Черный человек - Василий Головачев

– Больше не буду, клянусь! – Заремба прижал кулаки к груди. – А правда, что у тебя… э-э… расщепление личности? Это Гиппократ сообщил.

– Вздор! – рассердился Мальгин. – Гиппократ такого сообщить не мог, если только не сошел с ума.

– Значит, сошел. – Заремба уже пришел в себя и разговаривал как обычно. – Спроси у него сам, зачем мне возводить напраслину?

Хирург молча натянул эмкан, и Гиппократ сообщил ему все, о чем только что говорил Заремба. Оглушенный, Мальгин посидел несколько секунд, ничего не понимая, покрутил головой, с трудом заставил себя общаться с инком спокойно:

– Кто ввел тебе эту информацию?

– Информация поступила по консорт-линии, адресат неизвестен. Предположительно это служба безопасности.

– Безопасность не ведет себя так грубо.

– Больше у меня ничего нет.

– Когда поступил пакет?

– Вчера в семь вечера.

– Стобецкий знает?

– Естественно. Он интересовался, когда вы планируете выдать информацию «черных кладов».

Мальгин не ответил, сбрасывая эмкан.

– Убедился? – кивнул Заремба на стол. – Когда собираешься устраивать пресс-конференцию? Все обещаешь, обещаешь…

– Я еще не готов, не дави на психику, Иван.

– А почему ты такой хмурый? Давно не видел тебя веселым, ходишь вечно озабоченный… и недобрый.

– Потому что я не обязан все время терпеть самого себя, – проворчал Мальгин. Последние слова Зарембы задели его и заставили задуматься. Недобрым Клим не помнил себя никогда, во всяком случае, никто до этого не бросал ему подобных упреков, и если Иван заметил изменения в его характере, значит, самоконтроля не хватало, да и контроля Харитона тоже. Интересно, при наступлении «фазы черного» он полностью отключается или ведет себя как обычно? Если не считать недоброго взгляда?..

– Все, Иван, мне надо поработать. Кстати, если я тебя оставлю замом, справишься?

Заремба недоверчиво посмотрел на хирурга.

– Справлюсь, конечно, – сказал он с великолепной самоуверенностью как о чем-то само собой разумеющемся. – Не шутишь? В отпуск собрался или еще куда?

– Еще куда. – Мальгин помахал рукой, и Заремба вышел, оглядываясь, сбитый с толку.

Клим, подождав немного и набравшись духу, вызвал кабинет Стобецкого. Некоторое время они смотрели друг на друга. Видимо, Стобецкий только что разговаривал с кем-то, он был оживлен и весел, но при виде хирурга оживление постепенно покинуло его, в лице проглянула озабоченность.

– Готард, мне надо переменить работу.

Глаза директора расширились.

– Что произошло?

– Устал.

Выражение глаз Стобецкого изменилось: недоверие и озабоченность боролись в них с изумлением и недоумением. Клим представил, что творится сейчас в душе застигнутого врасплох директора, и ему самому стало неуютно.

– Устал – это причина для женщины, но не для меня. К тому же ты должен знать, что специалистов такого класса, как ты, можно отпустить только с разрешения Совета.

– Я действительно устал… и больше всего от самого себя, а спасти может только перемена обстановки, смена впечатлений и образа жизни. Хотя бы на время, на полгода, скажем. Хочу наконец найти смысл собственного бытия и вернуть то, что потерял. Связывайся с Советом, придумывай любые причины, но завтра я не выйду.

Стобецкий покачал головой, не сводя пристального взгляда с хирурга, хотел что-то спросить, но с видимым усилием передумал. Помолчав, сказал:

– У тебя нет достойного заместителя.

– Заремба справится.

– Этот мальчишка? У него еще молоко на губах не обсохло. – Стобецкий не выдержал взгляда Мальгина, отвел глаза. – Хирург он хороший, но…

– Он хирург от бога, Готард, и ты это знаешь. Иван справится, не держи парня в запасе.

Разговор достиг точки неловкости, оба чувствовали это, разве что у Стобецкого было что спросить у коллеги, а у Клима нет. И директор все-таки не удержался:

– Это правда, что о тебе сообщил Гиппократ?

– О расщеплении «я»? Правда. Вот тебе и главная причина ухода, – оживился Мальгин. – Мне самому нужен врач.

Взгляд Стобецкого стал подозрительным.

– А не ты ли сам ввел эту информацию, чтобы действовать наверняка?

Мальгин засмеялся.

– Я в такие игры не играю. Хотя мне тоже интересно, кто это сделал и зачем. Прощай.

– Погоди, еще один вопрос. – Черты Стобецкого вдруг потеряли директорскую твердость и властность. – Ты же понимаешь, что мне… нам не безразлично, что с тобой происходит. И чем ты займешься.

– Боишься, что я превращусь в подобие Шаламова? – прищурился Мальгин. – Этого не произойдет. Да, благодаря «черным кладам» я обладаю кое-какими знаниями маатан, равно как и возможностями интрасенса, но никогда не применю эти знания во вред людям. Как и Майкл Лондон, между прочим.

– Но вами интересуется безопасность… – Готард прикусил язык.

– Это их обязанность, ничего удивительного. До связи, директор.

Мальгин выключил виом, оставив Стобецкого с его любопытством и сомнениями. Директор имел право сомневаться, потому что некоторым образом отвечал за хирурга, как за его здоровье, так и за последствия его поступков, однако Мальгин ничем не мог ему помочь.

В последний раз совершив обход больных – их было семеро, молодые парни и девушки, все, как один, с травмами черепа, – Клим с удовлетворением отметил, что операции прошли успешно, люди будут жить, не боясь последствий. Грусти в том, что он покидает институт надолго, не было, в воздухе витало обещание удачи, каких-то открытий и невероятных событий, и хандра отступила, словно судьба наконец благосклонно улыбнулась ему.

Полюбовавшись на крошечное существо в руках отца, Мальгин пообещал навестить его к вечеру, отметив ранее неизвестное выражение лица Мальгина-старшего: доброта и удовлетворение светились в каждой его черточке. Дочь Климу не улыбнулась, смотрела пристально и настороженно, совершенно не по-детски, замерев, как только Клим помахал ей рукой. От этого взгляда хирургу стало не по себе, но своих чувств он не выдал, да и мысли его были заняты другим.

Пока он разыскивал по связи Ромашина, позвонил Железовский:

– Ты свободен?

– Как ветер. Вот только навещу Ку… одного человека и могу быть в твоем распоряжении.

– К Купаве ты бы лучше не ходил, – прогудел склонный к прямоте Аристарх, ощупав лицо хирурга проницательными глазами. – По многим причинам.

Клим нахмурился, но математик не дал ему простора для обиды:

– Потом поговорим на эту тему, не по видео. Ну-ка, повернись в профиль.

Мальгин повиновался, ничего не понимая. Железовский хмыкнул.

– Ты своих предков хорошо знаешь?

– Да не очень, всего до десятого колена. – Клим был сбит с толку и не скрывал этого. – Славяне. А что?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});