Триумф непослушания (СИ) - Хрущёв Виктор

— Нисколько. Мне просто пообещали свободу.

— Ах, — улыбнулся Лёша. — Что же, у каждого из нас есть выбор.

— Мне действительно жаль, Лёха, — грустно сказал Вильгельм.

— Мне тоже, Вилли, — ответил Алексей и брызнул Вильгельму в глаза содержимым стакана.

Прозвучало несколько выстрелов. Алексей увернулся и разбил об голову Вильгельма стакан, оставив несколько порезов на лбу. Затем вскочил и со всех но побежал в сторону балкона. Вильгельм бросился за ним. Перепрыгнув через перила, Алексей встал над многометровой пропастью, терпеливо ожидая Вильгельма. Холодный ветер усилился, продувая до костей. Кудрявые волосы мягко гладили лучи едва выглянувшего зимнего солнца.

Вильгельм забежал на балкон и остановился как вкопанный, понимая, что хочет сделать Алексей. Со лба на форму капали капли крови, но Вилли игнорировал это, пристально глядя на Алексея.

— Стой там, — приказал Вильгельму Алексей.

— Ты не прыгнешь, — скептически заявил Вилли, но всё же не решился сделать больше ни шага вперёд. — Ты с самого детства до чёртиков боишься высоты.

— Раньше боялся, Вилли, — грустно улыбнулся Алексей. — Боялся, когда чем-то дорожил. Но сейчас не обо мне.

— Ты не прыгнешь, потому что уничтожишь вместе собой единственный источник информации об утилизации ядерных отходов. Тогда через несколько десятков лет мир поглотит радиация.

— И здесь ты тоже ошибаешься. Перед самым вылетом я отправил копию данных на флешке Уинстону Смиту. Что с этим делать теперь его головная боль. А теперь давай поговорим о тебе, Вилли, — сказав это, Алексей демонстративно достал флешку и бросил точно под ноги Вильгельм. — Мы — потерянное поколение, Вильгельм. Сначала на наш век выпал хаос первых лет, потом война. Это оставит свой след. Мы уже не сможем отмыться от этого и должны уйти на покой. Мы должны дать право следующему поколению строить будущее. Поколению, которое не захлестнула человеческая гниль. И поэтому они ещё способы создать место, где не будет того ада, через который прошёл каждый из нас. Но выбор за тобой, Вилли. Решай: дать этому миру шанс наконец-то начать жить в спокойствии, или же вернуть всё так как было больше одиннадцати лет назад. Хартия обречена. Но она может утянуть за собой и остальных. Если, конечно, эгоизм возьмёт над тобой вверх.

Вилли молчал, рассматривая кусок пластика у его ног. В голове было пусто и лишь поставленная задача давала понять что от него требовалось. Вильгельм наклонился и поднял флешку.

— Действительно, — сказал он, вертя флешку в пальцах, — чего это я? — после этого он сломал её пополам и выбросил прочь. — Перелезай обратно, Лёха. Ещё один конец света отменяется.

Алексей никак не отреагировал, глядя на пропасть под своими ногами.

— Лёша? — по спине Вильгельма прошёлся холодок.

— Вот и всё, Вилли,— безэмоционально ответил он. — Я выполнил просьбу маршала и больше меня здесь ничего не держит.

— Что?...

— Хах... Вилли, Вилли. Признайся, ты же тоже их видишь? Наших павших ребят. Наблюдают за нами, поступаем ли мы по совести? Продолжаем ли мы верить во что-то светлое, даже несмотря на непроницаемую тьму?

Вильгельм оглянулся. Их полукругом обступила толпа. Потерянные на их долгом пути друзья, любимые, близкие и примеры для подражания. Многие улыбались. И все терпеливо ждали развязки.

Эрвин, с присущей ему сдержанностью, одобрительно кивнул Вильгельму. В глазах павших жителей поместья теплился огонёк любви как к одному из членов большой семьи. А глядя на дерзкое лицо Алисы, у Вильгельма ёкнуло в области сердца.

— Похоже, что видишь, — сказал себе Алексей. В этот момент к нему, почти не касаясь земли, подошла Саманта и нежно провела по кудрям, затем развернулась к Вильгельму и ласково улыбнулась.

Вильгельм моргнул. Толпа исчезла. Он опять остался наедине с Алексеем.

