i f36931a51be2993b - Admin

  - Кто тебя подослал? - глядя сверху вниз на несостоявшуюся убийцу, как можно равнодушнее поинтересовалась Элгэ Илладэн. То есть простите - Мальзери, чтоб этому титулу!

  Мэлли - или как там ее зовут? - молчит. Сжала зубы, чтобы не заорать. Побелевшее лицо искажено болью, чепец сбился, глаза - полны страха. Пополам со злостью.

  Девчонке - конец. И она - полная дура, если этого не понимает. А наниматель - не Валериан Мальзери. Иначе полный дурак - уже он.

  Но даже в этом случае Мэлли - покойница. Ни неудавшихся исполнителей, ни слишком много знающих свидетелей в живых не оставляют.

  - Принц Гуго Амерзэн?

  Молчит. А сюда в любой миг может кто-нибудь войти. Еще один покушающийся, например. Или муж - за супружескими правами.

  - Говори - если хочешь жить!

  В глубине глаз - таких светлых, что кажутся белыми - что-то плеснулось. Кажется, надежда. Но всего на миг.

  - Я дам тебе еще подышать воздухом и полюбоваться солнцем и звездами - если скажешь правду. Это в моей власти. Ну! - Элгэ слегка встряхнула пленницу. Едва не выдернув ей руку из сустава. - Считаю до трех. Один, два, три...

  - Я сама! - слабо пискнула Мэлли.

  - Что?

  - Я сама! Я люблю господина Юстиниана! Он... он иногда приходит ко мне. Приходил...

  Врет? Или нет? Илладийка едва сдержала вновь рвущийся из горла дикий хохот. Неужели всё - столь просто?

  - Ты - совсем дура? Убьешь меня - будет другая. Еще одна знатная корова, которую выдадут за "господина Юстиниана". Ты всех собралась резать?

  - Господин Юстиниан хотел меня отослать...

  Так. Любовь, да еще и месть.

  - Когда к тебе, говоришь, господин Юстиниан приходил в последний раз?

  - Когда приезжал в отпуск. В Месяце Сердца Зимы...

  Зимой. Всё-таки - дура...

  - Меня решили отправить в деревню... А кому я там нужна? Порченый товар... - А слёзы, похоже, настоящие. - Дядька выдаст за старого вдовца или за пьяницу!..

  То ли горе-убийца выдумала эту историю, чтобы разжалобить именно Элгэ, то ли не врет.

  Тебе не хотелось чужих тайн? Получай чужую грязь - свеженькую! Хотя нет - залежалую аж с зимы.

  - А теперь слушай меня. Я сохраню твою тайну. А ты станешь одной из моих служанок. Будешь выполнять все мои приказы. И только попробуй удрать или повторить попытку! В следующий раз я не стану тебя покрывать. Кстати, за покушение на виконтессу (и урожденную герцогиню) тебя ждет даже не плаха - виселица. А за удавшееся убийство - четвертование, если ты еще не знала.

  - Вы... - Нет, столько радости во всего двух глазах вмещаться просто не должно. - Вы оставите меня при себе?! Меня не отправят к дяде?!..

  Дай Элгэ волю - никого бы не отправили ни к какому дяде! Как и к любому подневольному жениху.

  А всё остальное дуреха пропустила мимо ушей. Конечно. Подумаешь - какое-то четвертование, когда впереди самое страшное - дядя... И брак с немилым.

  Да ладно, Элгэ. Давно ли сама поняла, что самое страшное - это всё-таки смерть? Потому что лишь она - неисправима и окончательна. И не оставляет надежды - ни на отмщение, ни на счастье.

  Супруга Юстиниана Мальзери подавила не слишком веселую улыбку. А волосы отныне будем укладывать и расплетать сами. Просто обойдемся без сложных причесок. До самого Аравинта.

  Впредь - никаких горничных в опасной близости от горла. Даже радостных, раскаявшихся и по гроб жизни обязанных.

  - Ладно, иди. Понадобишься - вызову.

  И выполнишь всё за милую душу. Если жить хочешь.

  - Да... если мой супруг стоит в коридоре - попроси его подождать еще. Я пока не готова.

  Вот это Мэлли сообщит "супругу" с удовольствием. А с еще большим передала бы, что "госпожа" вообще не желает его сегодня видеть. И никогда впредь.

  И с не меньшей радостью отдала бы такой приказ сама Элгэ. Но здесь уж ничего не поделаешь...

  Едва за влюбленной служанкой закрылась дверь - илладийка сама, без всякой помощи, расшнуровала платье. И аккуратно, через голову, стянула. Мэлли - всё-таки дура. Следовало подождать для убийства именно этой минуты. И - кинжал в спину.

  Белый шелк невесомой тенью лег на спинку кресла. Отныне платье - мертво. Никто, кроме дочери жениха и невесты, не вправе надеть его. А дочерей от Юстиниана у Элгэ не будет точно.

  И древние боги Илладэна - мертвы. Потому что не разгневались.

  Впрочем, они молчат много веков. То ли с какой-то королевской фаворитки, то ли еще раньше.

