Хроники Артура - Бернард Корнуэлл

– И надолго, господин? – спросил Тристан.

Артур, нахмурясь, посмотрел на темные потолочные балки.

– Дождь, что ли? Давно его не было.

Тристан повторил вопрос, и Артур снова отказался отвечать. Изольда взяла своего принца за руку. Тристан напомнил Артуру про Лугг Вейл.

– Я пришел на помощь, когда все другие тебе отказали, – напомнил он.

– Да, о принц, – согласился Артур.

– И когда ты сражался с Овейном, я был рядом с тобой.

– Да.

– Я привел моих бойцов в Лондон.

– Да, и они храбро сражались под его стенами.

– Я принес клятву Круглого стола, – сказал Тристан.

Никто больше не говорил о Братстве Британии.

– Да, – печально подтвердил Артур.

– Так разве я не заслужил твою помощь? – взмолился Тристан.

– Ты заслужил многое, о принц, – отвечал Артур, – и я это помню.

Ответ был уклончивый, но другого Тристан в тот вечер не получил.

Мы оставили любовников в доме, а сами легли на соломе в сарае. Дождь за ночь прекратился, утро выдалось теплое и солнечное. Я проснулся поздно и увидел, что Тристан с Изольдой уже ушли.

– Будь у них хоть капля здравого смысла, – пробормотал Кулух, – они бы бежали отсюда без оглядки.

– Ты думаешь, они убегут? – спросил я.

– Нет у них здравого смысла, они – влюбленные и думают, что мир существует ради них. – Кулух слегка прихрамывал – сказывалась рана, полученная в бою с Эллой. – Они ушли к морю, – объяснил он, – молиться Манавидану.

Мы с Кулухом вслед за влюбленными выбрались из лесистой лощины на открытый всем ветрам холм, круто обрывавшийся в море. Здесь кружили чайки, океанские валы ударяли о камни и разбивались снопами брызг. Мы стояли на вершине обрыва, над бухточкой, где шли по песку Тристан и Изольда. Вечером, глядя на робкую маленькую королеву, я не мог понять, из-за чего потерял голову Тристан. Тем ветреным утром понял.

Пока мы смотрели, Изольда оторвалась от Тристана и побежала вперед, поскальзываясь, оборачиваясь и смеясь над медлительным возлюбленным. На ней было свободное белое платье, распущенные черные волосы струились на соленом ветру. Она казалась бесплотным духом, одной из тех нимф, что резвились в Британии до прихода римлян. И тут, то ли желая подразнить Тристана, то ли чтобы быть ближе к Манавидану, морскому божеству, Изольда бросилась в ревущий прибой. Волна накрыла ее, а Тристан остался стоять на песке, ошалело глядя в белую пену. В следующий миг Изольда вынырнула, будто выдра, помахала рукой, немного проплыла и побрела к берегу. Намокшее платье облекало худенькую фигурку; я невольно залюбовался на длинные стройные ноги и маленькую девичью грудь, но тут Тристан закрыл Изольду большим черным плащом, положил руку ей на бедро и прижался щекой к мокрым от соленой воды волосам. Мы с Кулухом отступили от края обрыва, оставив любовников наедине с ветром, дующим со стороны легендарного Лионесса.

– Он не может отослать их назад, – пророкотал Кулух.

– Этого делать нельзя, – согласился я. Мы глядели на нескончаемо катящиеся валы.

– Тогда почему он их не успокоит? – сердито спросил Кулух.

– Не знаю.

– Я бы отправил их в Броселианд, – сказал Кулух. Ветер раздувал его плащ. Мы шли на запад по холмам над бухтой. С вершины нам открылся вид на большую гавань, где море, войдя в речное устье, образовало цепочку широких соленых озер.

– Залив называется Халкум, – объяснил Кулух. – А дым – от солеварен.

Он указал на серую дымку по другую сторону озер.

– Там должны быть моряки, которые могли бы отвезти их в Броселианд, – заметил я, ибо в заливе покачивались на якорях не менее десятка ладей.

– Тристан не поедет, – мрачно отвечал Кулух. – Я советовал, но он считает, что Артур ему друг. Ждет не дождется смерти отца и обещает, что тогда все копья Кернова будут служить Артуру.

– Почему же он просто не убил Марка? – с горечью спросил я.

– Потому же, почему никто из нас не убил этого гаденыша Мордреда, – отвечал Кулух. – Нешуточное дело – убить короля.

Вечером мы снова ужинали в доме, и снова Тристан просил Артура сказать, сколько им с Изольдой можно оставаться в Думнонии, однако Артур опять уклонился от ответа.

– Завтра, о принц, – пообещал он, – завтра мы решим все.

