Вселенская пьеса. Дилогия (СИ) - Евгения Федорова

Я чуть с дереве не свалился, замер, вцепившись в свой автомат, прекрасно понимая, что стреляют не в меня, да и снизу в кроне этого дерева ничего не разглядишь. Но все равно сердце колотилось страшно.

«Чего вас всех сюда несет, — подумал я с остервенелой ненавистью. — Уже третья пара выходит к елке, но мне встречи Ии с первыми пришельцами хватило выше крыши!»

И тут же сам ответил себе: этот овраг рассекал джунгли на многие километры, и оказавшимся в лесу ничего не оставалось, как двигаться вдоль его края. Никакой мистики, просто топографический казус.

Выстрелы смещались. Я видел, как внизу мелькнул чей-то силуэт — участники палили друг в друга, не жалея зарядов. Вспышки пронизывали лес, хлопки отражались от деревьев. Нужно было вмешиваться, но не потому, что мне было жалко кого-то из своих соперников, нет, мне было чертовски жалко зарядов, которые они тратили столь бездумно. Когда центр стрельбы сместился в сторону, я перебросил через плечо автомат и соскользнул с дерева вниз. Объективно глядя на вещи, мое тело все же смирилось с повышенной гравитацией, и стало двигаться менее неуклюже.

Слева раздались крики, выстрелы стихли. Потом кто-то взвыл страшно. Лес наполнился воплями, криками потревоженной живности, и это было мне на руку — за этой какофонией разбуженного осиного гнезда невозможно было различить хруста попавших под подошву веток. Впрочем, мне стоило торопиться, пока лес не успокоился и пока победители не успели обобрать трупы. Сейчас был шанс получить самую желанную в мире добычу — беззащитную, занятую мародерством.

И я не прогадал. Пробравшись под лианами, осторожно сдвигая листья торцом мачете, чтобы не шуметь лишний раз, я заприметил среди деревьев небольшой просвет, и там же стоял, нервно оглядываясь по сторонам, высокий силуэт. Когда он отвернулся, я продвинулся вперед, и смог увидеть и второго мародера, который склонился над распростертыми на земле телами и судорожно копался в вещах мертвецов. Все вышло очень удачно. Первый заряд размозжил лицо незадачливому охраннику, второй, выпущенный без промедления, достался качнувшейся в сторону фигуре. Этот последний успел повернуться, заслоняясь руками, будто это могло его спасти, но против выстрела «Ветра77» не спасает и легкая броня третьего класса, что говорить о дополнительных тканях и костях. Кажется, его прожгло почти насквозь вместе с руками.

Я не рассуждал о подлости своего поступка, не рассуждал о морали. Очень сложно выживать, придерживаясь принципов, и сейчас я был не готов пытаться примерить на себя образ благородства. Мне нужны были заряды к оружию, нужны были лекарства и единственное, чего я опасался, так это повторения пройденного только что сценария. Мне следовал как можно быстрее забрать свою добычу и смыться, чтобы не получить сгусток плазмы между лопаток от очередного удачливого следопыта. Мой слух подсказывал, что рядом больше никого нет, но расслабляться в здешних джунглях было опаснее, чем переходить городскую магистраль прошлого десятилетия с закрытыми глазами. Потому я еще раз напряженно просканировал пространство вокруг, прикрыв глаза, чтобы зрительные образы не мешали сосредоточиться. В корнях у ног шебуршалась какая-то полосатая дрянь, пытавшаяся прогрызть мой ботинок, и, чтобы не мешала, я раздавил ее.

Вроде ничего больше нет. Я вздохнул, выдохнул, приподнялся, оглядываясь. Над тем местом, где лежало уже четыре трупа, густо нависали ветви и побеги, на одном из которых прилип уже знакомый мне яркий хищник, формой напоминающий большой лист. И медленно-медленно с соседней ветки подползал еще один.

Все, что происходило вокруг, было совершенно чуждо человеческому существованию, и осознание этого давило на разум. Я остался один, как и пророчил Рик; я, честно говоря, толком не понимал, что следует делать.

Вытащив мачете, я осторожно подошел к телам и отмахнулся от листа, метнувшегося ко мне подобно звенящему стремительному мечу. Тварь противно запищала, вторая внезапно подалась назад и скрылась в темной листве. Испугалась, а, значит, она обладает зачатками разума. Могу поклясться, такие вот разумные плотоядные листья еще не раз придут ко мне в ночных кошмарах. Если, конечно, удастся выжить…

Я нагнулся над инопланетянами, первым делом собрал и сложил в кучку магазины. Отсоединил обоймы от четырех автоматов. Оказалось только две полных, одна почти пуста. Остальные они расстреляли толи в прошедшей только что ураганной перестрелке, толи ранее. Судя по всему, я вовремя слез с дерева. С каждым днем достать заряды будет все сложнее.

