца и королевы. Ни один суд Британии не оправдал бы Тристана с Изольдой, и Артур это знал. Однако он поклялся защищать закон.

Впрочем, в тот день, когда Овейн чуть не добился несправедливого решения, прибегнув к привилегии Говорящего лгать людям в лицо, Артур потребовал, чтобы спорщиков рассудил поединок. Он сам сразился против Овейна на стороне Тристана и победил.

– Тристан, – сказал я, – может потребовать, чтобы их рассудил меч.

– Это его право, – отвечал Артур.

– И я, как друг, могу за него сразиться.

Артур вытаращился на меня, как будто только сейчас осознал полную меру моего с ним несогласия.

– Ты, Дерфель?!

– Я буду сражаться за Тристана, – холодно объявил я, – ибо он – мой друг. Как был когда-то твоим.

Несколько мгновений Артур молчал.

– Это твое право, – сказал он наконец, – но я исполнил свой долг.

Артур пошел прочь; я двинулся следом, отставая от него шагов на десять. Когда он замедлял шаг, я тоже начинал идти медленнее, когда он оборачивался, я отводил взгляд. Я твердо решил сразиться за друга.

* * *

Артур коротко приказал копейщикам Кулуха доставить Тристана и Изольду в Иску. Здесь, постановил он, состоится суд. Один судья будет от короля Марка, другой – от Думнонии.