Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

Заря в ответ только вздохнула. Уайн, похоже, был прав. Да, скорее всего практически всеми заговорщиками руководит неудовлетворённое честолюбие, в жертву которому они готовы принести миллионы жизней. Здесь, в Европе такого подхода никто не стыдится, грабителей-авантюристов нередко почитают героями, но до чего жжёт от мысли, что такие люди есть и в Тавантисуйю!

-- Я так мечтаю о том дне, когда мы уплывём отсюда, -- сказал вдруг Уайн, -- вернёмся домой, в родной айлью, поженимся и будет у нас много-много детей.

-- Вернёмся домой? -- спросила Заря, -- а что мы скажем твоим родным?

-- Ну, на этот счёт можно не беспокоиться. Я знал, что в случае успеха всегда могу сказать дома, что много лет провёл в рабстве. Этим можно будет легко объяснить мои шрамы.

-- А они поверят?

-- Скорее всего да, да даже если и не поверят до конца... Это не суть важно, в случае каких-то сложностей Инти о нас позаботится. Боюсь только одного -- как бы Хорхе сюда не нагрянул. Ведь он же узнает меня, и мы погибнем.

Заря ничего не ответила, только нежно прижалась к любимому.

-- Одного я понять не могу -- почему они не хотели мне доверять? Ведь не за то, что я работаю на Инти, если бы они догадывались об этом, они бы меня потом инквизиторам сдали.

-- Конечно, не за это. Скорее всего, они думают, что женщины только на это и годятся. Оттого они и не стали рассматривать тебя как союзницу по заговору.

-- А они там всё-таки состоят?

-- Да, хоть и не на первых ролях. Если бы переворот удался, они бы стали главными его оправдателями.

-- Жаль, что я не смогла их раскусить как следует...

-- Ты не виновата. И ты, и Инти не учли, насколько презираемым существом в Европе является женщина. Любая женщина без заступника и защитника здесь считается чем-то вроде проститутки, которой может воспользоваться любой, у кого только подвернётся такая возможность. Как жаль, что я не могу отомстить за тебя.

-- Но ведь и в Европе женщины порой участвовали в заговорах...

Уайн усмехнулся:

-- Бывшие тавантисуйцы мнят себя более европейцами, чем даже сами европейцы, и потому копируют худшие черты христиан. Ничего, уедем отсюда и забудем всё как кошмарный сон.

Помолчав немного, он добавил:

-- Заря, я должен кое-что сказать тебе... Даже если кашель уснёт навсегда, то может быть и другая беда. Может быть, что после тюрьмы я уже буду не способен иметь детей.... Может, семя ослабеет... Ты согласна тогда кого-нибудь усыновить?

-- Можно и усыновить, -- сказал Заря, -- только дети у нас обязательно будут, свои будут. Я беременна от тебя!

-- Тогда тем более надо тебе беречься. Не поднимай ничего тяжёлого, я уже вполне могу вставать и сам.

Но как ни мечтала Заря о дне отъезда, одного её жгучего желания было мало. Уайн уже сравнительно оправился, и мог перенести морское путешествие без риска для жизни, но корабль Эрреры пока ещё не прибыл и нужно было его подождать. Он мог приплыть хоть завтра, а мог и через месяц. А если через месяц он не прибудет, придётся идти на риск и сесть на другой корабль. Заря старалась не думать о плохом, но на душе у неё поневоле скребли кошки -- здесь, у христиан, ни в чём нельзя быть уверенным, за месяц может произойти любая неожиданность, тем более что бояться ей приходилось теперь не только за себя.

Хотя она старалась как можно реже выходить из дому, но совсем избежать этого было нельзя, надо же чем-то питаться. Однажды закупая продукты на рынке, Заря вдруг случайно встретила Хорхе. Увидев его, она сперва попыталась нырнуть в толпу, но тот, тоже заметив её, направился прямо к ней, так что встречи было не избежать.

-- Приветствую! -- сказал он как ни в чём не бывало, -- чего ты давно в обществе не показываешься. Даже в церкви не причащаешься. Почему?

-- Ещё спрашиваешь "почему"? -- ответила она, -- после того, что ты сделал, я теперь на люди показаться стыжусь.

-- Хм, нашла на что обижаться. В конце концов ты сама виновата.

-- Я? Виновата? В чём?!

-- Ну ты же сама...

-- А что я "сама"? Когда я вас приглашала, я и думать не думала, что ты ко мне под юбку полезешь. А потом, я же кричала тебе, что не хочу.

-- Кричала? Ну да. Я правда, решил что ты просто так ломалась. Ну тогда ты просто дура. Если женщина готова остаться с мужчинами наедине, то значит, она должна быть готова к тому, что природа возьмёт своё.

-- Значит, такова ваша природа?

-- Разумеется. Такова природа у любого мужчины.

-- Тогда я обойдусь без мужчин.

-- Уйдёшь в монастырь? Как будто у попов и монахов природа другая. Они такие же люди как и все. Женский монастырь от борделя только вывеской отличается.

