Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина

Только Джек не воспринимал это, как жертву, потому что был уверен в том, что она любит его и на самом деле не хочет жить без него. Все со временем уляжется, как он считал, он сможет убедить ее в том, что он не виноват ни в смерти Даяны, ни в обоих арестах, что это просто нелепое стечение обстоятельств, которое, как назло, его так скомпрометировало. Он был уверен, что все наладится между ними. Она подлечится, он освободит дорогих ее сердцу мужчин, она смягчится и снова станет нежной заботливой покорной женщиной. Даяны больше нет, и теперь ей легче будет простить ему измену.

Джек предложил Тимми свою помощь, сказав, что Даяна приезжала, чтобы попросить его об этом, и он хотел бы ее последнюю просьбу выполнить, дабы искупить хоть малую долю своей вины перед ней за то, что не оценил при жизни и причинил столько боли из-за своего эгоизма. Тим выслушал его недоверчиво, но от его защиты не отказался. Расспрашивал подробности об убийстве сестры. Джек не пытался разубедить его в виновности Рэя, наоборот, поведал о том, что этот похотливый мерзавец, всегда считавший, что ему все дозволено, еще давно воспылал страстью к Даяне, на что Тим ему ответил, что сестра ему об этом рассказывала. Джек говорил, что после того, как уехала Кэрол, Рэю сорвало крышу, он пил до беспамятства, а под воздействием алкоголя он всегда преображается, и однажды едва не изнасиловал Кэрол, и он, Джек своими руками вырвал ее из его объятий. В общем, мало ли, что может натворить обезумивший от горя отвергнутый мужчина, одурманенный долгим непрерывным пьянством. Он мог изнасиловать Даяну, а потом просто испугаться и свернуть шею.

«Да, — подумал Тимми. — Испугаться он мог, зная, что я его пристрелю без всяких вопросов и судов».

Джек воздержался от конкретных заявлений, предоставив парню самому делать выводы, но со вздохом поведал, что Кэрол просит его защищать Рэя, и скорее всего, тот скоро будет свободен.

Джек продолжал забавляться в душе, подумав о том, что было бы неплохо натолкнуть этого киллера на кровную месть, натравив на Рэя. Избавился бы тогда сразу от обоих. Что ж, наверное, так и надо сделать. Он освободит этих двоих, чтобы они сами друг друга погубили. Тим пристрелит Рэя и отправится за решетку до конца своих дней. А он, Джек, как всегда останется ни при чем. И будет жить долго и счастливо, наладив свою жизнь, любя жену, воспитывая сына и поминая добрым словом своих обезвреженных на веки вечные неприятелей.

Но Рэй вдруг нарушил его планы. Этот упрямец отказался от его защиты, когда к нему пришла Кэрол, чтобы самой сообщить, что Джек его вытащит. Как ни уговаривала Кэрол Рэя, он лишь упрямо качал головой.

— Это он ее убил, он меня подставил, чтобы заставить тебя к нему вернуться. И ты вернулась. Уезжай, Кэрол. Я не приму твоей жертвы. Мне легче сдохнуть, чем сломать тебе жизнь и своими руками бросить в пасть к этому монстру. В его постель, — он посмотрел на нее обезумевшими от ревности и боли глазами. — А ведь ты уже в его доме… в его постели… с ним. Уезжай, Кэрол, не мучай меня так! Если хочешь мне помочь, оставь его, как и собиралась, и никогда к нему не возвращайся. Тогда я не буду чувствовать себя побежденным, не буду мучиться осознанием, что моя свобода куплена твоей свободой, что ты живешь с ним, спишь с ним и ненавидишь меня за то, что из-за меня ты позволила ему себя сломать. Ничего у него не получится, ничего.

— Рэй, это все не важно. Главное, чтобы тебя освободили. Я никогда не буду тебя ненавидеть, наоборот, если ты из-за меня пострадаешь, я никогда себе этого не прощу, ты же меня знаешь, и буду всю жизнь мучиться.

— Не из-за тебя. Не ты меня сюда упекла, а Джек.

— Но вы стали врагами из-за меня! Рэй, ну, пожалуйста, не упрямься. Я умоляю тебя. Ради меня, ради моего спокойствия и моей беспощадной совести!

Он горько усмехнулся, взял ее руки в свои и стал целовать.

