Побочный эффект (СИ) - "Miss Doe"

Снейп устремил на Луну тяжёлый взгляд пустых, ничего не выражающих глаз. Под этим взглядом девчонка съёжилась и опустила голову.

— Лавгуд. Вам лучше всех должно быть известно, как я отмечаю день собственного рождения, — холодно произнёс Снейп.

— Да, — кивнула Луна. — Поэтому я подумала, что для вас это обычный день и удивилась, что вы отменили наши занятия.

— Так вы считаете, Лавгуд, — Снейп шагнул к Луне навстречу, не отводя от неё грозного взгляда, — что у меня не может быть никаких дел, кроме занятий с вами?

«Сидеть в одиночестве и пить огневиски?» — подумала Луна, а вслух произнесла:

— Конечно, у вас могут быть дела, господин профессор. Но мне кажется, вы просто боитесь, что я буду поздравлять вас с днём рождения.

Снейп гневно сверкнул глазами. Его побелевшие губы шевельнулись в попытке что-то сказать, но с них не сорвалось ни звука. Манера Лавгуд время от времени говорить вслух убийственную правду, вызвала у Снейпа прилив ярости. Впрочем, мгновение спустя он понял, что злится, скорее, на себя за свою дурацкую попытку обмануть девчонку, которая всё про него знает. Перед кем он строит из себя грозного учителя? Перед кем играет роль? Перед человеком, неоднократно бывавшим в его шкуре и знающим его, так сказать, «изнутри»? Идиот…

А Луна, воспользовавшись наступившей паузой, заговорила быстро-быстро:

— Господин профессор! Если вы не хотите, чтобы я поздравила вас, я не буду этого делать. Честное слово! Только… давайте завтра встретимся. Я…я…

Луна хотела сказать: «Я так соскучилась по вам! И мне так не хочется, чтобы вы в одиночестве метались по комнате или пили огневиски, глядя в камин». Но она вовремя остановилась, с мольбой заглядывая ему в глаза.

Снейп вздохнул. Ему и самому не хотелось отменять завтрашнюю встречу. И раз уж девчонка пообещала, что воздержится от поздравлений… Почему бы не провести с ней очередной урок? Раз уж он хочет, чтобы завтрашний день был обычным четвергом, ничем не отличающимся от прочих.

— В таком случае, Лавгуд, занятие состоится завтра в восемь тридцать в классе на шестом этаже. Вы поняли, где это?

— Да, господин профессор, — просияла Луна.

— Если вы нарушите своё обещание, следующая наша встреча состоится лишь через неделю, — грозно пообещал Снейп, понимая, насколько смехотворной выглядит его угроза в глазах девчонки.

«Ты сам-то выдержишь неделю?» — спросил он себя. И, взглянув на улыбающуюся Лавгуд, прочитал у неё в глазах тот же вопрос. Впрочем, девчонка тут же погасила весёлые искорки в глазах, спрятала улыбку, потупилась и покорно произнесла:

— Да, сэр. Я всё поняла, сэр.

«Да она же смеётся надо мной!» — подумал Снейп, но, на удивление, не испытал ни злости, ни досады. Он был рад, что девчонке удалось уговорить его не отменять занятий, тем более что ему самому этого отчаянно хотелось. Снейп приложил максимум усилий, чтобы скрыть от неё всё то, что он чувствовал сейчас — странное, тёплое чувство — нежность пополам с благодарностью, окрашенное лёгким раздражением на девчонку и на себя оттого, что он позволил себе так быстро сдаться. Но даже само это раздражение было каким-то несерьёзным, тёплым и шуточным. И необычность этого ощущения приятно щекотала нервы.

— В таком случае, вы свободны, Лавгуд. Не забывайте о Чарах невидимости и Заклятии обнаружения.

— Да, господин профессор, — Луна уже не скрывала радости. — Спокойной ночи, сэр.

— Спокойной ночи, — с усилием выдавил из себя Снейп, из последних сил стараясь скрыть от неё, насколько приятна ему эта радость. Роль «слизеринского монстра» и «сальноволосого ублюдка» в её присутствии с каждым днём давалась ему всё труднее.

