Всё или ничего (СИ) - "niki123"

*

- Вы себе не представляете, как я рад, что вы все здесь, - сказал Эдмунд, сидя в облюбованной всеми гостиной и держа на руках двойняшек Эйдана.

- Мы и сами рады , - улыбнулся виконт Харгроув. - Как тебе живется тут? Честно признаться, я ожидал увидеть большой дом, а не целое поместье. Изнутри оно лучше, чем снаружи.

- Это правда. Издалека напоминает развалины, - сказал Кайл. - Но внутри очень уютно. Твой муж сказал, что это твоих рук дело. Может, и за наш дом возьмешься? - омега подмигнул другу.

- Возможно. На самом деле здесь еще много работы. Левое крыло почти разрушено. Я одного не могу понять, - задумчиво сказал Эдмунд, - ты не поверишь, но бывшие хозяева просто уехали отсюда. Просто собрали вещи и уехали. Даже не потрудились по-человечески закрыть дом.

- Серьезно? - удивился Арчибальд.

- Да. Не взяли с собой почти ничего. Большинство того, что вы видите в комнатах, валялось на чердаках лет десять. Просто свалили все в одну кучу.

- Довольно странно, - протянул Ник. Он блаженно развалился в большом кресле. - Кто был прежним хозяином?

- Не знаю. Я не спрашивал у Чезаре, - пожал плечами Эдмунд.

Он был несколько рассеян, думал о муже, чье настроение ухудшилось в разы. Он сидел наверху весь день, вообще не показывался. Словно медведь в берлоге, которому нанесли страшные раны, и который пытается их залечить. Омега хотел поговорить с Чезаре, но не решался. Он не мог предвидеть реакцию.

И еще одно дело занимало мысли омеги. Могила Трэвиса. В этот день он всегда навещал брата, клал на могилу цветы и выливал кружку теплого вина. Трэвис не любил цветы, а вот выпить был не дурак.

Эдмунд с ним не разговаривал. Просто стоял, опершись на холодный могильный камень. Они не разговаривали при жизни, глупо делать это после смерти. Да и что можно сказать? Трэвис не воспринимал благополучие других людей, он считал, что должно быть все хорошо только у него. Несчастная жертва жадности и амбиций.

- Ник, ты… - Эдмунд вопросительно глянул на кузена.

Тот кивнул, грустно улыбнувшись.

- Я зашел к нему. Хотя искренне не понимаю, почему ты все еще его жалеешь.

- Потому что он был человеком. По крайней мере внешне, - пожал плечами Эдмунд.

- Но всякий ли достоин сочувствия? - спросил Алек, посмотрев в глаза другу.

- Думаю, что да, - медленно ответил Эдмунд, немного помолчав. - Сострадание исцеляет людей.

- Тогда в мире не существовало бы чудовищ, как… - Кайл прикусил язык. Не хотелось портить праздник грубыми словами.

- Как Чезаре, - закончил за него Эдмунд. - Ты это хотел сказать?

- Нет, - спокойно ответил рыжеволосый омега. - Незачем так бросаться на его защиту.

- Я не бросаюсь. Просто пытаюсь быть справедливым.

Кайл пожал плечами.

- Эдмунд, любовь моя, не хочу показаться бестактным, но когда будет обед? Или хотя бы ужин? Что-нибудь. Потому что иначе я скончаюсь от голода прямо в твоей замечательной гостиной и испорчу тебе настроение, - сказал Мельбурн. - Могу тебе сказать, что никогда не хотел быть погребенным под ледяными сугробами. Я теплолюбивое существо.

- Кажется я знаю, как и где буду убивать тебя в случае чего, - миролюбиво отозвался Хоуксворт.

- Ну это мы еще посмотрим. Видишь ли, во мне живет надежда, что ты состаришься раньше, чем я. Лет так через пять. И у меня появится шанс завоевать твоего мужа, - сверкнул улыбкой Алек.

- Даже не надейся. У тебя уже есть гарем. Кстати, Эдмунд, ты предупредил служанок, чтоб скрывались от него? - последовал кивок в сторону Мельбурна. - И напомни им, чтоб в одиночку не ходили.

- Напомни, любовь моя. Пускай лучше по трое ходят, - ухмыльнулся Алек.

Эдмунд улыбнулся про себя. Хоуксворт и Мельбурн были в своем репертуаре.

- Я сейчас позову слуг, и они покажут всем комнаты, - произнес омега, вставая с кресла. Двойняшки радостно понеслись к Ма Шеру, который уже никак не реагировал на детей. - Вещи уже давно принесли. Так что располагайтесь с комфортом.

