Триумф непослушания (СИ) - Хрущёв Виктор

— Прежде чем узнать варианты, я хочу выслушать остальных, Фридрих.

— Так точно, господин канцлер.

— Томас, как обстановка в тылу?

— Уинстон, — Томас потушил сигару, — ты и без меня знаешь что чем быстрее это всё закончится, тем лучше. Люди откровенно говоря устали от войны, все хотят вернуться по домам к прежней жизни. И в наших же интересах начинать постепенно возвращать промышленность в гражданский сектор. Иначе, то и гляди, оппозиция поднимет голову.

— Я тебя понял. Амелия, ты смогла наладить контакт с хартийцами?

— Учитывая, что в дипкорпусе сидит несколько человек из «Отряда сто тридцать семь», это оказалось не очень сложно.

— Всё же оказалось полезным не устранять их. А как дела с нашими заокеанскими друзьями?

— Они готовы помочь нам с организацией международной площадки и отправки постоянного миротворческого контингента в Хартию.

— И чего они хотят взамен?

— Часть хартийских репараций, — Амелия отвела взгляд.

— «Часть» — это сколько?

— Половина.

— Половина?! — опешил Уинстон.

— Без них бы у нас ничего не вышло. Это факт. Давай не будем жадничать, учитывая какие преимущества нам даёт их посредничество.

Уинстон молчал, разглядывая карту со множеством голубых и красных стрелок, линий и обозначений.

— Когда мы займём Варшаву, — подал голос Фридрих, — путь в Хартию будет открыт. И ничто нам не будет препятствовать. Если, конечно, вы отдадите соответствующий приказ, господин канцлер.

Уинстон разглядывал огромную серую кляксу, раскинувшуюся от Прибалтики до Чёрного моря. Карта уже устарела. По факту кроме столицы и нескольких опорных городов Хартия уже ничего не контролировала.

— Нет, — вскоре ответил канцлер.

— Нет? — удивился Фридрих. — Почему?

— Потому что как только мы перейдём границу, герои и военные преступники моментально поменяются местами. Солдаты захотят вымести гнев за всё, что хартийцы творили у нас. Если мы хотим сохранить в себе идеалы Конфедерации, построить государство, где каждый может жить по своему укладу жизни, то не в праве допустить, чтобы наши солдаты опустились на уровень хартийских. Мы освободим Варшаву и начнём переговоры. А оккупацией пусть занимаются миротворцы. Но уже после войны. Это окончательное решение.

— Слушаюсь, господин канцлер.

***

— Ставка приказала взять Варшаву, — начал совещание офицеров Буткевич. — Хотя даже без её приказа мы бы это сделали. В эти дни людям положено веселиться и дарить друг другу подарки. У нас своё «веселье» вот уже девять месяцев. Так давайте устроим «подарочек» консулу и отберём Варшаву. Тогда война закончится в считанные недели. Но несмотря на то, что на фронте у противника полный драп-марш, расслабляться не стоит. Отход хартийской армии в Варшаве прикрывают наши старые знакомые из остатков первой бригады. Пусть их осталось немного, но в городских развалинах они укрепились на совесть. Поэтому работа предстоит серьёзная.

— Вижу Новогодний штурм не предвещает ничего хорошего, — мрачно прокомментировал Ян.

— Подбирай слова, майор, — остудил его полковник. — Особенно избегай словосочетание «Новогодний штурм».

— Виноват, господин полковник.

— Наступление начинаем в два часа ночи. Три разведроты при поддержки первого полка заходят с юга и должны закрепиться на окраинах. Остальные обойдут город с запада и перекроют путь к отходу всем отступающим хартийским частям. В случае успеха мы перегруппируемся с пятой дивизией и начнём методичную зачистку города вплоть до единственного уцелевшего моста в районе Старого мяста. Захват этого района наша основная задача, — Йорис окинул взглядом офицеров. Его гложило чувство, что до утра доживут не все. — Готовьте людей, ребята. Хартийцы будут драться как звери.