  После принятия веры в Творца алое платье невесты стало позором. А его стараются скрыть. Разве что дядька Мэлли не станет церемониться с племянницей... И будущий муж - старик или пьяница - не обязан даже изображать уважение к шлюхе.

  Древние боги никого не клеймили. Всего лишь требовали правды. Хотя на кой она им сдалась, собственно? Тем более, сегодня они вполне без нее обошлись. В очередной раз.

  Тяжело вздохнув, илладийка влезла в выуженную из-под подушки нежно-розового шёлка сорочку. Странно, что не серую. Или не алую - в тон батальной сцене на фреске.

  А теперь накинем на плечи обнаруженный под балдахином пеньюар. Тоже - бледно-розовый.

  Та, для кого всё это предназначалось, была блондинкой. Потому что больше, чем розовое, Элгэ не идет только бледно-желтое.

  Тем лучше: ее внешность испортить сложно. Но всё, что можно для этого сделать, - сделано без малейших усилий невесты.

  Идеальным был бы наряд илладийской танцовщицы. Можно тот самый. Но сундук Элгэ в это королевство кричаще-красных фресок и коварных бывших мужниных любовниц еще не прибыл.

  5

  Стук в дверь. Вот теперь - точно супруг. Потому как больше уже некому. Косорукие стрелки и служанки-убийцы на сегодня кончились.

  И сердце-то уже не дрогнуло. И чувств никаких не осталось, кроме усталости. Что ж ты так? А где же трепет... если не счастливой новобрачной, то хоть покорной северной супруги?

  "В мире ведь женщин большинство не любят мужа своего..." - некстати (или наоборот!) полезла в память шуточная песенка. Из постановки бродячих актеров - еще в Вальданэ.

  Невесомые башенки, водяное кружево фонтанов. Смех, танцы, жизнь...

  - Сударыня, вы готовы?

  Готова-готова. Готовее уже не будет.

  - Входите, сударь, - вздохнула счастливая супруга. Присаживаясь обратно к зеркалу.

  В него удобнее наблюдать за комнатой. И за поединщиками. Они ведут себя идеально. Мирно торчат на фреске, молчат как сычи. А главное - не домогаются ничьего тела.

  Юстиниан явился в длинной рубахе. И похоже - без нижних порток. Без штанов-то уж точно. А выражение лица даже не говорит, а кричит об одном - столько лимонов есть нельзя!

  Первое, что сделал явившийся исполнить супружеский долг новобрачный, - направился к иконе в углу. И принялся читать благочестивую молитву. Истово уверяя Творца, что всё, что здесь сейчас произойдет, - не для наслаждения грешной плоти, а лишь во имя рождения потомства.

  Бедный Творец - если его ежедневно (еженощно!) во всём подзвездном мире отрывают от дел подобной ерундой! А Элгэ еще считала несчастной себя...

  - Сударь, я вряд ли смогу сегодня зачать, так что оставьте Творца Всего Сущего в покое! - ядовито изрекла илладийка, оборачиваясь к Юстиниану. Его постная рожа ее добила! - Я слышала, вы пользуетесь успехом у многих куртизанок Лютены! - Элгэ по-кошачьи соскользнула с кресла. И походкой пантеры Месяца Рождения Весны не спеша направилась к мужу. - Это странно - если допустить, что вы и при них читаете молитвы...

  Если только у бедняжек весьма странные вкусы. А что? Один кавалер в Вальданэ просто обожал дам, переодетых в монахинь...

  Юстиниан чуть отступил. На шаг. Спиной к воинственной фреске.

  - То куртизанки... - пробормотал он. - Как вы смеете говорить о таких вещах?! - Ого, глазки засверкали праведным гневом! - Вы, благородная дама!..

  - О каких вещах?! - илладийка, больше не сдерживаясь, расхохоталась. На всю спальню, на весь замок, а если получится - на весь Север, будь он проклят! А вот теперь - шаг вперед! И - еще один... Как в фехтовании. Или в танце. - Так о каких? Ах, о куртизанках? Так я не особо от них отличаюсь. Разве что титулом.

  Это - просто забавно. Но она наступает - шаг за шагом, а муж... отступает.

  Элгэ швырнула пеньюар на пол. С размаху. Как и подобает южной куртизанке. По мнению северных кавалеров.

  Супруг, чтобы не смотреть на нее, отвернулся в сторону. Ошибка - там видно зеркало, а в зеркале - полуголую южанку! А ее и розовый шелк не то чтобы слишком портит. Он ведь почти прозрачный...

  Юстиниан шарахнулся от золотой рамы, как нечисть от солнечного диска.

  - Сейчас договоримся, кто режет руку. Чтобы завтра сунуть под нос твоим теткам-бабкам простыню. А потом отправимся в постель! - Элгэ хохотала, запрокинув голову назад и не в силах остановиться. Взбесившейся кликушей с рыночной площади. Как там, у Храма Святой Бригитты...

  Или ржала табуном диких коней - кому как больше нравится.

  Юстиниану дальше отступать некуда - уперся спиной в стену. Прямо в алый сапог героя-победителя. А любящая жена остановилась в двух шагах напротив. В весьма соблазнительной позе. Называется: "Строгая госпожа приметила смазливого раба". Они как-то с Виктором разыгрывали... чуть не уржались сначала...