Последнее падение - Дориана Кац

Можешь считать это подарком.

— Я ещё ничего не выиграла, — заявила она, уперев руки в бока. — Рано для подарков. Вы так не считаете?

— Я считаю, что за эти пару месяцев у тебя сильно развязался язык. Ко мне в Академии тогда подходил ангел с писклявым голоском, а через пару дней на тренировке появилась бестия со своими запросами и замечаниями. Не язви и открывай. Такой подарок нужно дарить до медали.

Она всё-таки забрала мешок, разворачивая его трясущимися руками. В начале Настя не сильно то понимала, что именно содержал в себе этот сюрприз, но, когда всё-таки смогла докопаться до сути — её восторг было не передать словами.

— Вы сейчас серьёзно, Каролина Леонидовна?

— А разве я когда-то шутила?

— Вы хотите передать её мне?! Это ведь та самая парадная кофта, которая висела в вашем шкафу! Вы забрали её ради меня?

— Эта кофта всегда принадлежала мне, даже несмотря на то, что когда-то я от неё отказалась. Так почему бы не вспомнить наши традиции и не передать её той, в ком я уверена? Когда-то Виолетта Гофман подарила мне частичку себя, передав свою форму перед уходом, теперь я хочу дать тебе надежду и дополнительные крылья. Ты не можешь проиграть пока это кофта у тебя.

— Эта кофта теперь навсегда принадлежит мне, а значит — я никогда не проиграю. — Закончила Анастасия, поняв мою мысль. — Спасибо вам. Я докажу, что достойна носить её.

— Докажи, что достойна быть частью Сияющих и выступать за страну. Большего мне не нужно. — Я посмотрела на этого маленького ребёнка и её глаза, наполненные радостью. — Скажи честно, ты готова пойти по головам? Ведь все эти девушки — они твои подруги. Не страшно?

— А вам было страшно? Нас воспитал спорт, мы не можем не идти по головам. Если я скажу, что нет — то я совру. Я не просто пойду по головам, я побегу по ним, если потребуется. Наша реальность намного жестче, чем у всех остальных.

— Тогда выйди на лёд и покажу всё то, о чём мы договаривались.

— Сладкое напоследок? — переспросила у меня девушка. — Или оставляем в начале?

— В конце. Кто не рискует — тот не пьёт шампанское.

— Или же не ест булочек с повидлом! — рассмеялась она. — Вы ведь разрешите мне съесть на банкете что-нибудь вкусненькое?

— Кто о чём, а тебе лишь бы сладкого нажраться.

— Вы будите там? — она указала на телевизор, отображавший ледовую арену.

— Да. Я встречу тебя в зоне «kiss and cry». Удачи, Настя.

— И вам, Каролина Леонидовна.

— Умеренность, сдержанность, терпение, выдержанность.

— Никому и никогда не показывай свои слабости. — Ответила мне Анастасия Фет перед тем, как покинуть раздевалку.

Теперь дело за ней.

— И вот наконец-то, на льду появляется сильнейшая разминка. Представительницы большого спорта полностью готовы впечатлить нас своими программами, а потому — давайте смотреть. — Татьяна сняла комментаторские наушники и отключила микрофон, после чего обратилась к партнёру: — Мне не кажется?

Он последовал её примеру и выключил запись:

— Ты о чём?

— Посмотри в чём катается Фет.

Кирилл прищурился, наблюдая за ледовой площадкой и интересующей их спортсменкой:

— Что не так, Тань? Я не пойму.

— Она в кофте Академии старого образца.

— И что?

— Последними, кто носил форму такого вида, были мы, Кирилл. Им такую больше не выдают. У них она совершенно иная, посмотри на всех остальных представительниц.

— Я не хочу тебя расстраивать, — Кирилл достал телефон и включил камеру, чтобы получше рассмотреть занятную вещицу. — Посмотри на надпись на спине.

— Какого?! — Татьяна встала изо стола и уставилась на Славянскую, что стояла недалеко от выхода, а значит и недалеко от будки комментаторов. — Ирина Владимировна, — окрикнула её девушка, когда вышла на трибуну рядом с ложей комментаторов. — Ваша инициатива?

— Нет, не моя. — Поняла её старший тренер.

— Тогда на каком основании кто-то берёт вещи из музея Академии? Так ещё и так нагло, так ещё и из шкафа, к которому я никого не подпускаю!

— Вернись на своё место и не ворчи, — шикнула Славянская. — Поговорим позже, Татьяна. Давай не будем привлекать внимание.

— Дорогие друзья, — Кирилл поправил микрофон и уставился на разъярённую Совинькову, которую так сильно задела ситуация с формой. — Мы с Татьяной готовимся рассказать вам о прекрасной программе Анастасии Фет. Эту музыкальную композицию вы услышите впервые. «Я вернусь, когда ты позовёшь» — так называется это произведение. Давайте затаим дыхание и посмотрим за тем, что для нас подготовила Анастасия.

Татьяна вновь сняла наушники и замерла, когда музыка разнеслась по ледовому дворцу. Это была та самая мелодия, которая так и не прозвучала здесь десять лет назад.

Кирилл сразу же среагировал и отключил комментаторскую аппаратуру.

— Что за чёрт? — Татьяна присмотрелась повнимательней, наблюдая за спортсменкой и сравнивая её исполнение с заявленными прыжками. — Тут совершенно другие элементы. Вращения и дорожка перешили в первую часть, а все прыжки ушли во вторую. Они там рехнулись?! Даже с тройными прыжками она не выкатает такой набор!

— Меня смущает другое. То-то мне название показалось знакомым.

— Ты писал её для Каролины.

— Я помню, Тань. А теперь посмотри на последовательности шагов. Только один человек мог восстановить их в такой точности.

— Хочешь сказать… — спохватилась Татьяна.

— Она не просто так вышла в форме Мороз. Тут что-то нечисто.

— Посмотрим по прыжкам. На разминке она еле ноги волочила. — Татьяна затаила дыхание, когда Фет подошла к первому прыжку. — Тройной Аксель, а потом тройной Аксель в каскаде. Вроде по плану идёт.

— Только если, — Кирилл не успел договорить, потому что на зал обрушились бешеные овации. — Что это только что было?

— Это было первое в мире исполнение четверного Риттбергера среди женщин, — с долей недоверия ответила Татьяна. — Но его же нет в заявке…

— Кажется это был обманный ход.

И теперь на льду писалась совершенно иная история. Она уже не рассказывала о девушке, которая тринадцать лет шла за долгожданным золотом. Она повествовала о юной спортсменке, поломанной профессиональным спортом и злыми взглядами. Девочке, что в свои пятнадцать лет могла составить конкуренцию всем взрослым представительницам этого направления. Она жила в музыке, а музыка жила в ней. Она выбралась из той тьмы, из которой обычно не возвращаются. Она писала новую историю, став главным героем.

— Невероятно, — Кирилл затаил дыхание. — Четверной Флипп и следом четверной Сальхов. Этот ребёнок вообще стоять то сможет?

— Там каскад должен быть последним. Я не уверена, что ей хватит сил даже в три оборота его прыгнуть.

— Лутц Риттбергер? Если я верно всё просчитал.

— Скорее всего. У неё больше не осталось свободных