Теперь багаж и сразу разочарование. Крайнее ко мне тело с прожженной грудью и обожженными выстрелом руками совсем не похоже на человеческое. Лицо в роговых наростах, глаза красные; вытащил чехол — маркировка не та. На руке оплавленный кусок чего-то серого — выстрел расплавил маяк. А вторая пара? Тому, что выл — перерезали горло, почти отделив мощным ударом мачете голову от тонкой шеи. Сначала он получил заряд в живот, после чего был безжалостно добит врагами. Он более похож на меня, с узким, каким-то приплюснутым черепом и длинными, шестипалыми конечностями. И кровь у него яркая, алая, заливает грудь и откинутый назад подбородок. Маркировка… не та…

Внезапно меня что-то схватило поперек груди и дернуло вверх с такой силой, что я чуть сознание не потерял. Рванулся, схватился за красную лиану, сдавливающую ребра подобно кольцам гигантской змеи, и тащившую меня куда-то на высоту. Ощутил острую, рвущую боль по всему телу. Даже не поняв, что происходит, рубанул мачете наотмашь через плечо, чуть не отхватив заодно себе ухо, и грохнулся вниз. Вскочил, метнулся в сторону — как раз вовремя. Лиана, отрастившая шипы и походившая сейчас на полотно бензопилы, хлестанула по земле и трупу с такой силой, что взрыла дерн, а трупу оторвала руку.

Подхватив магазины, лежавшие в сторонке, я, шатаясь и спотыкаясь, кинулся прочь и остановил свое паническое бегство только в своей развилке, где первым делом раздавил трех фиолетовых пауков, ползавших по лицо Тверского. Толи сожрать его хотели, толи замумифицировать на потом.

Настоящая боль пришла только сейчас. Меня трясло, ладонь была содрана до мяса, свое мачете я оставил там, у трупов — когда хватал магазины к автомату, выпустил рукоять.

Первым делом я обработал ладонь антисептиком и перевязал, потом стал оценивать остальные убытки. Комбинезон на груди уцелел, а по спине словно нагайкой съездили. Шипя сквозь зубы ругательства, я снял его и обнаружил неприятного вида разрывы, которые с грехом пополам залатал, соединив края медицинским клеем из аптечки. А вот с ранами где-то между лопаток и ниже к пояснице было хуже. Одетая под комбинезон футболка вся пропиталась кровью, но я не мог обработать раны — не та грация. Если там серьезные повреждения, я вскоре попросту усну от кровопотери; если же раны поверхностные, кровотечение остановится само собой.

Я снял окровавленную футболку, свернул несколько салфеток и, изогнувшись, прижал их к спине там, где гнездились самые жгучие источники боли. Непередаваемое ощущение, если честно, заводить руку за спину, когда она изорвана трехсантиметровыми колючками. Салфетки плотно прилипли к коже (ох уж мне эти новомодные технологии, удобно конечно, но лучше бы регенераторы-дупликаторы переработали, чтобы можно было мгновенно заживлять травмы), после чего, не переставая нецензурно шептать себе под нос всякую успокаивающую чушь, натянул комбинезон обратно. Распихал добытые магазины, проверил автомат, и, напившись, замер в ожидании очередных неприятностей.

К ночи боль усилилась, руку саднило, словно я засунул ее в огонь. Со спиной тоже самое.

Я то и дело потряхивал Тверского в надежде, что он прочухается, но Яр в себя так и не приходил. Состояние у него было коматозное, по-другому не назовешь.

Нужно было хоть немного поспать, но острый пульс боли не давал мне отключиться. В голове роились какие-то странные мысли, то о доме, о том, что я в подвале оставил целую упаковку молока и оно, наверное, испортится; то о корабле, где я забыл отдать какие-то указания. Потом, словно последний издевательский аккорд, прямо подо мной зашуршало, захрустело перед моим лицом возникло нечто, отдаленно напоминающее большую змеиную голову. Рептилия имела две короткие, похожие на плавники, лапы с присосками, а толщиной была с талию десятилетней девочки. От такого прихода я даже заорать толком не смог, в горле так пересохло, что я издал лишь сиплый булькающий звук, ощутив, как стали вялыми руки, а волосы на голове зашевелились. Волна липкого, жаркого страха прокатилась по телу от того, с каким внимание огромная голова уставилась на меня пустыми, белыми глазами. Привычным усилием преодолев оцепенение, я подался вперед и рубанул по уродливой морде прикладом автомата, потом нашарил мачете Тверского и принялся ее кромсать с особым остервенением. Уже после первого удара рептилия обмякла и вскоре с тяжелым треском сверзилась вниз. Она не сопротивлялась и я, отдышавшись, внезапно подумал, что, наверное, эта тварь и не хотела меня съесть. Просто приползла на развилку в привычное для себя место, а тут мы с Тверским. Пока она соображала, что же делать, я проявил чудеса негостеприимства и прикончил зверюгу. Может, она и вовсе травоядная, кто знает, но проверять от чего-то у меня желания не возникло.