Оставив семью на попечение слуг, омега направился в спальню. Ему надо было переодеться и немного успокоиться. Слишком много радостных потрясений для одного дня.

- Теперь еще эти подушки выгружать, - донесся из коридора чей-то голос. Эдмунд прислушался. - Там их куча цельная*. Куда девать столько?

- Ты у Мерсье спроси. И зачем столько? Поди разбери этих благородных, - поддакнул второй голос.

- Подушки? - переспросил Эдмунд, показавшись в коридоре. Служанки остолбенели. - Что за подушки?

- В карете, мой господин. Там много. Мерсье сказал все вытащить, мой господин, - пролепетала одна из девушек.

- В карете? - не понял омега.

- Ну да, - отмела вторая служанка. - Там в одной карете их видимо-невидимо. Для господина Даун..

- Даунхерста, - закончила за нее другая девушка. - Господин Чезаре велел сначала их заложить. Сказал, мол, для гостя надо. Он в деликатном положении. Вот. А теперь вот придется выгружать.

- Можете сегодня не трогать их, - бросил Эдмунд. Он передумал переодеваться.

Как можно быть таким недогадливым?! Теперь все встало на свои места. И ремонт этот Чезаре затеял специально, чтоб всех разместить. Раньше комнат просто не хватило бы. И ведь он не поскупился… Все сделал так, как хотел Эдмунд. Только счета подписывал да деньги рабочим выдавал.

И не сказал ни слова! Боги! Он просто ушел. Чтоб не мешать, не портить все своим присутствием. Потому что знал, что Эдмунд все время будет ждать скандала. Поэтому он ушел и почти весь день просидел наверху. Будто не он хозяин дома.

А эти подушки? Чезаре все предусмотрел. Он же терпеть не может Ника. Он не выносит всю семью Эдмунда. Но он уговорил их приехать, специально отремонтировал полдома, чтоб всех разместить. И даже позаботился о том, что беременный кузен будет прыгать по ухабам в карете, а потому обложил там все подушками. Чтоб он не упал.

Мастерская… Он подарил мужу целую мастерскую. И не потребовал даже элементарной благодарности.

У Эдмунда начали пылать щеки от стыда. Он за весь день не удосужился сказать мужчине простое спасибо. Зато сказал какую-то ерунду про плохую дорогу, про то, что в следующий раз поедет к Нику, а не он к нему. За все свои труды Чезаре не услышал даже доброго слова. Не получил улыбки или ласкового прикосновения.

И он просто ушел. Как тяжело раненный зверь.

Не обнаружив мужа в спальне, омега кинулся в библиотеку. Чезаре тоже она полюбилась.

Эдмунд замер, увидев мужа, сидящего в кресле. В библиотеке было почти темно и очень тихо. Сюда почти не доносились голоса гостей и слуг. Горел камин, на каминной полке горела единственная свеча. Кресло одиноко стояло перед камином спинкой к двери.

Эдмунд тихо подошел к нему.

- Чезаре? - негромко позвал омега мужа.

- Да? - спокойно отозвался тот, не отрывая взгляда от книги. - Что-то случилось?

Лицо альфы не выражало ни единой эмоции. Эдмунд сглотнул. Ему стало просто нестерпимо стыдно. Чезаре ожидал, что омеге что-то нужно, что только поэтому он пришел.

- Случилось, - тихо сказал Эдмунд.

С этими словами он забрал книгу из рук мужа и сел на колени, к нему лицом. Чезаре остолбенел. Его руки остались на подлокотниках. Эдмунд взял лицо мужчины в свои ладони и наклонился близко-близко.

- Я… обидел тебя, - сказал омега, глядя в настороженные, ничего не понимающие глаза альфы. - Прости меня. Пожалуйста.

Эдмунд помедлил секунду. Затем наклонился к мужу еще ближе и нежно прижался к сухому рту. Скользнул языком по сомкнутым губам, Чезаре послушно впустил его. Он не мог поверить, что Эдмунд сам целует его, сидит на коленях. Раньше он никогда так не делал.

- Прости меня, - тихо попросил Эдмунд, оторвавшись от мужа. - Я знаю… Это ты устроил приезд моей семьи. И я не знаю, как могу сказать тебе спасибо. Я и так с ним уже запоздал. И так и не поблагодарил тебя за мастерскую. Не знаю, куда делось мое воспитание, - извиняющеся улыбнулся омега.

- Это так на тебя влияет мое общество, - хмыкнул Чезаре. Руки мужчины опустились на талию мужа и слегка сжали ее. - Тебе не нужно меня благодарить. Ты же меня ни о чем не просил. Я сам все решил.