Голубая кровь (СИ) - Гордиенко Татьяна Васильевна

— Ты всё ещё надеешься, Нейман? — спросила Лэс-Тера и открыла глаза.

— Да, — тихо ответила та, глядя на последние лучи заходящего солнца. — Я, наверное, никогда не смирюсь с гибелью Стеллы, хотя моя жизнь состоит из сплошных потерь. С самого рождения я потеряла мать и отца, но никогда о них не грустила, так как всегда полагала, что моя настоящая семья, это чета графов де Эриндо. Мой приёмный отец покинул семью, и меня вырастила графиня Ронда, которую я с рождения считала своей единственной матерью. Потом погибла и она. Ноэми, Мария и Леонард — они ушли вслед за ней. Заставив Изабеллу покинуть Теру, я оказалась совсем одна. У меня остались титул, богатство и прекрасная родословная, но всё же я стала одинока и несчастна. И я страдала не потому, что всё это мне не принадлежало. Наоборот, я осталась единственной наследницей всего, чем на Тере владела семья Эриндо, так как хоть я и была приёмышем, всё это считалось моим по праву удочерения меня графиней де Эриндо. Но богатство не могло заменить мне семью, а вскоре у меня отобрали и дом, в котором я выросла. Тогда я нашла приют у Эсфири, думая, что новая жизнь будет удачней прежней. Однако Эсфирь тоже убили и всё, что у меня осталось тогда — это Стелла. Ради неё я бы прошла бы через всё, ведь она не только поняла меня, она была Звездой Теры… Почему я говорю «была»? Ведь Стеллу не видели мёртвой.

— Нейман, перестань терзать себя, — попросила Лэс-Тера.

— Ты хочешь, чтобы я смирилась? Но это выше моих сил, Лэс! Я теряю одного за другим всех, кто мне дорог, сейчас у меня осталась только ты, и я боюсь отпускать тебя. Мне кажется, что тот час, когда ты уйдёшь, будет последним часом, когда я увижу тебя живой.

— Не тревожься, меня нелегко убить. Меня даже трудней уничтожить, чем остальных териан.

— Я знаю, и всё же…

Лэс-Тера покачала головой:

— Ты теряешь форму, Нейман. Разве такой я видела тебя раньше? Вспомни, чему я тебя учила. Ты всегда должна оставаться уравновешенной и решительной. Помогая больным и раненым, ты была твёрдо уверена в их жизни и выздоровлении, и они выживали. А теперь у тебя слишком много сомнений, ты всё чаще стала опускать руки и сдаваться на милость судьбы. Нейман де Эриндо была воплощением самого величия, она имела благородные движения, осанку королевы, пластику пантеры. И от её взгляда многим становилось не по себе: потому что это был взгляд настоящей терианки. А теперь? Я вижу сейчас только тень прежней Нейман де Эриндо. Тень и ничего больше. Ты похожа на раненого зверя, за которым гонится стая собак. Ты всего боишься и не уверена в завтрашнем дне. В твоих глазах нет больше блеска и силы, а на лице лежит отпечаток отчаяния и безысходности. Ты представляешь собой само олицетворение скорби. Ты потеряла самое главное в жизни — веру и надежду.

— Да, Лэс, я больше никому не верю, но искра надежды во мне ещё есть. Ты права, я очень изменилась, я в отчаянии.

— Нейман, всё меняется в этом мире. Ничто не стоит на месте и это называется жизнью. Я тоже изменилась. Я была жестокой, мстила, но не проливала человеческой крови, а четыре дня назад я убила немало людей, защищая Стеллу.

— Ты поступила правильно, Лэс. Лучше быть с окровавленными руками, чем с грязной совестью. Но смогу ли я так жить?..

— Возьми себя в руки, Нейман, и найди силы пережить всё это. Мне больно смотреть на тебя, зная, что я не могу помочь тебе. В последнее время ты стала походить на призрак, который бродит по земле и не может найти успокоения.

Терианки посмотрели друг на друга. Эти дни Лэс-Тера впервые провела не только среди людей, но и с открытым лицом. Нейман удивлялась тому, как они похожи. Да, увидь она раньше Лэс-Теру без вуали, сомнений в том, что они из одной расы, не осталось бы. Сейчас Нейман будто разговаривала со своим отражением, ну если не считать, что у этого двойника есть длинная чёлка — её пришлось сделать Лэс, чтобы больше походить на Стеллу.

— Ты права, Лэс, — вздохнув, Нейман опустила голову. — Я устала жить.