Однако на следующее утро в Халкум вошли два темных корабля с высокими мачтами и резными носами в форме ястребиных голов. Как только вблизи берега истрепанные паруса обвисли, моряки взялись за весла и подвели ладьи к берегу. Рядом с кормчими, налегающими на тяжелые кормила, торчали связки копий. Ястребиные головы украшали зеленые ветви – знак, что ладьи пришли с миром.

Я не знал, кто в них, но легко догадывался. Из Кернова прибыл король Марк.

* * *

Король Марк своим дородством напомнил мне Утера на склоне лет. Из-за толщины он даже не смог самостоятельно подняться от гавани, и четырем копейщикам пришлось нести его в носилках, сделанных из кресла. Еще сорок воинов выступали вслед за Каллином, королевским защитником. Кресло, неуклюже раскачиваясь, приближалось к лесистой лощине, которую Тристан и Изольда считали своим убежищем.

Изольда при виде пришельцев вскрикнула и бросилась бежать от мужа, однако у частокола был только один вход, и его загородило кресло короля Марка. Изольда кинулась в дом к возлюбленному. Двери охраняли воины Кулуха; они отказались впустить в дом Каллина и его людей. Мы слышали, как Изольда плачет, Тристан кричит, а Артур пытается увещевать их обоих. Король Марк велел поставить свое кресло напротив двери. Артур, с бледным напряженным лицом, вышел и преклонил перед ним колено.

У короля Кернова было одутловатое лицо с красными лопнувшими жилками и редкая седая бороденка. Маленькие глазки слезились, дыхание с хрипом вырывалось из жирной глотки. Он сделал Артуру знак встать с колен, с усилием оторвал себя от носилок и, тяжело ступая раздутыми ногами, заковылял вслед за ним к ближайшей лачуге. День стоял жаркий, но грузное тело Марка было закутано в тюленью шкуру, словно от холода. Он оперся на руку Артура, чтобы дойти до лачуги, где уже поставили два кресла.

Кулух стоял в дверях с обнаженным мечом и, кривясь от омерзения, провожал взглядом спину короля Марка. Я встал рядом. Позади нас, в доме, плакала черноволосая Изольда.

Артур пробыл в лачуге целый час, потом вышел наружу, взглянул на нас с Кулухом и, вздохнув, прошествовал в дом. Мы не слышали, что он сказал, но Изольда вскрикнула.

Кулух оглядел керновских копейщиков, словно приглашая самых храбрых вызвать его на бой, но никто не шелохнулся. Каллин неподвижно стоял у ворот, сжимая длинный меч и боевое копье.

Изольда вскрикнула снова. Артур появился на пороге и дернул меня за руку.

– Идем, Дерфель!

– А мне что делать? – резко спросил Кулух.

– Охраняй их, – отвечал Артур, – чтоб никто не вошел в дом.

Он двинулся прочь, я – за ним.

Артур молчал всю дорогу на холм, молчал, пока мы шли по тропе, молчал, когда подходили к краю обрыва. Впереди в море вдавался мыс; волны с яростью бросались на камни, взметая ввысь белые брызги; ветер ревел не умолкая. Над нами сияло солнце, но над морем висела черная туча, и Артур смотрел, как дождь хлещет по бесприютным волнам. Ветер морщил рябью его плащ.

– Ты знаешь легенду об Экскалибуре? – спросил Артур. "Лучше тебя", – подумал я, но не стал говорить, что этот меч – одно из сокровищ Британии, и сказал только:

– Да, господин. Мерлин выиграл его в состязании с ирландским друидом и отдал тебе в Камнях.

– С уверениями, что в час беды довольно будет вонзить меч в землю, и Гофаннон придет из Иного мира мне на подмогу. Верно?

– Да, господин.

– Ну же, Гофаннон! – закричал Артур ветру, вытаскивая из ножен клинок. – Приди! – И с этими словами вонзил меч в землю.

Чайка кричала на ветру, море ударяло о камни и откатывало назад, соленый ветер раздувал наши плащи, но ни один бог не пришел на зов.

– Да простят меня боги, – выговорил наконец Артур, глядя на качающийся меч. – Как же мне хотелось убить это жирное чудище!

– Так почему ты этого не сделал? – хрипло спросил я.

Артур некоторое время молчал. По его худому лицу текли слезы.

– Я предложил им смерть, Дерфель. Быструю и безболезненную. – Он вытер рукавом щеки, потом во внезапной ярости пнул меч. – Боги! – Он плюнул на дрожащий клинок. – Какие боги?!

Я вытащил Экскалибур из земли и счистил с него грязь. Артур не желал забирать меч, и я с почтением уложил клинок на серый валун.

– Что с ними будет, господин? – спросил я.

Артур опустился на соседний камень. Некоторое время он не отвечал, только смотрел на дождь над далеким морем, и слезы струились по его щекам.