Белые искры снега - Анна Джейн

— Да, — нажала я на зеленую кнопку, встав около двери в класс.

— Здравствуй, Настя. Ты сейчас можешь говорить? — услышала я голос крестной.

— Здравствуйте. Могу.

— Его рядом нет? Я вчера не звонила тебе, не знала, как долго он будет рядом, — явно имею в виду Тимофея, сказала Матильда.

— Нет, я в школе, на практике, — ответила я.

— Хорошо. Во-первых, извини за вчерашнее. Думала, что Тимофей опять веселиться с новой подружкой. Мне пришлось так поступить. Сама понимаешь, он не должен знать, что мы общаемся. Иначе твой отец тоже об этом узнает.

Я отлично понимала крестную. Если он ненавидел маму, то и Матильду, которая с ней дружила, не особо любит.

— А, во-вторых, — продолжала по телефону Матильда. — Что он от тебя хотел?

— Честно сказать, я не совсем поняла. Мы встретились случайно, и он пригласил меня поужинать. Ну как пригласил, — хмыкнула я, вспомнив привычный напор родственника. — Просто повез с собой. Говорил о том, что журналистика — это не профессия. И, — тут я запнулась. — Предлагал работать с собой.

— Вот как, — холодно откликнулась Матильда. — Интересно. И с чем именно работать, не уточнил?

— Нет. Никакой конкретики. Сказал лишь что-то про свою компанию. Но я не хочу работать с ним, понимаете! — вдруг горячо сказала я. — Не хочу! Я не хочу никого из них видеть!

— Успокойся, — сказала своим хоть негромким, но уверенным голосом велела крестная. — Если не хочешь — не будешь. Так, мне пора на совещание. Держи со мной связь, девочка. Если Тимофей Реутов еще раз свяжется с тобой, сообщи об этом мне. Поняла?

— Поняла.

— И не бойся его.

— Откуда вы его знаете? И его жену? — не могла не спросить я.

— Оттуда же, откуда знаю твоего отца.

— И вы… дружите с Ириной? — осторожно уточнила я.

— Общаемся немного. Мне пора, скоро увидимся.

Мы попрощались и я, приободрившись, пошла обратно в класс, в котором тут же стало тихо, словно десять секунд назад никто ничего и не списывал. Я, впрочем, никаких мер принимать не стала, и села на свое место, вспомнив, что теперь мне предстоит встретиться с Злорадским. Опять. Вчера я почти забыла о том, что он — мой ученик. А теперь это ощущение вернулось вновь с новой силой.

Сочинения начали сдавать за пятнадцать минут до второго урока. Кто-то, написав быстрее, чем товарищи, отправился гулять за дверь, кто-то, напротив, дописывал на перемене. Перемена между четвертым и пятым уроками как раз была большой, чтобы детки успели покушать в столовой. За десять минут до начала пятого урока кабинет, наконец, опустел. Я приоткрыла окна, чтобы помещение проветрилось, закрыла класс на ключ, выданный мне охранником, и пошла, как говорится, попудрить носик, на ходу уворачиваясь от мчащихся туда-сюда школьников, которые во время перемен становились просто безумными. Впрочем, старшеклассников это не касалось, одни из них, напротив, вальяжно прогуливались по школе мелкими группками, неспешно переговаривались и дружно смотрели в экраны телефонов и планшетов. Другие такими же небольшими группками сидели на диванчиках или подоконниках с открытыми учебниками и тетрадями и что-то постоянно повторяли по учебе.

На обратном пути, возвращаясь в класс, я стала свидетельницей финала одной не очень красивой сцены, но, видимо, уже привычной сцены. В школе, как известно, дети зачастую делятся на охотников и добычу, и я воочию увидела, к чему приводят подобные ситуации.

Неподалёку от кабинета русского языка, на одном из диванчиков с рюкзаком на коленях сидела Полина — одна из лучших учениц класса, та самая, которая тайком была влюблена в Ярослава Зарецкого. Убрав пушистые чуть вьющиеся темно-русые распущенные волосы за спину, она, положив тетрадку на рюкзак, что-то писала, изредка грызя кончик ручки. На соседних диванчиках сидели ее одноклассники, занятые разговорами. На подоконнике важно восседал Степан Вшивков и что-то громко и с задором рассказывал парням. Зарецкого с его другом Иваном, правда, нигде не было видно.

Полина, увлеченная своим занятием, не видела, как к ней подошли две одноклассницы-барби: брюнетка с идеально ровной челкой и легким загаром и блондинка с вьющимися волосами и длинными ресницами. Настя, конечно же, помнила их имена, вот только про себя звала их исключительно барби — может быть, непедагогично так думать, но девочки казались капризными красивыми куклами и не представляли на данном этапе своего развития что-либо большее.

— Эй, Маслова! — громким противным голосом сказала барби-брюнетка, садясь рядом с Полиной. Та подняла голову, не понимая, зачем к ней пожаловала одноклассница, а брюнетка продолжила:

— Что делаешь, Маслова? А дай-ка посмотреть?

Собаки бегут за теми, кто убегает. Полина инстинктивно захлопнула тетрадь и прижала к себе, тем самым привлекая внимание кукольных подружек.

Брюнетка, что-то весело щебеча, тут же попыталась выхватить тетрадь, но Полина прижала ее к себе. Тогда в дело вмешалась блондинка. С издевательским смехом и возгласом: "А что это ты там прячешь?", она схватила запястье девочки и сжала их, давая возможность подружке выхватить злосчастную тетрадку.

— Отдай! — закричала Полина вскакивая. — Это не твое! Отдай!

— У нас все общее. Ну, что там? — брюнетка интенсивно принялась листать тетрадь. — Ух ты! Это твой дневник, да? Народ! Мы нашли тайный дневник Масловой!

— Чего за дневник? — тут же радостно откликнулся Степан со своего подоконника. — Точно тайный, Плахова?

— Отдай! — почти взвизгнула Полина. — Отдай!

Она почти кинулась на темноволосую барби, но блондинка, которая была сильнее и выше, вновь остановила ее.

— Точно, Вшивков! Наша Маслова тут тако-о-ое пише-е-ет! Закачаешься! — отозвалась брюнетка, листая записи — их было еще немного, но почти все они были посвящены одному человеку. И весь класс, вернее, вся школа, этого человека прекрасно знала. А кто не знал их любимого президента?

— Что пишет? — заинтересовались и другие ребята. — Плахова, зачитай-ка!

Полина предприняла еще одну отчаянную попытку вырвать свое сокровище из рук наглой одноклассницы, но ее вновь остановили. На глазах девочки навернулись слезы отчаяния.

— Наша тихушница Маслова влюблена в Зарецкого! — торжественно прокричала на весь коридор барби, и Полине показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Силы вдруг покинули ее.

Парни заржали и засвистели.

— "Сегодня Ярослав был очень милым. И улыбался так, что у меня тряслись коленки. Почему тряслись? Потому что он улыбался именно мне. Мне! Это волшебство какое-то. Он улыбается, и мое настроение сразу летит вверх, как стрела", — громко стала зачитывать брюнетка. Почерк отличницы — ровный и прямой — читался с легкостью. — А вот еще классное! "Ему безумно идет синий цвет, делает его еще более утонченным. Иногда мне кажется, что Ярослав — аристократ. Не принц, потому что это банально, а граф или герцог". Вы только посмотрите, наша малышка Маслова прям как писательница!