Бэббит; Эроусмит - Синклер Льюис

Мартин видел, что, по всей вероятности, станет вскоре директором отдела. Пиккербо сказал ему: «Ваша работа вполне удовлетворительна. Вам не хватает только одного, мой мальчик: истинного энтузиазма в стремлении ладить с людьми и дружно с ними вместе налегать на лямку. Но это, пожалуй, еще придет, когда на вас ляжет более высокая ответственность».

Мартин старался «с энтузиазмом налегать на лямку», но чувствовал себя, как человек, которого принудили явиться на торжественный банкет в желтом балетном трико.

— Черт, что же будет, когда я сделаюсь директором? — терзался он. — Интересно, бывает ли так с людьми, что они, что называется, достигают успеха, а их от него тошнит? Ладно, пока меня не прижали, заведу в Отделе хотя бы приличную систему статистики рождаемости, смертности, заболеваний. Не сдамся! Буду драться! Добьюсь успеха!

Глава XXIII

1

Было ли то вызвано желанием дать гражданам Наутилуса ощутительную дозу воодушевления, столь мощного, чтобы ни один из них уже никогда не осмелился заболеть, или доктор Пиккербо стремился несколько освежить свою популярность в связи с предвыборной кампанией, — но организованная милым доктором Ярмарка Здоровья превзошла все ожидания.

Он получил от Городского самоуправления сверхсметное ассигнование; он привлек к сотрудничеству все церкви и ассоциации; добился от газет обещания печатать ежедневно по три столбца славословий.

Он снял обветшалую деревянную «Скинию»{138}, в которой преподобный мистер Билли Санди, евангелист, незадолго до того искупил молебствием все прегрешения общины. Он подготовил множество новых аттракционов. Бойскауты должны были ежедневно проводить маневры. Был устроен киоск ЖХСТ{139}, в котором знаменитые священники и другие физиологи приглашены были доказывать вред алкоголя. В бактериологическом киоске упирающемуся Мартину (облаченному в изящный белый костюм) было предложено проделывать фокусы с пробирками. Некая дама из Чикаго, противница никотина, взялась каждые полчаса убивать мышь впрыскиванием растертой в порошок бумаги от папиросы. Близнецы Акация и Гладиола Пиккербо, теперь достигшие шестилетнего возраста, должны были показывать публике, как нужно чистить зубы, и действительно показывали, пока не нарвались на одного шестидесятилетнего фермера, у которого они спросили ласково: «Вы чистите зубы каждый день?» — а тот во всеуслышанье ответил: «Нет, но я каждый день буду задавать вам хорошую порку и начну, пожалуй, сейчас же».

Но ни один из аттракционов не вызвал столько интереса, как Евгеническая Семья{140}, подрядившаяся всего за сорок долларов в день показывать на своем примере благие плоды здоровых навыков.

Семья состояла из отца, матери и пятерых детей, таких красивых и сильных, что они все семеро выступали недавно с первоклассными акробатическими номерами в турне «Шатоквы». Ни один из них никогда не пил, не курил, не плевал на тротуары, не сквернословил и не ел мяса. Пиккербо отвел для них главный киоск на подмостках, служивших недавно кафедрой богоугодной особе преподобного мистера Санди.

Были и трафаретные экспонаты: киоски с диаграммами, стягами и листовками. Октет Здравиэт имени доктора Пиккербо исполнял песенки, и ежедневно читались лекции, по большей части доктором Пиккербо или его другом доктором Биссексом, тренером по футболу и профессором гигиены, а также почти всех других предметов в Магфорд-колледже.

Ряду знаменитостей, в том числе Густаву Сонделиусу и губернатору штата, посланы были приглашения «выступить со словом к народу», но, по несчастному стечению обстоятельств, именно на этой неделе ни один из них не мог урвать свободного дня.

Открытие ярмарки прошло удачно и собрало много публики. В первый день вышло небольшое недоразумение. Ассоциация пекарей-кондитеров крепко поговорила с Пиккербо насчет плаката в киоске диеты «Много ешь ты пирогов — к пиорее будь готов». Но непродуманный, подрывающий основы благосостояния плакат был тут же удален, и после этого ярмарку рекламировали по всем булочным города.

Изо всех участников один только Мартин не казался счастливым. Пиккербо воздвиг для него показательную лабораторию, ничем не отличавшуюся от настоящей — только в ней отсутствовал водопровод и запрещено было ввиду пожарной опасности пользоваться каким бы то ни было родом пламени. Весь день он переливал из пробирки в пробирку раствор красных чернил, внимательно разглядывал в микроскоп пустое предметное стекло и отвечал на вопросы граждан, жаждавших узнать, как умертвить микробов, если обнаружишь их в стакане чая.

