Первая формула - Р. Р. Вирди

караванщики делали это несколько иначе.

Готовили они вместе, пересмеиваясь и улыбаясь друг другу, и находили удовольствие в заботе о тех, кто заплатил им за дорогу. Им это и в самом деле нравилось. Я до сих пор думаю, что искорки, мелькавшие в их глазах, согревали нашу пищу.

– Будем на месте еще до темноты, Ари. – Ясим никогда не прибегал к уважительным или уменьшительным формам. Однажды он признался, что не видит в том никакого смысла. Бесполезные приставки к именам ничего не говорят о человеке, с которым разговариваешь, считал он.

Цену человеку определяет его поведение в дороге, когда путник находится вдали от тех, кто будет величать его пышными именами и титулами. Как поведет он себя в походе, где все равны, в местах, где нет привычных удобств?

– Мы доедем прямо до Ашрама?

Я втайне надеялся, что доберусь в повозке Ясима до самого конца. Конечно, имея в кармане золотой, я мог бы найти себе ночлег, и все же мысль о том, что придется разменять его сразу после приезда, меня страшила.

– Нет, – покачал головой Ясим. – Мы с Тайей останемся в круге торговцев на въезде в город. Угал – королевство небольшое, но уважаемое. История у него богатая. И Гал – городок маленький, однако деньги через него текут рекой. В этом смысле большие города ему в подметки не годятся. Может, Абхар и считается государством богатым, однако есть места, где деньги гораздо чаще переходят из рук в руки. Именно там можно сколотить какое-никакое состояние, так что для меня работа начнется сразу, как только мы пересечем границу.

Я кивнул, пытаясь скрыть разочарование.

– От окраины города до Ашрама не очень далеко. Время осмотреться у тебя будет. Заблудиться там непросто. Таверн, чтобы покушать и отдохнуть, – пруд пруди. Хорошо перекусить в Гале можно едва ли не на каждой улице.

Ясим продолжал перечислять различные возможности, а у меня даже не хватило сил изобразить притворную улыбку.

Наверное, кого-то удививила бы моя тревога – ведь с такими деньгами мне в Гале точно не пришлось бы бедствовать. Однако человек, всю жизнь довольствовавшийся малым, получив хорошие деньги, будет держаться за них до последнего. Так спокойнее. Даже привыкнув к богатству, ты все равно не забудешь, что когда-то не имел ни гроша. Память остается с тобой навсегда, и страх, забившись внутрь, никуда не уходит. Один золотой, книга и одежка – вот и все состояние, с которым я вступал в чужой город.

Мог ли я забрать из казны воробьев больше? Разумеется.

Но вина и страх – сочетание гремучее, истощающее наш разум кучей вопросов. Вдруг несколько изъятых золотых заставили бы воробьев испытать такую же тревогу? Я настолько переживал за товарищей, что совершенно забыл о собственных потребностях.

Знаю, что возможный собеседник сочтет мои угрызения совести глупыми, однако приходилось ли ему каждый день думать о том, когда и на какие шиши удастся перекусить? Испытывал ли он муки голода? Человек, знакомый с нищетой, отличает один день от другого не по событиям и не по датам, а по тому, насколько его терзал голод.

К концу своего пребывания в воробьиной колонии мне удалось создать для друзей хороший запас прочности. Однако было время, когда ели мы не всякий день. Кто-то пропускал обед или ужин, потому что проводил долгие часы на улицах, пытаясь принести домой как можно больший улов. Кто-то чувствовал недомогание, кто-то настолько выматывался, что просто не мог выйти к столу, а все, что готовила маленькая Кайя, сметалось подчистую. Пропустишь прием пищи – жди следующего. Да и трапезы наши – не в упрек маленькой Кайе – трудно было назвать полноценной едой. Нет, конечно, она делала все возможное из того, что имелось в доме, порой даже старалась угостить нас чем-нибудь вкусненьким.

Я многословен, ибо стараюсь объяснить, что мне нередко доводилось голодать, пока колонию возглавлял Митху, и в прошлое возвращаться совсем не хотелось.

Видимо, Ясим заметил мой невольный страх и, как бывалый, повидавший многое путешественник, сразу понял, что к чему.

– Тебе здесь некуда податься, Ари? – положил он руку мне на плечо.

Я напрягся – и тут же расслабился:

– Некуда. Об Ашраме только слышал, а мест этих совсем не знаю. И расспросить никого не удосужился.

Ясим, покачав головой, замолчал, задумался. Солнце повисло над самой макушкой, когда он наконец заговорил:

– Пока можешь остаться с нами. Тайя возражать не станет. Будешь помогать, когда нужно, зато ночлег в тепле и стол тебе обеспечены. Утром двинешься в свой Ашрам. Мы тебя туда довезти не сможем – мои дела куда лучше идут в кругу торговцев, а наверху, на морозце, мне делать нечего. Джи-а?

– Джи, – с облегчением выдохнул я.

* * *

Как и обещал Ясим, в Гал мы приехали еще до вечера. Впрочем, небо уже потихоньку темнело, приобретая оттенок присыпанного пеплом сапфира.

Город предстал передо мной таким, как его описал Ясим. Кожу пощипывало от холода, и я возблагодарил бога, что приобрел плащ. Крепостных стен, окружавших Абхар, тут не наблюдалось. Еще меня поразили свободные пространства.

В Кешуме было не протолкнуться, и это мягко сказано. От избытка народа он прямо-таки трещал по швам – вот-вот лопнет, и неудивительно: Абхар расположился в самом сердце Империи Мутри и, соответственно, Золотого Пути. А Кешум находился в центре Абхара, на перекрестке торговых путей. Здания в нем стояли тесно, иногда соприкасаясь стенами, и между ними едва-едва помещались узенькие переулки. Люди шли по улицам плотным строем, плечом к плечу, так что беспризорники были обречены стать воришками.

Именно поэтому первый взгляд на Гал меня ошеломил. Дома стоят на отдалении друг от друга – как такое может быть? Некоторые даже огорожены! Наклонные скаты крыш кверху заострялись наподобие конуса, и я не сразу понял, зачем нужна подобная конструкция.

Потом дошло: при непогоде – снеге или, допустим, дожде – лучше не придумаешь.

Город светился, и это тоже было для меня непривычно. Улицы и далекие горы словно накрыла белая простыня. Снег лежал повсюду, кроме круга торговцев, где мы остановились. Чистейшая белизна заставляла сиять любую поверхность – и мостовые, и выкрашенные в разные цвета стены домов.

На крышах я приметил печные трубы, из которых поднимался серый дым, затем растворявшийся в высоком небе. Странное зрелище!

– Вот то самое место, куда ты так стремился!

Ясим потрепал меня по волосам и указал на далекую точку в прозрачной белизне.

Я посмотрел вдаль. За границами города поднималась горная гряда. На самой ее вершине сияли золотые шпили