Шолохов. Незаконный - Прилепин Захар

* * *

9 ноября 1938 года был арестован Ефим Евдокимов.

Несмотря на то, что наркомом оставался Ежов, фактически руководил органами внутренних дел уже Берия. Ежову никто не подчинялся и не докладывал. Попыток спасти Евдокимова он не предпринимал.

19 ноября Евгения Хаютина-Ежова, находившаяся на лечении в санатории, приняла смертельную дозу снотворного. Врачи старались её спасти, но 21 ноября, не приходя в сознание, она скончалась. Немногим позже на допросе Ежов рассказал, что, когда жена запросила слишком большую дозу люминала, он догадался: Евгения хочет покончить с собой. Но препятствовать передаче ей лекарства не стал.

24 ноября Ежов был освобождён от обязанностей наркома внутренних дел, оставшись – пока – наркомом водного транспорта. Берия стал полноправным руководителем НКВД. В декабре он запросил отчёт о встрече Шолохова и Хаютиной-Ежовой, случившейся в августе в гостинице «Националь». Все бумаги ему предоставили.

3 декабря был арестован майор государственной безопасности Дмитрий Гречухин. Приказом от 5 декабря – уволен с должности начальника УНКВД Ростовской области и 22 февраля 1939 года расстрелян. Вскоре, 26 февраля, будет уволен, а затем приговорён к пяти годам лишения свободы разжалованный лейтенант государственной безопасности Павел Щавелев. В тот же день, 26 февраля, будет уволен в запас лейтенант государственной безопасности Семён Коган.

Оставалось совсем недолго до ареста Ежова.

В череде этих арестов случился ещё один, ставший послесловием не только к перипетиям шолоховской жизни, но и к его главному роману. 2 декабря 1938 года был арестован начальник УНКВД по Краснодарскому краю, депутат Верховного Совета СССР Иван Павлович Малкин. Военной коллегией Верховного Суда СССР 2 марта 1939 года Малкин будет приговорён к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.

Глава одиннадцатая

Накануне

Под финал 1938-го шолоховские детки переболели ветряной оспой. Родители верили, что это последнее несчастье в беспрестанной их веренице.

В новогодние недели Шолохов, наконец, снова пишет. Гришка, как я соскучился по тебе, душа моя!

Год грядущий будто бы готовил отплату ему за всё, что пришлось вынести. В эту зиму завершились съёмки фильма «Поднятая целина». Режиссёром выступил уже известный к тому времени Юлий Райзман. Новый сценарий Шолохов написал в паре с драматургом Сергеем Ермолинским – большим другом семьи Михаила Булгакова. Снимали под Вёшенской. Он знакомил артистов с казаками. Исполнителя роли Давыдова свёл с Луговым. Не раз съёмочная группа собиралась у Шолохова дома.

1 января 1939 года газета «Правда» посчитала необходимым дать новость в две строчки о шолоховских планах: «В 1939 году планирую закончить последнюю книгу “Поднятой целины”».

Он ошибся ровно на 20 лет.

28 января решением общего собрания Академии наук СССР и Президиума Верховного Совета Шолохов был избран академиком по отделению общественных наук и тут же получил учёную степень доктора филологических наук. Ну а что: в четырёх гимназиях учился, два великих романа начал, ни один не закончил – чем не доктор?

Академия наук с 1925 года подчинялась ЦИК: можно догадаться, кто именно решил произвести Шолохова в академики. Одновременно то же звание получил Алексей Николаевич Толстой, что окончательно утвердило этих двоих в статусе «бессмертных».

Шолохов вошёл в новый состав президиума правления Союза советских писателей. Помимо него в президиуме было 14 человек: Фадеев, Толстой, Асеев, Вишневский, Герасимова, Катаев, Лебедев-Кумач, Павленко, Соболев и несколько представителей национальных литератур.