— Нейман, я должна вернуться в лес. Оставаться здесь и дальше играть роль Стеллы больше не в моих силах. Мириам Риа начинает что-то подозревать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нет, подожди ещё немного! Моя надежда угасает с каждым часом, но не отбирай у меня и эти последние часы. Лэс, ты всё можешь и всё знаешь. Почему ты не скажешь мне, жива Стелла или нет?

— У меня исчезает связь с природой. С тех пор, как я попала в этот дом, мне становится хуже и хуже. Я слабею.

— Лэс, ты что-то знаешь, но не говоришь мне. Скажи всё, что ты узнала, — попросила Нейман.

— Я теряю связь, Нейман, и потому знаю лишь, что в Ауленте Стеллы нет. Это я почувствовала ещё вчера, но сегодня у меня ещё меньше сил. А если Стеллы в Ауленте нет, то…

— Нет, Лэс, нет! Я даже не хочу этого слушать! Она не могла так просто погибнуть, я не верю.

— Нейман, не принимай желаемое за действительное. Ведь прошло уже столько времени!

Нейман ничего не ответила, но слёзы не смогла сдержать. Она понимала, что продолжать надеяться после стольких дней на возвращение Стеллы — это безумие. К тому же, преданный сверхисследовательнице Тибо пропал. Если пёс не вернулся, то действительно всё кончено.

Когда погас последний луч солнца, с ним умерла последняя надежда Нейман увидеть Стеллу живой.

В дверь постучали.

Медленно поднявшись, Нейман подошла к двери и открыла её. Она узнала от служанки, что кто-то из Группы Риска звонит Стелле по телефону.

— Я возьму трубку в кабинете, — сказала Лэс и слезла с кровати.

Нейман с тревогой поглядела на неё, и они вместе прошли в кабинет.

— Это был Артур, — сообщила Лэс-Тера, после короткого телефонного разговора. — Он сказал, что через час будет здесь и ему срочно нужно поговорить со Стеллой.

— Опять? Что это значит? — испугалась Нейман.

— Только одно: Артур о чём-то подозревает, и решил сам всё разузнать. В прошлый раз учтивый Том поспешил увести его. Но сейчас он придёт один и это значит, что он надеется, что я теперь не отверчусь недомолвками и не вполне точными ответами.

— Одним словом, этот землянин хочет применить к тебе ту же тактику, что и с Эсфирью.

— Какую? — поинтересовалась Лэс-Тера.

— Идя на откровенную беседу с Эсфирью, командир Группы Риска пришёл один, чтобы его команда не вспугнула её. Он прекрасно знает, что если будет вести разговор без свидетелей, то собеседник скорее во всём сознается. Ведь даже на исповеди присутствуют только священник и тот, кто исповедуется.

— Но только из Артура плохой священник получится. Ведь он не знает, с кем будет говорить, — произнесла Лэс-Тера, грозно сверкнув глазами.

— То-то меня и пугает. Ведь он может докопаться до истины и узнать, кто ты на самом деле. Однако у нас нет выхода и тебе придётся отвечать на вопросы этого проныры. Пойдём, я загримирую тебя, пока есть время, — обречённо сказала Нейман и вместе с Лэс-Терой вышла из кабинета.

У двери в комнату Стеллы Лэс вдруг остановилась и насторожилась.

— Подожди, Нейман, в комнате кто-то есть. Я чувствую это, — сказала тихо Лэс, предостерегающе глядя на Нейман.

— Это невозможно. Слуги внизу, а Мириам и Беглар ушли и вернутся часа через два, — почти беззвучно прошептала Нейман и, тихо отворив дверь, вошла в комнату.

Уже сильно стемнело, но Лэс-Тера и Нейман увидели кого-то в кресле, в том самом, где несколько минут назад сидела Эриндо. Этот кто-то находился почти спиной к вошедшим терианкам.

Лэс-Тера зажгла свет.

Нейман охнула.

— Это Стелла! — воскликнула она с изумлением и оттенком ужаса. — Похоже, она без сознания. Как она сюда попала?

— Нейман, займись ею! — распорядилась Лэс-Тера и заперла дверь, а затем быстро задёрнула шторы на окнах.

Возле Стеллы лежал Тибо.

— Бедный пёс, — произнесла Лэс-Тера, опускаясь возле собаки на колени.

Тибо выглядел крайне отощавшим, со свалявшейся шерстью, в которой запутались колючки, а его лапы были стёрты в кровь. Но, вопреки физическому состоянию, его взгляд излучал полное спокойствие и удовлетворение от осознания выполненного долга. Лэс занялась лечением Тибо, и пёс не имел ничего против этого.