— Кэрол, не будь такой наивной. Разве ты не знаешь Джека, разве не убедилась ты в том, что он никогда и никому ничего не прощает. Если он так жестоко расправился даже с Даяной только за то, что она осмелилась его любить, то неужели ты думаешь, что он оставит в покое меня, если я выйду на свободу? Нет, моя любовь, и ты сама это знаешь. Он вернет тебя, обяжет, а меня потом все равно прибьет. Так что выходить на свободу мне нет никакого смысла, и твое самопожертвование ради меня будет бесполезным. Ты ни в чем не виновата. Я сам виноват, только я один. Только я все равно никогда ни о чем не пожалею, и те мгновения любви и счастья, что ты мне все-таки подарила, стоят того, чтобы заплатить за них такую цену. Ты же сама всегда считала мою любовь грехом, а за грехи всегда расплачиваются. Вот и мне пришло время платить. Не думай обо мне, я не пропаду. Тюрьма, это еще не смерть, не конец. Отсижу и выйду. А ты будешь где-нибудь далеко от Рэндэла, у него не будет поводов меня преследовать, глядишь, позабудет обо мне, пока я в тюрьме прозябать буду. Так что все не так плохо. Главное, не идти у него на поводу. Иначе он всех нас уничтожит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Они долго спорили, очень долго, со слезами и криками, но так друг друга и не переспорили. Тогда Рэй ее обнял и поцеловал, не обращая внимания на наблюдающего за ними охранника. И Кэрол, подчинившись безотчетному порыву, неистово обхватила руками его шею и прижалась к нему всем телом, отвечая на поцелуй со всей страстью, которая все еще бурлила в ней после их безумной любовной связи. Охранник не стал мешать, наблюдая за ними развлечения ради. Пожалуй, он не вмешался даже если бы эта парочка, которая, похоже, забыла обо всем в порыве своих страстей, расположилась на столе прямо у него под носом, занявшись горячим сексом. На какое-то мгновенье, охраннику показалось, что это они и сделают, забыв о нем и о том, где находятся, но Рэй взял себя в руки и, в безудержной досаде поджав губы, прижал белокурую голову девушки к своему неистово колотящемуся сердцу, с яростью и тоской думая о том, что никогда он уже не займется с ней любовью, что, возможно, сейчас он обнимает ее в последний раз.

— Для меня очень важно, чтобы ты знала, что я не спал с Даяной. Спроси у Дороти, она тебе подтвердит. Она пришла и попросилась переночевать, я не стал возражать, мы поужинали, потом я показал ей комнату, но я туда даже не входил. Я сказал ей, что у меня свидание и ушел. Видела бы ты ее лицо! Бедная девочка. Если бы я с ней так не обошелся, она бы не ушла… и не умерла бы…

— Рэй, спал, не спал — это уже не важно…

— Нет, важно, очень важно, Кэрол! Для меня важно, чтобы ты знала. Может, это прозвучит невероятно, но я тебе объясню, каким образом… В общем, люди Рэндэла, которых он приставил за мной следить, сразу, когда я вышел из дома после Даяны, усадили меня в машину, двинули по носу. Я вырубился, но когда очнулся, у меня из носа текла кровь и, думаю, эту кровь они и взяли, чтобы размазать по одежде Даяны. Они приковали меня наручниками и приказали какой-то шлюхе… ну, собрать мою сперму в баночку. А потом впрыснули в тело Даяны. А меня отпустили. Это так, Кэрол. Я клянусь тебе, как говорит Патрик, что б мне сдохнуть, если я вру! Пожалуйста, верь мне! Верь мне, а не ему, и тогда я не буду чувствовать, что он меня победил, что ему удалось заставить тебя меня презирать…

— Я верю тебе, Рэй. Кстати, я с Джеком не сплю… что б мне сдохнуть, если я вру, — она как-то грустно засмеялась.

— Не верю, — откровенно ответил он. — Не может быть, чтобы он не затащил тебя в постель.

— Между нами все еще очень натянутые отношения, я не проявляю желания, а он не настаивает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Змея коварная, медленно, исподтишка, как всегда, подбирается! — прорычал Рэй, сжимая в ярости кулаки. — Умоляю, уезжай, пока не поздно!

— Нет, Рэй, это я тебя умоляю…

Они расстались, так и не придя к согласию. О том, как она уехала, без предупреждения, подло, бросив его, причинив безумную боль, он не сказал ни слова. Кэрол тоже не смогла об этом заговорить и лишь виновато опускала глаза, встречаясь с его взглядом.

Смотрела на него, на скованные наручниками руки, и ей казалось, что время повернулось вспять. Перед глазами у нее стоял Мэтт. Голос Рэя слышался ей голосом Мэтта. Это было невыносимо, и она гнала наваждение прочь. Но реальность была еще ужасней. Перед ней сидел Рэй, со скованными руками, а за его спиной стоял и не спускал с него глаз офицер. Кэрол держала его за руки, как когда-то держала Мэтта, их разделял стол, но казалось, что пропасть. Кэрол разрешили привезти ему кое-что из одежды и, после тщательной проверки, передали сумку ему. Девушка невольно улыбнулась, когда он вошел в комнату своей гибкой непринужденной походкой, как будто в свою гостиную, такой же самоуверенный и великолепный, в черной узкой дорогой рубашке на выпуск с щегольски приподнятым воротником и расстегнутой на груди, в черных джинсах, облегающих стройные бедра, благоухающий приятным ароматом туалетной воды, которую вместе с остальными вещами передала ему Кэрол. Густые светлые волосы, как обычно, были зачесаны назад, открывая высокий красивый лоб и волнами ниспадающие сзади на воротник. Казалось, что он вышел не из камеры, а пришел сюда, как Кэрол, на свидание к какому-нибудь несчастному арестованному. И сердце Кэрол кровью обливалось, когда она на него смотрела. Как не вписывался он в окружающую его обстановку, оставаясь все таким же роскошным и вызывающе привлекательным мужчиной, словно назло всем, продолжая дерзить и демонстративно игнорировать свое безнадежное унизительное положение.