"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Анин Александр

Полог окрасился нежным бледным светом, поднялся ветер, зациркала в траве какая-то дрянь — сквозь веко проступал свет.

Юга пригляделся к душкам, опустившимся на дно банки, и, сорвав крышку, вытряхнул тварей. Выпь обогнул полудохлые порождения Провала.

— Свежих наловлю, — беспечно проговорил Юга, убирая порожнюю емкость в сумку.

Серебрянка споткнулась на очередном подъеме и повисла на руке пастуха.

— Извини, — сказала, пристыженно глядя в землю, — я не могу больше.

Парни переглянулись.

— На руки возьму, — решил Выпь, но Юга остановил его.

— Ай, да не гони ты. Мы прошли более чем достаточно, ничего не случится, если задержимся ненадолго. Я, например, устал и жрать хочу. Ты нет?

Выпь вздохнул, но спорить не стал. Устроили привал.

Девочка легла ничком и сразу же заснула, отвернувшись от предложенной пищи. Выпь набросил на нее пастуший плащ, подсунул под лысую голову сумку. Хоть какое-то подобие удобства.

Подошел Юга, играя бусами, носком мягкой обутки коснулся бедра Выпь.

— Тут дикий Провал недалеко, сходим?

— Зачем? — напрягся Выпь.

— Да затем, чтобы воды впрок набрать, да пыль дорожную смыть. Не знаю как ты, а я после этой рощи чувствую себя грязным, как овдо в зеленую.

— Они не грязные, — обиделся за подопечных пастух, — они чистоплотные.

— Хорошо, я тоже очень чистоплотный и чистолюбивый. Пошли, ну!

Выпь скорбно изогнул рот, но компанию составил.

Провал в самом деле был диким — узким, заросшим, сверху до низу набитый порхающими тварями. Пастух остановился на краю, обметанным тонкими корешками красной травы, глянул вниз:

— Я туда не полезу.

— Ну и трус.

— Я не трус, — упрямо нахмурился Выпь, — но туда не полезу.

— Да как знаешь, пахни себе дальше, — презрительно фыркнул Юга.

Стащил куртку, оставшись в диковатой легкой рубашке без рукавов, на тонких лямках, и странных штанах, широких в бедрах и узких в щиколотках.

Скинул обувь, поднял косы и, оставив на хранение Выпь лучший свой укоряющий взгляд, начал спускаться.

— Ну, что? — не выдержал пастух долгого взаимного молчания.

— Что «что»? — глухо откликнулись из Провала. — Спускайся, сам любуйся.

Выпь закатил глаза.

— Воды набрать не забудь.

— Еще что мне не забыть присоветуешь? Ай!..

Плеснуло — так смачно, что отдельные брызги обожгли пастуху лоб. Выпь вздрогнул, невольно шарахаясь от Провала.

— Юга? В порядке?

Молчание.

Пастух, закусив губу, вытер вспотевшие ладони о грязные штаны, еще раз позвал, не дождался ответа. Тоскливо подумал — ну что? Что с того? Если какая-то тварь Юга и схватила, какая ему теперь от Выпь помощь? Только порождению глубины радость, лакомая добыча.

— Ага, — вздохнул и, уняв дрожь в руках, полез вниз.

Было тесно и душно, от воды поднимался слабый пар и не слабый свет. Дышать стало трудно, голову кружил тяжкий дух зрелых цветочных голов. Душки тут же захлопотали кругом, к пальцам прилипали извивающиеся длинные щетины. Выпь, не выдержав бешеного стука сердца, замер на середине пути, тяжело дыша, вгляделся вниз, в неровный отрез воды.

Юга видно не было.

Лишь у самых корней темнело под верхним слоем воды что-то. Юга? Или тварь его дожидалась?

Выпь продолжил спуск.

Вдруг успеет помочь?

У самой поверхности замер, не дыша. Сбил с лица огромную, в две ладони душку, отмахнулся от ее подруги, а потом что-то крепко и больно схватило за ногу и сорвало вниз, в матовую воду.

От неожиданности Выпь заорал и тут же захлебнулся, судорожно прянул вверх, к таким теперь вожделенным корням. Нечто сильно толкнуло его в спину, буквально выбрасывая на поверхность. Выпь судорожно вцепился двумя руками в корни, зашелся кашлем — так, что в глазах потемнело.

Слепо дергаясь, не отдышавшись толком, потянул тело наверх, прочь от воды, от жадной глубины Провала.

— Да не суетись ты! Шутка это была, ну?