Следующий день, как того и хотелось Снейпу, оказался обычным будничным четвергом. Уроки, проверка домашних заданий, факультетские дела, вечернее занятие с Лавгуд… Но Снейпа весь день отчего-то не покидало ощущение праздничности и необычности происходящего. Отчего? Снейп не понимал, и это его несколько тревожило, будоражило и выбивало из колеи. Лавгуд вела себя сдержанно, в Большом зале не пыталась встретиться с ним взглядом, принимая правила игры, которую они оба вели на людях. Да и сам вечерний урок прошёл, как обычно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Услыхав его приглушённое «Войдите», Лавгуд проскользнула в дверь класса, немного повозилась у входа, пока Снейп налагал на дверь необходимые заклинания, после чего отменила на себе дезиллюминационное заклятие, поздоровалась и с готовностью взглянула на него своими огромными выпуклыми глазищами. Весь урок девчонка честно держала данное накануне обещание, ни взглядом, ни словом не пытаясь намекнуть Снейпу о его дне рождения или как-то незаметно поздравить его. Снейп остался вполне доволен этим, но в течение всего урока не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Неужели ему неприятно, что она совсем не пыталась поздравить его, сказать какие-то тёплые слова? Неужели он ждал от неё этих слов и втайне надеялся на них, несмотря на собственный запрет? Неужели ему хотелось, чтобы девчонка нарушила и этот дурацкий запрет, и собственное обещание?

По окончании занятия Луна, ни слова не говоря, направилась к выходу. Снейп с удивлением следил за ней. Что-то во всём этом было неправильное. А Луна подошла к последней парте, нагнулась, повозилась под ней и выпрямилась, держа в руках что-то прямоугольное, завёрнутое в ткань, по фактуре и расцветке напоминавшей весёленькую кухонную занавеску.

«Та-а-ак… — саркастически подумал Снейп. — Она всё-таки приволокла подарок. Посмотрим, что она скажет, чтобы оправдать нарушение данного ею слова».

Луна в полной тишине быстрым шагом преодолела расстояние до учительского стола, торопливо развернула ткань и со словами:

— Это вам, господин профессор, — протянула ему небольшую картину в скромной рамке.

Снейп даже не взглянул на подарок. Он насмешливо смотрел на Луну, криво ухмыляясь уголком рта.

— Итак, Лавгуд, — ядовито произнёс Снейп, — вы всё-таки нарушили данное вами же слово.

Он демонстративно сложил руки на груди и опёрся бедром о стол. Его удивило, что девчонка ничуть не смутилась, словно ожидала услышать от него именно эти слова.

— Ничего я не нарушила, господин профессор, — Луна слабо улыбалась, глядя ему прямо в глаза. — Я обещала не поздравлять вас с днём рождения — и не поздравила. Насчёт подарков мы с вами не договаривались. Поэтому возьмите его просто так, без всяких поздравлений.

И Луна вновь настойчиво протянула ему картину. Снейп, до этого сверливший Луну тяжёлым злым взглядом, перевёл его на рисунок.

На полотне размерами около двадцати дюймов в высоту и чуть больше десяти — в ширину был изображён летящий по воздуху фестрал. Причём, казалось, что несётся он прямо на зрителя и вот-вот сомнёт его, толкнёт мощной грудью и затопчет копытами. А на спине у фестрала сидели двое — впереди Луна, а позади неё Снейп. Картина была написана волшебными красками, и в ней явно чувствовалась мощная магия, вложенная художником. Кожистые крылья фестрала чуть подрагивали, грива развевалась на ветру так же, как развевались волосы сидевших на нём людей и чёрная мантия у Снейпа за спиной.

Луна на картине сидела, чуть откинувшись назад, доверчиво прижимаясь к Снейпу, руки которого, схватившие гриву крылатого коня, надёжно удерживали девочку с боков. Глаза Луны были блаженно полуприкрыты. По её губам бродила слабая, но такая счастливая улыбка. Снейп у неё за спиной был серьёзен и сосредоточен. Он весь подался вперёд, его вид выражал ответственность и желание во что бы то ни стало удержать Луну. Но… Щекой и краешком губ он слегка касался её затылка. И, несмотря на отсутствие улыбки, было сразу видно — ему очень хорошо сейчас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мастерство художника, писавшего картину, было неоспоримым. Неужели это её работа? Снейп вопросительно посмотрел на Луну.

— Это моя работа, господин профессор, — звенящим от волнения голосом произнесла Луна. — И я дарю её вам. Просто так.

Снейп изо всех сил сжал по-прежнему скрещенные на груди руки, пытаясь совладать с собой и проглотить дракклов ком, так некстати вставший поперёк горла. Он вновь перевёл взгляд на картину, чтобы не видеть этих глаз, сияющих ему навстречу глаз, до краёв наполненных любовью и надеждой.