Дочь Монтесумы. Сердце Мира - Генри Хаггард

– Да, это так, белый человек! – ответила Нагуа.

– Зачем ты хотела крови невинного?

– Потому что из-за него мой собственный сын терял свои права: я узнала о том, что готовится завтра!

– А мы здесь при чем? – продолжал сеньор. – Если Тикаль будет низложен, то из-за своих пороков и преступлений…

– А вас посадят на его место ради ваших добродетелей? – перебила Нагуа. – Я знаю все о пророчестве, мне отец рассказал об этом перед смертью, у меня есть доказательства, и я донесу на вас на совете, и с вашим сыном Неба поступят, как с собакой!

– Послушай, – спокойно обратилась Майя к мужу, – чтобы спасти ребенка, надо лишить эту женщину возможности говорить.

Нагуа собиралась кричать и звать на помощь, но сеньор, занеся над ней нож, сказал:

– Молчи, если тебе жизнь дорога!.. Игнасио, закрой дверь, и посоветуемся… Нам предстоит или убить эту женщину, – продолжал сеньор, когда я исполнил его просьбу, – или бежать из города!

– Бежать невозможно! – сказала Майя. – Даже если нам удастся переплыть озеро, нас схватят среди гор и убьют!

– Значит, Нагуа должна умереть! – произнес сеньор.

– А если она даст клятву хранить молчание? – предложил я.

– Разве вы не понимаете, как она ненавидит меня! – горячо возражала мне Майя. – Она ни перед чем не остановится, никакие клятвы ее не испугают!

– Остается только ее убить! – сказал сеньор. – И я это сделаю. Потом скажу, что совершил это в пылу горячности.

Он подошел к Нагуа, которую мы связали и положили в угол. Сеньор наклонился над нею, и нож блеснул в его руке. Гробовое молчание нарушила Майя, прерывающимся голосом спросив:

– Готово?

– Нет, не могу!

– Нельзя же взять ее с собой!

– Но можно оставить здесь связанной. Мы успеем уйти далеко, когда ее найдут!

Через два часа по заснувшему городу молча шли три фигуры, завернутые в темные плащи. Я много занимался рыболовством и имел свою собственную небольшую лодку. Иногда меня сопровождал сеньор или кто-либо из слуг. Поэтому никому не показался бы странным мой отъезд. Но нас никто и не видел, кроме стражи. В озере вода была высока – день высшего подъема был близок. Отчалив от городской стены, мы подняли парус, пользуясь попутным ветром, и быстро полетели на легком челне к материку. Еще до рассвета мы достигли берега и, спрятав лодку в камышах, пошли пешком в обход, чтобы миновать деревню. Около полудня мы остановились на короткий отдых и потом двинулись дальше. Майя мужественно переносила усталость; ребенка несли поочередно сеньор и я. На ночь мы остановились, так как Майя начинала выбиваться из сил. Ранним утром продолжили путь, приближаясь к снеговой линии. Чувствовался сильный холод. Сначала было решено не заходить ни в деревню, ни в сторожевой домик. Но Майя неожиданно потребовала остановки.

– Мой ребенок совершенно окоченел, надо его согреть!

– Но тогда нас поймают и убьют, так как никто не смеет, по закону твоей страны, покинуть ее пределы!

– Ты был жалостлив к убийце и не имеешь жалости к сыну! – упрекнула Майя своего мужа. – Ведь не желаешь же ты его смерти!

Она решительно свернула к сторожевому дому и постучала в дверь.

– Кто вы такие? – спросил уже знакомый нам индеец. – Простите, госпожа моя, я вас не узнал! – добавил он через минуту.

– Мы охотились и заблудились, – ответила Майя. – Дай нам пищи и пусти отогреться!

Он охотно исполнил нашу просьбу и устроил на ночлег. Мы заснули, прося его разбудить нас на рассвете, так как торопились скорее перейти гору, но тут появилось неожиданное затруднение. Хозяин разбудил нас и радостно заявил, что вдали он видел толпу народа – вероятно, посланных за нами людей. Теперь нам не придется больше мучиться или ждать, чтобы он сходил за носилками для нас. Эту радость мы не могли разделить.

– Что делать? – спросил сеньор. – У нас три выхода: бежать через проход, защищаться или сдаться.

– Бежать поздно! – заявила Майя.

– А защищаться нечем! – добавил я. – Ведь наше огнестрельное оружие отобрали, а два лука и стрелы ничего не значат против сотни людей.

Мы решили даже выйти навстречу нашим преследователям. Подойдя к ним, мы увидели во главе их Тикаля, Димаса и других высших сановников.

– Кого ты ищешь, что пришел с такой стражей? – спросила Майя у Тикаля.

– Кого же, как не тебя? Если бы я послушался Нагуа, то ты продолжала бы свой путь. Она не хочет тебя видеть, а я – наоборот. И я рад, что поспел вовремя!

Тогда Майя обратилась к Димасу:

– В чем нас обвиняют, что преследуют как преступников?

– Два дня вас не было видно. Нагуа тоже. Мы стали искать и нашли ее связанной. От нее мы узнали про ваше бегство.

– А сказала она, почему мы должны были бежать?

– Нет, она ничего не говорила, но я знаю достаточно, чтобы все понять. А вас мы все-таки арестуем и будем судить, так как вы нарушили данную клятву. Кроме того, вы виновны в том, что похитили небесного ребенка, радость и утеху всего народа. Вам надо было обратиться к нам за помощью и покровительством. Идите с нами…

– Хорошо! Только пусть касик Тикаль идет в стороне. Его вид ужасен, и он мой злейший враг. Я всего могу ожидать от него…

– Пусть будет по-твоему, – согласился Димас. – Твой муж и друг могут идти рядом!

Обратный путь мне был уже знаком. Я совершал его в третий раз. В городе нас провели мимо нашего дворца, прямо к пирамиде, и велели подняться наверх. Майя тяжко вздохнула, так как поняла, что нам опять предстоит прежнее заключение, без дневного света, столь нужного для ребенка. Нам принесли пищу и закрыли за нами тяжелую дверь.

Кажется, я никогда не переживал более тяжелой ночи. Наутро к нам пришел Димас с выражением соболезнования и извинился, что ему пришлось по необходимости причинить нам такую неприятность, как тюремное заключение.

– Не бойтесь, госпожа моя, ваше заключение не может быть долгим. Сегодня ночью, в день поднятия вод, соберется совет и решит дело о вашем бегстве.

– А других обвинений нет?

– Я не слышал ни о каких других обвинениях.

– Каков будет приговор совета?

– Не могу сказать, но знаю, что никто не желает тебе, госпожа моя, вреда, и если твое обвинение против Нагуа будет доказано, то все дело выйдет в твою пользу. Народ очень возбужден, так как речь идет о его будущем избавителе. Но ни против твоего ребенка, ни против тебя не может быть решения о смертной казни. То же, я думаю, и относительно обоих чужеземцев. Вероятно, совет решит, что их надо убрать из пределов страны, вместо того чтобы лишить жизни.

– Но ведь один из них – мой муж!

– Верно, но ребенок уже родился!

– Я не могу быть разлучена со своим мужем. Димас, я прошу только одного – свободы и права покинуть вас навсегда.