Шкура дьявола - Алексей Шерстобитов

– Помню, помню, и тебе нет причин сомневаться…

– Да я в вас то и не сомневаюсь, но есть еще ваши подчиненные и другие следственные органы…

– У нас команда и я за каждого ручаюсь…

– Тогда и мое слово нерушимо… – забирайте… – И он поставил галочки напротив убитых им… Силуянов, с удовлетворением посмотрев на листок, дивясь простоте достигнутого, с уважением в голосе информировал:

– Леш, завтра выезд в прокуратуру, кое чего закрепим на камеру и т. д…

– Ваше право, но мой выбор… Родственникам позвоните пожалуйста, передайте…, передайте что все хорошо…, а вообще не звоните, пусть будет, как будет… – Расстались быстро, и при взгляде друг другу в глаза поняли, что каждый остался при своих, что устраивало оказывается обоих…

Мысли, как рамка для картины о смерти

«Важна не мысль, а то каким образом она материализуется».

(из тюремных дневников автора)

Двух соседей по камере кумарило, поначалу это вызывало жалость и желание помочь, потом осуждение, через сутки надоедало, а после выливалось неприязнью, что Алексею удалось преодолеть – в конце-концов, здесь плохо всем.

Наркоманов бросало из жара в холод, тошнило, швыряло на металлическую дверь с криками и требованием хотя бы таблеток – ответствовала тишина. Из других камер им вторили такие же трагичные монологи, кожа раздиралась в кровь, а человеческое существо выглядело останками зомби.

В мучениях простыни рвались, а губы прокусывались, бывало и насквозь. После, это состояние сменялось недолгими провалами в сон, что было счастьем для всех. Через два дня они начинали есть и «выстреливать» своими конечностями. Некоторое улучшение заводило их к болтливости и снованию из угла в угол камеры.

Раскумариться было нечем, передачки принести некому, а потому подобное положение сводило с ума не только их, но и тех, кто был рядом.

Проторчав неделю в таком «раю», нельзя сказать, что «Солдат» привык, просто научился терпеливо переносить. Его положение было куда хуже любого из них, но в отличии от этих больных он ни в ком не искал не утешения, не облегчения, но обращался к своим внутренним резервам, видя лишь в них спасения от накатывающего волнами сумасшествия.

Сокамерники же напротив, не желая напрягаться ни морально, ни физически шли более легким путем и приставали со своими, постоянно повторяющимися рассказами и расспросами. Потерпев некоторое время, приходилось рявкать, а затем все повторялось заново.

Где уж точит Господь души, приучая к терпению, так это здесь (мы не берем во внимание некоторые семейные традиции, бытующие в некоторых домах)!

Уткнувшись, либо в потолок, либо в стены взглядом, или просто закрыв глаза, бывший «чистильщик», размышлял о… – просто размышлял, пытаясь отвлечься от печальных мыслей, скажем таких: «Смерть – не только на звук неприятное, но и отвратительное слово само по себе, что-то есть от укуса осы или, скорее змеи – такой маленькой и полосатой…, а может быть и свист разгоняющегося кнута… с ожиданием попадания кончиком на кожу… И если, как у Пушкина: «слилось и отозвалось» – так именно в этом звуке… звууукеее – ссс-мммеее-рть…

Казалось, что уже давно, не то что бы не боюсь ее прихода, но даже не задумываюсь о нем: что естественно, то не может быть неожиданным… А как же та девочка?… Та, Лелик, та, которая появилась прямо… вот здесь, передо мной…, живая, но мертвая…, да-да-да я не хотел, я даже не знал, что так будет… Она стояла тогда…, ужасен вид… был, но он почему то не пугал… – это была не смерть, это была ее дууушааа… Странно, послушав ее, я совсем перестал злиться на измену Весны, как она? Кстати…, и адвокатесса, и этот Силуянов передают от нее приветы и желание прийти… Почему нет – она все же хороший человек и последние, почти два года мы провели душа в душу, правда только мне известно, как это не просто с ее работой…, но я сам выбрал и винить не кого… Смерть. Оказывается бывают моменты, когда она прямо таки желанна, но нет – это удел слабых убегать от действительности… Что, боишься быть слабым…, а ведь ты слаб и боишься – боииишься, боишься… Нет, не трусишь, но боишься… И чего же я боюсь? А чего я боюсь?… Ведь действительно, как минимум чего-то не хочу… Как все дико не определенно, и совсем ничего от меня не зависит!!! Ни-че-го!.. И чего же я боюсь… – нет, не боюсь, а испытываю прямо таки дискомфорт от этой неизвестности. Теперь она расшатывает мои нервы… Какие нервы, старичок – их давно нет!