***

Охотившуюся сову спугнуло несколько выстрелов. Конфедератские разведчики наткнулись на хартийский патруль и без колебаний расправились с ним. За тонкой стеной деревьев проглядывались первые разрушенные здания. Город встречал своих освободителей холодно, как будто упрекая что его бросили на растерзание захватчикам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Переступив через хартийский труп, Алексей потянул морозный воздух и прошептал:

— Мы вернулись, Войцеховский.

— Как ты думаешь, — спросила Саманта, вглядываясь в темноту, — он выжил?

— Зная его, не удивлюсь, если мы встретим его в одной из подворотен.

Конфедераты молча входили в город. Краковским крысам вездесущие развалины напоминали ещё один до основания разрушенный город. То тут, то там внезапно завязывались перестрелки и так же быстро затихали, уступая ночной тишине. К четырём часам Ян доложил, что его полк закрепился в нескольких районах. К пяти третий полк вышел к северным границам города и стоял на берегу Вислы. Хартийцев отрезали от последнего пути к бегству.

К шести часам подразделения пятой дивизии встали на прикрытие второй дивизии. Части второй дивизии без артподготовки и условных сигналов начали медленную зачистку, щедро платя кровью за каждый пройденный дом, квартал и улицу.

Несколько солдат Конфедерации забежали в подъезд. Не прошло и минуты как они побледневшее буквально вылетели оттуда. Один боец не выдержал и его вывернуло на асфальт.

— В чём дело? — спросил их Ян. Он не мог представить, что могло напугать закалённых в боях ветеранов.

— Там… — задыхался перепуганный солдат. — Они выпотрошили… И ели прямо над ним…

Ничего не понимая, Ян зашёл вместе с солдатами и остолбенел. На лестничном пролёте двое хартийцев возились над телом погибшего боевого товарища. Не обращая ни на кого внимания, они разрезали ногу трупа на две ровные части и с жадностью обгладывали её. Голод заставил их опуститься до каннибализма. Ян пытался увидеть в их окровавленных лицах что-то человеческое, но тщетно. Это уже были звери, ведомые только жаждой голода. Собравшись с мыслями, майор достал пистолет.

— Огонь, — сказал он и хартийцев изрешетили пулями.

К полудню бои шли уже в центре, рядом с мостом. Несколько отрядов вышли на площадь и окружили Королевский замок, куда отступили гвардейцы. Перестрелка не дала никакого результата. Взяв громкоговоритель, Ян обратился к осаждённым:

— Храбрые гвардейцы, прекратите сопротивление! Ваш консул бросил вас на произвол судьбы! Сохраните свои жизни, чтобы вернуться домой и принести пользу своему государству!

Гвардейцы не отвечали, переговариваясь между собой.

— Ложь, — говорил один гвардеец, — консул не мог нас бросить.

— Если бы ты знал его лично, — хмыкнул Каминский, — то не был бы такого мнения.

— Тебе слово не давали, предатель!

— Можешь не горячиться, скоро мы все умолкнем.

Время шло, Ян терпеливо ждал ответа. И вскоре его получил:

— Гвардия не сдаётся! — крикнули ему из окна.

Ян недовольно скривился. Другого ответа он и не ожидал.

— Водечка, — сказал он в рацию, — залп по Королевскому замку.

— Так точно.

Град снарядов обрушился на изысканные здание, построенное пару сотен лет назад и несколько раз отреставрированное не одним поколением талантливых архитекторов. Через несколько минут грохота фундамент обвалился, похоронив под обломками элиту армии и цвет нации. Гвардейцы разделили бесславную участь остальных верных последователей дела Хартии.

***

Хартийская авиация сопротивлялась до последнего дня войны. Во время штурма Варшавы ей удалось нанести несколько ощутимых ударов по войскам Конфедерации. Один из них пришёлся по командному пункту второй дивизии.

Бомба взорвалась прямо в том месте, откуда полковник Буткевич руководил наступлением. Несколько офицеров погибло, многих ранило. По всему штабу сновали медики и грузили пострадавших в санитарные машины. Сам же полковник родился в рубашке. Взрывной волной его придавило столом и деревянная поверхность приняла на себя все осколки. Пострадала только правая рука. Она сильно обгорела и уже начинались признаки гноения.

Рука совсем не болела. Огонь добрался до нервов и сжёг их начисто. Полковнику лишь хотелось курить, но в его положении это было недостижимой задачей.