Дочь Монтесумы. Сердце Мира - Генри Хаггард

Я не верил своим глазам: в одной кладовой, притом всеми забытой, золота было больше чем достаточно, чтобы привести в исполнение мои самые смелые планы.

– Быть может, вы это все получите, Игнасио, но я боюсь, что здесь вы найдете себе только могилу, как и я, и сеньор!

Продолжая осмотр, мы наткнулись на кладовую с разными сосудами, употреблявшимися при богослужении, очень тонкой, редкой и чеканной работы, золотыми и серебряными. Сеньор случайно толкнул ногой какой-то большой ящик, который оказался незапертым. В нем мы увидели священные тканые золотые одежды жрецов и пояс с крупнейшими изумрудами. Майя взяла этот пояс и передала мне со словами:

– Это очень пойдет к вашему стану, наденьте пояс, ведь он вам нравится!

Я взял пояс и надел, но не поверх одежды, а под нее. Впоследствии я этими изумрудами заплатил за асьенду и окружающие ее земли. Вот происхождение того изумруда, который теперь принадлежит вам, сеньор Джонс.

Шум шагов заставил нас прекратить поиски. В комнату вошли люди, принесшие несколько блюд с кушаньями. Они дождались, пока мы насытились, потом собрали остатки и посуду, наполнили светильники маслом и ушли, за все это время не проронив ни одного слова, ни доброго, ни худого.

Посидев еще некоторое время, мы разошлись по своим отдельным комнатам и вскоре заснули. Мы ели, когда нам приносили еду, ложились спать и опять вставали, совершенно потеряв счет часам и дням, так как к нам не проникал ни один луч дневного света.

Судя по числу приходов тюремщиков с едой, должен был, по моему расчету, быть третий день нашего заточения, когда опять явился Тикаль в сопровождении четырех стражников.

– Их немного, но достаточно, чтобы нас прирезать! Нам нечем защищаться! – сказал сеньор.

У нас действительно было отобрано все оружие.

– Не бойтесь, друг, – успокоила его Майя. – Они не сделают этого так открыто.

– Что тебе нужно, предатель? – грозно спросил Зибальбай. – Если ты пришел убить меня, то действуй скорее, потому что я должен предстать перед лицами богов, которых я молю о мщении за меня!

– Я не убийца! Если ты умрешь, то только согласно закону, который ты нарушил… Мне нужно поговорить с тобой наедине.

– Говори перед ними или сохрани свои слова несказанными!

Тикалю пришлось уступить. Он отослал стражу в сторону и тихо заговорил:

– Слушай, Зибальбай! Я видел твою дочь на вершине пирамиды и говорил ей, что люблю ее по-прежнему и что взял себе другую жену, только поверив словам Маттеи. Я сказал ей, что если она согласится быть моей женой, то я отпущу Нагуа, а тебе уступлю место касика. Я сказал ей также, что если она откажется, то я буду врагом тебе, ей и ее друзьям. Она ответила с презрением. Что случилось затем, ты сам знаешь.

Зибальбай повернулся к Майе:

– Он говорит правду?

Она хотела ответить, но Тикаль перебил:

– К чему ее ответ? Этот чужеземец – и он указал на меня – тоже слышал мои слова. Теперь я вновь повторю свое предложение на тех же условиях. Я все это готов сделать из любви к ней, потому что она – свет моих очей, дыхание моей груди, и без нее нет мне никакой радости в жизни.

Зибальбай сложил руки и громко воскликнул:

– Благодарю вас, о боги, что услышали мои молитвы и указали путь к устранению междоусобия! Возьми Майю, Тикаль, если хочешь. С Маттеи придется бороться, но вместе мы его легко одолеем! Радуйся, Игнасио, ты совершишь свое великое дело!

Я не радовался, потому что знал, что моя мечта будет принесена в жертву прихоти женщины. Поэтому я сказал Зибальбаю:

– Погоди, Майя еще ничего не ответила.

– Что же ей отвечать?

– То же, что я уже ответила Тикалю, – заявила девушка, – что мне нет до него никакого дела.

– Нет дела? Нет дела! Ты забыла, дочь, что он – твой жених?!

– Отец, я не выйду замуж за человека, который изменил клятве и не мог подождать один только год.

– Будь благоразумна! Тикаль ошибся и теперь хочет все исправить. Я ему прощаю, ты тоже должна простить… Не думай больше, Тикаль, о сумасбродстве девчонки, а вели принести пергамент и чернил, чтобы написать договор. Я стар, и у меня мало времени; не пройдет, пожалуй, года, как ты получишь по праву то, чего теперь добиваешься силой.

– Я принес с собой условие, но Майя согласна?

– Да-да, она согласна!

– Я не согласна, отец! Я обращусь к народу за защитой и лучше наложу на себя руки.

– Тикаль, оставь нас на некоторое время. Она с ума сошла. Вернись через несколько часов: она будет тогда иного мнения.

Когда мы опять остались одни, он обратился к дочери:

– Твои уста произнесли ложь, когда ты говорила, что не хочешь идти за Тикаля, потому что он не сдержал данного тебе слова. Твой отказ имеет другую причину. В нем замешан этот белый человек, которого в его собственной стране зовут Джеймсом Стриклендом. Ты так долго смотрела на него, что не можешь уже выкинуть его образ из своей груди. Правду ли я говорю?

– Правду, отец. Тебе я не буду лгать!

– Я очень огорчен из-за тебя и из-за этого белого человека, если только он не видит в тебе временной забавы, но ты должна подчиниться требованию во имя общего блага. Твои желания ничто в сравнении с исполнением пророчества о спасении и восстановлении нашего народа. Неужели все мои планы должны рушиться из-за упорства сумасбродной девушки?

– Мой долг перед собой и тем, кого люблю, выше моих обязанностей по отношению к тебе и выше твоих мечтаний о народном счастье. Проси, кроме этого, все, что хочешь, даже жизнь мою, и я повинуюсь.

– Чем я могу убедить эту упрямую девчонку?.. Хоть вы скажите ей, белый человек, что отказываетесь от нее. Я надеюсь, что ваше сердце мужественно и что вы поймете, о каких важных вопросах идет речь!

– Зибальбай, мне предстоит огорчить вас, но судьба моя связана с судьбой Майи, и я не могу убедить ее выходить замуж за ненавистного ей человека.

– Слушай теперь ты, друг Игнасио. Ведь ты не влюблен, подобно твоему белому брату. Научи их, что надо приносить в жертву собственные прихоти, когда затронуто столь важное дело. Ведь ты сам заинтересован в успехе… Я тебе отдам все сокровища, которые находятся здесь, и мечта твоей жизни, из-за которой ты столько перенес, будет исполнена. Скажи им те слова, которые нужны, чтобы склонить мою дочь или ее обожателя на нашу сторону… Иначе через несколько дней нам всем предстоит вместо торжества позорная смерть от руки Тикаля и его сторонников.

Сердце мое замерло. Он говорил истину. Если Майя примет предложение Тикаля, то мой народ будет спасен от тяжелого ига иноплеменников. Но что я мог сделать с ней? Что может поколебать любящее женское сердце? Но в отношении моего друга дело обстояло иначе. Я собирался сказать ему, что от одного его слова зависит не только моя жизнь, но и жизнь целого народа, что нельзя ему, белому, ожидать счастья от любви цветной девушки и что лучше ему с ней расстаться для их же обоюдной пользы.