Ну вот, уже сам с собой говорю… про себя – не в счет!.. Смерть…, но ведь она удел всех и даже сильных, иногда преждевременная по их желанию и усердию, если это жертва… нет, нет, нет, моя жертва, если ее кто-то примет, должен быть этот путь! А то ишь ты – залез в петлю и… дурилка, имеет ли право человек избегать воли… Чьей Воли?… Явно же не своей – Божией? Дааа, здесь только стоит подумать о Нем, становится легче, стоит попросить и странно, конечно не все, но разумное исполняется, не сразу, но… вот оно, снова и снова, это дикое желание, вернуться и что-то доделать в прошлом… Не изменить, а именно доделать… Изменить? Что изменить? И в какой промежуток времени? И к чему это приведет? Интересно, попал бы я сюда, если бы тогда не стал поступать, как поступил?… Ухлопал бы этого «Филина»… Ясно одно – семья была бы жива… – они были бы живы! ЖИИИВЫЫЫ! И какая разница…, может и попал, а может и сдох где-нибудь, но они бы были живы! А были бы?… Может так же все и кончилось…, когда менять и что менять?! Нет…, надо быть сумасшедшим, что бы менять, ни один человек не сможет предсказать, к чему это приведет…

Менять? Посмотреть бы в глаза «Седому», Виталику, Андрюхе Саратову, в конце – концов…, а что толку?… Зачем вспоминать о них? Они уходя, вряд ли обо мне думали, хотя «Седой» может и жив…, да супер дядька… «Сотый», «Сотый»…, был «Сотым», стану скоро «200»… Дааа:

«Есть только миг между прошлым и будущим – именно он называется жизнь!» – любимая песня… и не зря…, миг…, где они эти «99», «50», «75» и какие там еще?… Прямо «30-го уничтожить». Какой-то бред… – доигрались…, а может это и есть то, о чем говорил «покупатель» – жертва, и у каждого она своя… Ну, то что жертва – это и так понятно… Надеюсь это того стоило!..

Смерть – она придет…, нет просто наступит, когданибудь придет ее черед…, да какой черед – просто выдох здесь, а вдох уже там… Еще пять дней назад, глядя дочке в глаза, стоял и ждал пулю, то есть смерть… Не переживаний, Лелик, по этому поводу, нет страха – даже мыслей никаких! Может это сейчас, или потому, может, что терять нечего… Здрасьте, как это нечего, а Весна, а дом, а друзья, а только начинающаяся жизнь?… Ннн-да, действительно странно, казалось бы живи и живи – все самое страшное позади, даже Танечку нашел! Ан нет!!! Не заслужил, может все это только телу нужно, а душе иное, вот это вот – терзающее, наводящее на мысли, пытающееся напугать, затолкать в чужую шкуру…, с ударением на последний слог, хотя почему в чужую – в ту, которую заслужил!!!

А смерть, что ж, еще позавчера считал ее неплохим выходом, а сегодня?… А сегодня подумал, что должно быть странным ощущение понимания, когда она постепенно овладевает тобой, шаг за шагом… не долгое время, а скажем в течении дня, может чуть больше, когда сам факт ее пришествия уже становится очевиден, и там всякая разная надежда в этом мире уже не при чем, теперь эта надежда уже о том мире, куда вот – вот тебя сопроводят. Ведь многих охватывает непреодолимый ужас: как это, ведь вот он я, и вдруг меня нет! Ни его, ни другого. Просто был в этом мире, и вдруг мир остался, а тебя в нем нет! Все, что тебе принадлежало, теперь обходится без тебя, все и всё… обходится без тебя, а скоро твое присутствие и вовсе забудется. А то, чем ты был поглотится сначала землей, потом червями, а после…, а после ты тоже сможешь принести пользу людям в виде удобрения для их цветочков…, но это кажется будет не скоро. Хотя в школе тоже говорили, что вам молодым еще рано думать о том, о чем мы старики, иногда бредим… На деле то бредили мы, а они о неизбежном и фактическом, о том, что не требует доказательств и коснется каждого…, по крайней мере здесь.

Страх! Страх рождается там, где есть поначалу непонимание, рождающее опасение, примеряемые к себе, боясь и пытаясь избежать… Чего бояться, если смерть неизбежна, если мы уже рождаясь, начинаем умирать, и в процессе жизни, так сказать, по чьей-то милости, чтобы привыкнуть, во время болезни или серьезной травмы на время к ней приближаемся… Правда старательное отмежевание от нее, и забывчивость до неприличия о ее приходе в каком-то будущем, позволяет запамятовать о ней, а то и вообще дойти до утопичного: «Когда она придет – меня уже не будет!».

Кто не боится? – Кто не верит в жизнь вечную или понимает, что она пройдет в муках и терзаниях. А если нет?… Ну вот я же равнодушен…, даже если придется помучится перед тем, как исчезнут совсем…, ну муки, пытки и все такое – это временное и когда-нибудь закончится, в конце – концов, все заканчивается, что имеет начало!.. Знаю, что я боюсь!.. Вот оно – не окончить свою жизнь смертью, а не иметь возможности при жизни использовать свой потенциал, будучи при этом совершенно работоспособным, крепким и здоровым, не иметь возможности принимать решения за себя, но все именно так и происходит, в месте, которое обозначаемом табличкой «пожизненное заключение»…