Белые пешки - Екатерина Звонцова

от собственных ехидных морд на обложках. От успеха. Да от всего.

Ехидных? Саше Оксана с обложек казалась скорее печальной. Но, решив не спорить, она задала другой вопрос:

– Почему вы там всегда черно-белая? Ну, на книгах?

Оксана некоторое время смотрела на нее, болтая ложкой в полупустой чашке, а потом равнодушно произнесла:

– Да потому что я и есть черно-белая. Уже давно. Просто скрываюсь.

Пошутила? Или намекнула, мол, «Привет, я в депрессии»? Саша шутку не поняла и не стала даже вид делать. Леонова вздохнула.

– Наверное, это со всеми случается из-за возраста или еще чего-то. Выцветание. И ничего уже не радует – даже любоваться своими портретами на дверях автобусов, как Кэрри Брэдшоу в сериале «Секс в большом городе». – Она спохватилась. – Помните? Он вроде не очень старый.

Саша стушевалась: «Секс в большом городе» был не ее темой. Марти с Никой и даже Аськой тащились с четырех героинь, обилия сальных шуток и постельных сцен, а вот Саше хватило одной серии. Она лаконично ответила:

– Он никогда мне не нравился. Но знаю.

Леонова помедлила и осмотрелась с задумчивым видом.

– Слушайте, можно я покурю? – спросила она. – Тут не запрещено.

Получив согласие, Леонова достала пачку «Captain Black», Саша про себя отметила, что это любимые сигареты Марти и Левы – ядреные, мужицкие и мегадорогие.

– Будете?

Саша спешно отказалась. Леонова задымила; столик тут же окутался терпкой вишневой завесой, отгородившей весь остальной мир. Саша наблюдала за ней и думала о каком-то книжном персонаже. Только вот о каком?

– Вы на одну мою подругу похожи, – задумчиво сказала наконец Оксана. – У меня их было много, друзей. Это сейчас никого нет.

– Никого? – удивилась Саша.

Оксана покачала головой.

– Все разбежались. Хотя была классная компания. Отвязная, ну, думаю, сами понимаете: историки. Юные, любопытные, немного злые… и мечтающие открыть об этом мире всю-всю правду.

Саша улыбнулась. Хорошее описание.

– Забавно, – Оксана, может, даже с собой говорила, а не с ней. – Собираю все эти статуэтки, – она кивнула на сумочку, висящую на спинке стула, – и задаюсь иногда вопросом, а стоило ли это того. Правильно ли все. А потом читатель какой-нибудь пишет – и меня отпускает. Глупость какая-то.

– Почему глупость?! – возмутилась Саша. Читатели пока не писали ей писем, явно не зная адреса, но ей это казалось в целом милым. – И про что вы вообще? Что «стоило»? Ваши друзья вас, что ли, бросили из-за книжек?

Неприятно было такое спрашивать: вспоминался Макс. Вот сейчас Оксана как скажет: «Они мне завидовали», как станет тошно, что хоть вешайся…

– Да, конечно. – Оксана кивнула, затянулась глубоко и медленно, опять выдохнула. – Они же решили, что я паршивая овца и со мной лучше не общаться.

Саша ничего не поняла, а Оксана с таким апломбом это сказала, словно это было что-то очевидное из предыдущих фраз. Как бы, блин, потактичнее уточнить: «В смысле?»

– В смысле? – ничего изобрести Саша не смогла и постаралась хотя бы не округлять глаза. Уж что-что, а поддержку от своих она всегда получала, даже Макс хорошо держался. Ну, более-менее.

– В смысле, повторю, извините, – Оксана вздохнула, видимо, поняв, что тумана напустила больше, чем дыма. – «Историки. Юные, любопытные, немного злые… и мечтающие открыть об этом мире всю-всю правду». И тут я, едва ли не лучшая на курсе, начинаю писать романы, в которых позволяю себе откровенно привирать. О том, что у Марии Антуанетты была воображаемая подруга из Дивного Народа. О том, что Джоанна Английская, сестра Ричарда Львиное Сердце, любила младшего брата врага – султана Саладина, ну а сам Ричард был весьма неравнодушен кое к кому из французских королей. – Глаза ее блеснули любовью, это была любовь автора к персонажам, и у Саши почему-то защемило сердце. – Да много о чем. На самом деле… – Оксана даже засмеялась… – Все это и не вранье. Это просто неподтвержденная правда: вещи, в пользу которых можно найти свидетельства, но они не будут железобетонными. И может, как раз то, что я даже не лгала, а выбрала неподтвержденную правду, не боялась ее, моих друзей и бесило. Они-то писали научные статьи, пачками, а я ударилась в книжки.

– Ну и правильно! – выпалила Саша, поспешив уточнить: – Правильно ударились! Статьи – это же…

Она спохватилась, вспомнив, что «академические мечты» лелеет Левка: периодически пишет материалы о своих исследованиях, – тяжеловесно, замудренно и вполовину не так увлекательно, как его же рассказы в стиле «Пролил я тут на себя одну колбочку…» Оксана опять рассмеялась и одарила ее теплой улыбкой.

– Саш, ваша поддержка прямо чувствуется, спасибо большое. Но, наверное, там у нас правда получилось не очень красиво. Я, как всякий начпис, требовала от бедных друзей внимания, все совала и совала им рукописи. Они либо не читали из-за загруженности, либо начинали нудно рассуждать о «фактах из источников, которые говорят другое», и мы ругались. Я все чаще обзывала их зашоренными. Они все чаще говорили, что я ненормальная, обманщица и все такое. Что читателя нужно воспитывать, а не развлекать либо уж воспитывать, развлекая, без всяких пошлостей вроде постельных сцен! – Саша смутилась, когда Оксана так махнула кулаком, будто готова защищать постельные сцены в бою. – Извините, Саш. Но мне правда до сих пор очень обидно. Меня даже наши профессора – люди советские, вроде бы еще более зашоренные – читали и хвалили, а друзья начали потравливать, тихонько так. Это потом я поняла, что возраст многое смягчает, терпимее делает. У педагогов – так точно.

Саша кивнула и задумалась. Что могло бы заставить ее «потравливать» друзей? А друзей – ее? Они, конечно, серьезно полаялись, читая прощальную запись Макса, но уже скоро как ни в чем не бывало списывались, созванивались, виделись, конфеты вон друг другу дарили. А тут какой-то ужас. Может, и прав Левка, говорящий, что «в целом научная сфера – как консервная банка со злыми селедками. Лучше иметь оттуда выход».

– Я сильно обозлилась, когда осталась одна, – продолжила Оксана грустно. – Вот тогда и начались мои… – Она помедлила. Выпустила несколько колечек дыма. – Не сочтите меня психованной, но тогда начались мои внутренние диалоги. С самой собой, с демоном, с ангелом – не знаю. В общем, этот кто-то подначивал меня, чтобы я, раз все рвется в отношениях с людьми, на них плюнула. Что пора печься о себе, о себе любимой да талантливой, ну а он уж обо мне позаботится. Тогда я и отправила первый роман – злющий, грустный, магический, как раз про Марию-Антуанетту, – в издательство, которое нашла в интернете первым. Взяли. Ну а дальше