— Знаешь, Вилли, когда она была жива, я ещё мог это терпеть. Но теперь, когда она среди них... Я не смогу так жить. Без неё.

— Лёха! — Вильгельм бросился к нему.

— Прощай, Вилли. Я рад, что ты поступил правильно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Алексей закрыл глаза и разжал руки, а затем сделал шаг назад. Вильгельму оставалось наблюдать как он летит на мостовую. Лицо Алексея не выражало страха или сожаления, лишь облегчение, что всё наконец-то закончится. Восхитительное чувство полёта завладело его разумом. Внезапно он почувствовал прикосновение к ладони. Нежность, тепло. Такое знакомое и такое родное. Лёша открыл глаза. Саманта держала его за руку, не давая разбиться.

— Наше тихое, спокойное место. Ты не забыл?

— Конечно нет, — ответил Алексей.

— Ты готов разделить со мной вечность? — серьёзно спросила она.

Алексей лишь кивнул.

Саманта улыбнулась. Они вспарили вверх и улетели прочь от небоскрёба и шумного города. Туда, где их никто не потревожит. Там, где они по праву заслужили того, чего желали. Покоя.

Вильгельм не смотрел как Алексея размазало по асфальту. Снизу послышалось несколько вскриков. С каждой секундой нарастал гомон случайных свидетелей трагедии. Из оцепенения Вильгельма вывел топот на крыше. Очевидно охрана здания всё слышала и сейчас окружала его. Но сдаваться Вильгельм не собирался. У него осталось ещё одно незаконченное дело.

Перепрыгнув через перила, Вилли расправил руки и прыгнул. В последний момент он достал из кожаной куртки трос, закрепил за поручни и словно альпинист отскакивал от отвесной стены. Через минуту его ноги коснулись асфальта.

Улицу заполонили случайные зеваки. Если бы Вилли даже хотел напоследок взглянуть на тело Алексея, то не смог бы протиснуться через огромный поток людей. Но никто не обращал на Вилли внимание. Всех поглотило любопытство увидеть только что покинувшего этот мир.

Вильгельм со всех ног бросился бежать. Пробегая мимо детской площадки, он на секунду остановился. На ней резвились дети и ничто не могло отвлечь их от детских забав. Вилли отметил про себя, что они очень похожи на его друзей.

«Быть может ты прав? Может у них действительно получиться?»

Рука нащупала холодную рукоять пистолета, заставив Вильгельма вернуться в реальность и опять бежать со всех ног. Его сердце билось ради консула. Но как долго суждено биться консульскому сердцу? Это зависло только от Вильгельма.

Эпилог

В буржуйке догорали скомканные листы конституции Хартии. На листе была написана семнадцатая статья, о нерушимости границ и территориальной целостности государства. Вскоре слова превратились в пепел, а вместе с ними и соблюдение хартийскими подданными закона. Известие, что консул сбежал, стало последней каплей и Хартию поглотила гражданская война и хаос. Ценность хартийской конституции опустилась до топлива для печки.

Несмотря на буржуйку, в тесной комнате было сыро, из-за чего Гвину приходилось заворачиваться в одеяло. В последнее время альбинос почти не покидал кровати. Суровый климат острова окончательно подорвал его слабое здоровье, а вести из Хартии ввели бывшего консула в ступор. За всё время Гвин ни разу не поинтересовался судьбой дочери. На фоне развала государства это казалось пустяком. Целыми сутками наблюдая за огнём, Гвин замкнулся в себе. Огонь остался его единственным другом и тем, кому ещё можно было доверится.

Трескот догорающей бумаги прервал скрип двери. Гвин оторвался от печки и взглянул в дверной проём, но заходить не спешили. Из темноты улицы, под свет огня медленно вышел Вильгельм. Он промок до нитки и чертовски устал, но его глаза буквально пожирали Гвина. Ни сказав ни слова, Вилли опёрся об стену и будто растягивая удовольствие, изучал альбиноса. Живой Гвин заметно отличался от того, кто был на портретах. Осунувшийся, тяжело болеющий, потерявший волю к жизни.

— Вильгельм? — спросил его Гвин.

Вилли молчал.

— Вильгельм, — довольно растянул его имя альбинос и оскалился. — Пришёл меня убить? — Гвин заполнил своим хохотом комнату. — Боюсь, ты опоздал, — сказал он, успокоившись. — Убивать уже по большому счёту некого.