Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003) - Келли Линк

— Нас одиннадцать, — мягко продолжал незнакомец. — Мы стережем одиннадцать Песчаных Границ, проходящих там, где кровь из головы Мора пролилась на землю после того, как Эрин и Тор изгнали эту злую тварь из Города и он в гневе сжег леса и реки Древнего Дамара, превратив их в Великую Пустыню. Большая часть пустыни спокойна — насколько пустыня вообще может быть спокойна, — но там, где пустыня бушует, Тор, Справедливый и Всемогущий, воздвиг наши одиннадцать сторожевых постов. Первый из них называется Цитадель Возмущения Песков, второй — Цитадель Расставания Песков, третий — Цитадель Дыхания Песков… Третьего, четвертого, пятого и шестого Стражников часто призывают на помощь, потому что наши посты находятся близ самого короткого пути через Великую Пустыню — из Равальтифана на Запад к равнине, что находится перед самим Королевским городом. Но я — я раньше никогда не выполнял свою работу так плохо. Откуда ты? — повторил он, и теперь в его голосе слышны были расстройство и волнение. — Откуда ты, тебя как будто бы принесла сама буря?

Едва слышно Хетта отвечала:

— Я из Роаншира, это одно из южных графств у меня на родине; я живу в городе Фарбеллоу, он находится примерно в пятнадцати милях к юго-западу от Мончестера. Мы живем над мебельным магазином моего отца. И я никак не пойму, куда я попала.

Он промолвил:

— Я никогда не слышал ни о Роаншире, ни о Мончестере. Действительно, буря далеко занесла тебя. Эта страна называется Дамар, и ты находишься на четвертой Песчаной Границе, на краю Великой Пустыни, которую мы называем Каларшам.

Затем ее ослепил очень яркий, словно лучи солнца, свет, и, подняв руки, чтобы защитить глаза, она почувствовала, что ее трясут за плечо, и услышала знакомый голос: «Хетта, Хетта, проснись, тебе плохо?» Но хотя она знала говорящего, речь звучала чуждо, словно говорили на языке, который она когда-то знала, но почти забыла. Но она слышала в голосе тревогу и страх, и она устремилась обратно, оттуда, где была во сне, потому страх этот был ей знаком, ее долгом было защищать тех, кто ощущал его. Прежде чем она окончательно вспомнила страх и ту жизнь, что была связана с ним, она услышала другой голос, рассерженный, и кто-то прорычал: «Поднимай эту лежебоку, иначе я заставлю ее по-своему», — то был голос отца.

Хетта перевела дыхание, словно утопающий, всплывший на поверхность (она чувствовала рев ветра, удары по телу, по лицу — она тонула в песке), и открыла глаза. Она попыталась встать, но она вернулась обратно слишком быстро, и ноги не держали ее. Она непременно упала бы, если бы Рут не подхватила ее, — Рут будила ее, голос Рут она услышала первым.

— Ты больна? Ты больна? Я уже давно пытаюсь тебя разбудить — буря утихла, но ветром свалило дерево, и оно сломало наш забор и разбило витрину в магазине. Везде осколки стекла и опилки — в них можно утонуть. Папа говорит, что мы с Джеффом сегодня в школу не пойдем, здесь слишком много работы. Вообще-то я думаю, что мы будем только мешать друг другу. Но Джефф наверняка улизнет к компьютеру, так что его вряд ли следует принимать в расчет.

Пока Рут говорила, Хетта дрожащими руками искала одежду. У нее все еще кружилась голова, она чувствовала себя разбитой и не совсем понимала, где находится; но эти ощущений были знакомы ей, и она знала, как справиться с ними. Через несколько минут она уже оделась и была в кухне, непричесанная, с опухшими глазами, чувствуя во рту привкус… песка. Она готовила завтрак, как делала это каждое утро, едва воспринимая необычный шум внизу, в магазине. Привычка удерживала ее, привычка и страх поддерживали ее, как руки Рут.

Поддерживали ее, как руки незнакомого смуглого человека. После того как Хетта поставила грязную посуду а посудомойную машину, она осмелилась взбежать наверх, умыться и причесаться… Волосы были жесткими и пыльными. Она взглянула на крышку комода и на голый деревянный пол и увидела… песок. Возможно, это были опилки, принесенные вчерашней бурей; но ни одно дерево не могло дать таких гладких и блестящих шариков. Некоторое время она вглядывалась в них, неподвижно стоя со щеткой в руке, затем отложила щетку, подошла к кровати и откинула простыни.

Песок. Опять тусклый, мерцающий песок. Его было слишком мало, чтобы собрать рукой, но можно было нащупать кончиками пальцев, поднять к свету и рассматривать снова и снова, словно сотни крошечных зеркал.

Следующей ночью Хетта погрузилась в сон, будто ныряя глубоко в воду, но, если ей и снилось что-то, она ничего не запомнила, и, проснувшись наутро, она не нашла в своей постели блестящих, как осколки стекла, зерен. «Мне показалось, — подумала она. — Мне все это привиделось». Это была худшая минута в ее жизни. Хетта уже оделась и была готова спуститься вниз и готовить завтрак, но вдруг почувствовала, что не в состоянии сделать этого. Даже мысль о гневе отца не могла заставить Хетту покинуть спальню и встретить этот день, следующий день, оставшиеся дни здесь, видеть людей, тех, которых она знала лучше всего. Хетта присела на край кровати и мрачно уставилась в никуда — картины ее жизни проносились перед нею. Но привычка оказалась сильнее: она подняла Хетту на ноги, и повлекла вниз по лестнице, и, как вчера, помогла ее рукам, ногам, телу выполнять привычную работу. Но вчерашний день был вчерашним днем. Сегодня в ее мыслях была только тьма.

В эту ночь она боролась со сном и его иллюзиями. Это, наверное, из-за бури, размышляла Хетта, ворочаясь в постели на скрученных, словно веревки, простынях. Из-за воздуха, принесенного бурей: в нем было больше кислорода, чем обычно, или меньше, и это странно повлияло на мозг… Ветер занес в ее кровать осколки, похожие на песок; когда-нибудь, но не слишком скоро, она спросит Рут, не находила ли та в своей постели песка на следующий день после большой бури.

Хетта глубоко вдохнула: в воздухе был разлит незнакомый пряный аромат, аромат скал и земли. Она лежала на спине и, по-видимому, наконец сбросила с себя мятые простыни — нет, что-то было обернуто вокруг ее щиколотки — все тело почему-то было тяжелым, она чувствовала слабость и даже не могла открыть глаза. Но она не спала, не должна была спать. Легкий ветерок касался ее лица, принося с собой незнакомые запахи; странно, ведь ее окно выходило на улицу, а с улицы пахло гудроном, выхлопными газами, опавшими листьями и доносились запахи из закусочной Бенни на углу напротив.

Она застонала и с большим трудом пошевелила одной рукой. Руки были сложены на животе; она пошевелила одной рукой, пока та не упала рядом, ладонью вниз. На чем она лежит? Кончики пальцев ощущали нечто не похожее на хлопчатобумажную простыню, истончившуюся от бесконечных стирок. Что бы это ни было, материал был толстым и податливым, а под ним чувствовалось нечто более твердое, чем старый матрас у нее дома.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});