Леора изображала его ассистентку. Она казалась очень скромной и хорошенькой в костюме больничной сестры и очень злила мужа, посмеиваясь на его глухие проклятия. Они завели дружбу с дежурным пожарным, чудесным парнем, который рассказывал истории о кошках, прижившихся в пожарном депо, и не задавал вопросов по бактериологии. Это он показал им, где можно спокойно покурить украдкой: за экспонатом «Чистотой предотвратишь пожары» (который состоял из макетов Грязного Дома с красными стрелками, указующими возможную точку возникновения пожара, и донельзя вылощенного Чистого Дома) имелась ниша с разбитым окном, куда вытягивало дым от папирос. В это убежище Мартин, Леора и скучающий пожарный удалялись десятки раз на дню и так протянули неделю.

Вышла еще одна неполадка. Сержант сыскной полиции, пришедший на ярмарку вовсе не с целью сыска, а полюбоваться очаровательным зрелищем мыши, в судорогах умирающей от папиросной бумаги, остановился перед киоском евгенической семьи, почесал затылок, поспешил в полицию и вернулся с пачкой фотографий. Обращаясь к Пиккербо, он пробурчал:

— Гм… Эта евгеническая семья… Они не курят, не пьют — и вообще?..

— Совершенно верно! И поглядите, как они идеально здоровы!

— Гм… Вы за ними присматривайте. Я не стану портить вам выставку, док, мы все в Сити-Холле должны друг за друга держаться. Пока ярмарка не закрылась, я их не выброшу из города. Но это шайка Холтона. Муж и жена вовсе даже не женаты, и только один из детей действительно их сын. Они отсидели срок за продажу водки индейцам, но главной их специальностью, до того как они занялись просвещением, был шантаж. Отряжу человека в штатском, чтоб за ними послеживал. Хорошая вышла у вас выставка, док, и поучительная. Город теперь надолго запомнит, как надо ценить современные методы гигиены. Всяческой вам удачи! Скажите, вы уже подобрали себе секретаря на то время, когда войдете в конгресс? У меня есть племянник — стенограф такой, что всякого забьет, и вообще парень не дурак и умеет держать язык за зубами, ежели дело его не касается. Пришлю его к вам, вы с ним потолкуйте. Всего хорошего!

Но, за исключением случая, когда отца евгенической семьи поймали на том, как он для отдыха от тяжкого труда быть здоровым на людях упоенно припал к бутылке, Пиккербо до субботы не заметил в поведении Холтонов ничего предосудительного. До субботы все шло гладко.

Ни одна ярмарка в мире не бывала так назидательна и не доставляла устроителям такой широкой рекламы. Все газеты в избирательном округе посвящали ей целые столбцы, и все отчеты, даже в прессе демократов, упоминали о кандидатуре доктора Пиккербо в конгресс.

Катастрофа разразилась в субботу, в последний день ярмарки.

Лил страшный дождь, крыша протекла, и даму из киоска «Образцовое жилище», тоже протекавшего, увезли домой с признаками воспаления легких. В полдень, когда евгеническая семья демонстрировала безупречное здоровье, у самого юного ее отпрыска сделался припадок падучей, и еще не улеглось волнение, как на даму из Чикаго, противницу никотина, в тот миг, когда она с победоносным видом убивала мышь, накинулась дама-противница вивисекции, тоже из Чикаго.

Вокруг обеих дам и злополучной мыши собралась толпа. Антививисекционная дама обзывала антиникотинную убийцей, мерзавкой и безбожницей, и все это антиникотинная дама терпела, только всхлипывая и слабо призывая полицию. Но когда противница вивисекции в заключение прокричала: «А что касается ваших претензий на ученость, так вы не имеете никакого касательства к науке!» — антиникотинная дама с визгом спрыгнула с мостков, вцепилась антививисекционной в волосы и произнесла громко и отчетливо:

— Я тебе покажу, имею я касательство к науке или нет!

Пиккербо пробовал их разнять. Мартин, счастливый, стоял поодаль с Леорой и их другом-пожарным и явно не старался помочь своему шефу. Обе дамы дружно накинулись с руганью на Пиккербо, и, когда их удалили, он остался в центре внимания тысячи хихикающих зрителей под явной угрозой никогда не попасть в конгресс.

В два часа дня, когда дождь стал утихать, когда стекалась к «Скинии» новая толпа позавтракавших граждан, а рассказ о неэтичном поведении дам быстро перелетал из уст в уста, пожарный удалился за экспонат «Чистотой предупредишь пожары» выкурить очередную папиросу. Это был очень незадачливый скромный пожарный, и ему очень хотелось спать; в голову лезли мысли об уютном пожарном депо и нескончаемом покере. Он, не загасивши, бросил спичку на заднее крыльцо модели Чистого Дома. Чистый Дом был так великолепно отлакирован, что напоминал пропитанную керосином щепку для растопки. Он вспыхнул, и мгновенно громадная и угрюмая «Скиния» озарилась истерическим пламенем. Толпа ринулась к выходам.