Шолохов надеялся, что эти сигналы услышат разнообразные чекистские руководители. Например, Лудищев, которого оставили руководить Вёшенским НКВД, потому что он действительно не был задействован в деле Погорелова и наказывать его было не за что. Или Виктор Абакумов – новый исполняющий обязанности руководителя НКВД по Ростовской области, пришедший вслед пятерым врагам народа, занимавшим то же кресло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

31 января указом Президиума Верховного Совета СССР Шолохов был награждён орденом Ленина. Изготовленный из золота 750-й пробы, учреждённый постановлением Президиума ЦИК СССР от 6 апреля 1930 года, орден Ленина был высшей государственной наградой в стране. Для многих литераторов 7-й номер «Литературной газеты» за 5 февраля 1939-го, где были опубликованы списки награждённых, стал своеобразным пропуском в жизнь.

Всего ордена Ленина был удостоен 21 писатель. Шолохов (по алфавиту) занимал последнюю строчку. В числе награждённых были основные его собратья по ремеслу из числа прозаиков – Гладков, Катаев, Павленко, Фадеев и Евгений Петров (его соавтор Ильф скончался в 1937-м), драматург Погодин, молодые поэты, стремительно заслужившие внимание – Твардовский и Сергей Михалков, зрелые мастера – Асеев, Тихонов, Маршак и, опять же во славу дружбы народов, виднейшие литераторы, представляющие республики и народы Союза – Корнейчук, Шалва Дадиани, Янка Купала, Перец Маркиш. Алексея Толстого и Серафимовича в списке не было, потому что их наградили орденом Ленина ранее.

Следующим по статусу орденом – Трудового Красного Знамени – было награждено 49 литераторов, включая старейшего советского писателя Викентия Вересаева, самого молодого советского писателя Юрия Германа, а также: Зощенко, Лавренёва, Леонова, Макаренко, Паустовского, Тынянова, Федина, Корнея Чуковского и Виктора Шкловского. Ордена «Знак Почёта» были удостоены ещё 102 литератора, среди них Агния Барто, Аркадий Гайдар, Евгений Долматовский, Вера Инбер, Василий Каменский, Михаил Лозинский, Владимир Луговской, Сергеев-Ценский, Ставский и Симонов, записанный в газете под именем Кирилл, а не Константин, хотя псевдоним в списке награждённых носил далеко не только он.

Ни один литератор из числа названных репрессирован не будет.

Среди награждённых не было Бабеля, но он ещё оставался на свободе.

* * *

Осведомитель НКВД 27 февраля 1939 года свидетельствовал: «Писатель Андрей Платонов, после двух разговоров с ним писателя М. Шолохова, внушившего ему, что его малолетний сын приговорен к 10 годам, наверное, без всяких к тому оснований, – находится сейчас в чрезвычайно подавленном, растерянном состоянии. Он всё время говорит только о рассказах Шолохова о массовых беззакониях, практиковавшихся органами НКВД, и о том, что, следовательно, Тошка страдает безвинно».

У Шолохова не оставалось никаких иллюзий касательно происходящего в недрах НКВД. Платонова он не щадил.

Осведомитель сообщал: «Шолохов рассказал ему об антисоветских методах допросов, которые, по его словам, применялись широко в системе НКВД в 1937 году не только на периферии, но и в центре для получения сознания своей вины со стороны абсолютно невиновных людей. Платонов не мог не поверить Шолохову – члену партии, депутату Верховного Совета. Вместе с тем, он не мог себе объяснить, что заставило Шолохова рассказать такие вещи именно ему, когда он и так встревожен участью сына. Платонов говорил: “Что это за игра? И зачем ему нужен я, не имеющий никакой роли ни в какой игре?”».

Не было никакой игры: Шолохов жёстко избавлял Платонова от каких бы то ни было иллюзий.

«Эти рассказы Шолохова, – писал осведомитель, – при всех сомнениях, настолько потрясли Платонова, что двое его ближайших друзей, с которыми он об этом говорил, с трудом поддерживали его душевное равновесие».

Платонов то злился на Шолохова, то отказывался ему верить.

– Ты брал письма, чтоб передать Сталину – куда ты их дел? – спрашивал Платонов.

– Отдавал в руки Ежову. Ежов все письма и заявления, не читая, бросал в корзину, – спокойно отвечал Шолохов.

Он не обманывал.

«Я не понимаю, – записывал осведомитель горькие слова Платонова. – Ведь делать-то Шолохов ничего не делает, зачем же он мне всё это говорит»…

По здравому размышлению Платонов мог бы признаться себе: никто, кроме Шолохова и ещё Фадеева – даже не пытался ему помочь.