Выпь с трудом повернул голову, встретился глазами с Юга — целым и невредимым, и мокрым с головы до ног.

Юга глухо посмеивался, щурил глаза; в черных волосах вспыхивали твари:

— Ты еще и плавать не умеешь, пастух?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да пошел ты, — еле двигая губами, произнес Выпь и внезапно заорал, так, что дрогнула вода, — да пошел ты!

От такого голоса, злости самой высокой пробы, шугались и смирялись овдо в лютый гон.

Юга отшатнулся, вжимаясь спиной в стенку Провала. Широко раскрыл глаза, скулы у него побелели, а в воду часто, дробно закапала кровь — будто Выпь в переносицу ему вломил. Юга мазнул пальцами над губой, растерянно слизал кровь с подушечек. Веселья как не бывало. Облюдок смотрел загнанным зверем. Собрался, сжался, как для смертного боя готовился.

Выпь вдавил рот в ладонь, запрещая себе пользовать голос. Отвернулся. Зажмурился, растирая гнев, как гадкую тварь Провала.

Ему стало ужасно стыдно.

— Эй, — его неловко хлопнули по ноге, — прости, а?

Пастух кивнул, не оборачиваясь.

— И ты меня. Ты меня тоже прости. Не хотел.

Юга помолчал и задумчиво протянул:

— Зато воды набрали… Полные штаны.

И еще набрали — в баклаги, и Юга отловил самых здоровых душек, на случай, если до века не встретится больше ни одного Провала.

Покидая теплую земляную пасть, Выпь испытал острое чувство счастья. Юга благоразумно помалкивал, но большой вины за собой не чувствовал. В самом деле, мог ли он знать, что угрюмый нелюдимый пастух окажется такой девчонкой?

Ко всему у него ныла голова — как на плохую погоду, сильный ветер. Подташнивало от пережитого страха, никак не унималась кровь, пачкала кожу и рубашку. Что-то не то было с голосом этого парня.

Когда вернулись, Серебрянка еще спала, с головой замотавшись в плащ.

Юга окинул ее взглядом, протянул:

— Тебе не кажется, что она за это веко подросла как-то?

Выпь пожал плечами. Мокрая одежда противно липла к телу, а разнагишаться пастух стеснялся.

В отличие от Юга, который разделся в один мах ресниц — просто скинул штаны, рубашку, оставшись в тонком, мало что скрывающем исподнем и яро-зеленых бусах. Расплел волосы, вытащил из прядей сдохшие душки и с блаженным вздохом откинулся на плаще.

Пастух не выдержал и прикрыл лицо ладонью, чтобы хоть как-то унять стыд и возмущение.

— А ты так и будешь в мокром сидеть? Раздевайся, под Пологом — ай, хорошо как…

— А если увидит кто?

— Кто? — фыркнул облюдок. Лениво обернулся на живот, положил острый подбородок на сцепленные ладони, беззастенчиво рассматривая пастуха. Под тяжелыми мокрыми ресницами плавился черный жар. — Спиценоги? Есть им дело до тебя, как же. Или ты за Серебрянку переживаешь? Так расслабься, вкус я ей не испорчу, от мужиков не отверну…

— Ты бы волосы прикрыл хотя бы. Волосожора приманишь.

— Вот уж не твоя забота.

Повозился еще, поерзал — трава щипалась сквозь плащ даже — и задремал.

Выпь обождал, убедился, что спутники его крепко спят, и, озираясь, стащил и обувь, и штаны, и плотную рубашку. Выжал, отряхнул, кое-как растянул на траве. Сам устроил костер — захватил на такой случай из Дома малую веточку огня в походном коробке. Пожевал зерен коча, привычно гоня дремотную одурь. И все равно, глядя в огонь, незаметно для себя забылся. Очнулся от близкого шороха высохшей травы.

— Ну, и чего ломался? Вполне ладный, жилистый, загореть бы тебе чуть, и первый парень на становье. — Горячие пальцы походя мазнули по хребту, от чего с пастуха слетел последний сон. — Да, и не сутулься, ты же статный да высокий, это я как много и многих повидавший говорю.

— Ага, только замолчи, — смущенный и сонный, Выпь суетливо напялил почти просохшие одежды.

Юга поцокал языком, насмешливо сощурился.

Из-под плаща выбралась Серебрянка, и Юга перевел взгляд.

— Скажи, я был прав. Она и вправду вытянулась. За один-то переход, не плохо.

— Привет, — девочка подсела к огню, кашлянула в кулак, — можно мне попить?

— Держи, — Выпь протянул ей баклагу.