-- Отстань от меня, Хорхе.

Заря почувствовала, что её сейчас вырвет. Едва отвернувшись, она выблевалась прямо на мостовую, которая, впрочем, не стала от этого сильно грязнее.

-- Это что такое?

-- Ничего! -- зло ответила Заря, -- просто тошнит меня от тебя. Пошёл вон!

-- А вот и не пойду, -- сказал он, расставляя пошире ноги и уперев руки в боки, -- ты мне должна была дать и не дала. Почему? Теперь-то я понял... У тебя, шлюха, где-то любовник есть? И ты от него понесла. И хочешь ото всех это скрыть, и потому скрываешься, что тебя тошнит.

-- Даже если это так, -- сказала Заря, -- тебе-то что?

-- А то, что я оскорблён! -- ответил Хорхе, -- почему кому-то другому ты дала, а мне -- нет? Я что, хуже?

-- Да, хуже. Кто бы сомневался.

-- Хотя я оскорблён твоим отказом, но всё-таки готов отнестись к тебе с сочувствием. Внебрачная беременность -- это большая проблема.

Он быстро взял её под локоток и зашептал ей на ухо: "Послушай, если дело в этом, то всё можно уладить. Да, это против закона, но можно всё сделать быстро и тайно.Я знаю нужное место. Из тебя всё вычистят и никто ничего не узнает. Тайна гарантирована. Риск для жизни минимален. Там даже придворные дамы обслуживаются".

-- Пусти, -- крикнула Заря с отвращением, -- я не буду этого делать, это грех.

-- Но ведь Церковь прощает любые грехи, хотя да, почему-то именно за этот она требует наиболее высокую цену. Всё-таки подумай, Заря, кому ты нужна с ребёнком? Потом, скорее всего, всё равно так или иначе от него избавишься.

-- Не твоё собачье дело, что будет с моим ребёнком. И без тебя разберусь!

-- Ну почему не моё? Я хочу тебя,а из-за этого ребёнка не могу. А если тебя выпотрошить, ты мне в благодарность должна будешь отдаться, -- говоря это, он всё ещё продолжал её прижимать к себе, а она по-прежнему пыталась вырваться. До этого момента это ей не удавалось, но слово "отдаться" вызвало в ней такую вспышку ярости, что она изловчилась, и залепила Хорхе пощёчину. От неожиданности он её выпустил. Но через мгновение, разозлённый тем, что она вырвалась у него из рук, подставил ей подножку. Она полетела вниз, шлёпнувшись прямо в зловонную жижу.

-- Ну и нет теперь никаких проблем, -- ответил с некоторым удовлетворением Хорхе и пошёл прочь.

Заря ничего не ответила, но мысленно она проклинала всё на свете. Поначалу неожиданная беременность и в самом деле напугала её, но после того как она призналась об этом жениху(точнее, уже фактически мужу), ей уже тоже захотелось стать матерью, и временами она уже испытывала нежность к тому существу, которое медленно развивалось в её лоне. Вот почему предложение Хорхе насчёт аборта так разозлило её. И вот теперь она упала, а значит, скоро должен начаться выкидыш. А может, всё-таки обойдётся? Пока внизу живота, правда, не болит, упала она на бедро, да и противная жижа всё-таки немного смягчила удар. Некоторое время она лежала, стараясь прислушаться к своим ощущения. Бедро болит, но в животе вроде всё спокойно.

Хотя, конечно, история вышла скверная: платье измазано(а ведь только недавно стирала, да и вода здесь не бесплатна), только что купленные овощи рассыпались из корзинки, и тут же нашлись желающие их подобрать для себя... А главное, никому до неё нет дела, никто не подошёл к ней, чтобы помочь подняться или хотя бы поинтересоваться, не сломала ли она себе чего-нибудь при падении. Никому нет дела... Нет, неправда, кое-кому всё-таки есть. Стайка юнцов со шпагами, видимо, дворянских отпрысков, показывают на неё пальцами, о чём-то оживлённо шушукаются и пересмеиваются. Вот один из них подошёл к ней и поддел краешком шпаги её подол, заглянул туда, потом отдёрнул шпагу, но юбка упала так, что стали видны её голени. Никто и не подумал его остановить. Дворянин, ему всё можно... Зато остальным нельзя ничего ему даже сказать, могут быть неприятности. Зарю вдруг охватила злость даже не конкретно против нахального юнца, а против всего этого общества полного подлецов и трусов. Несмотря на боль от ушибов у неё вдруг откуда-то взялись силы вскочить на ноги, и крикнуть нахалу: "Убирайся прочь, бесстыдник! Не то получишь у меня!" Юнец, не ожидавший от той, что мгновение назад лишь лежала, беспомощно растянувшись, такого отпора, отпрянул, сказав: "Да ты чего, дура, не знаешь, кто мой папаша?" "Не знаю. Небось такой же бесстыдник как и ты", -- ответила Заря и с трудом побрела домой. Юнец, как ни странно, от неё отстал.