Псы, стерегущие мир - Алексей Игнатушин

Умила содрогалась от воинственных кличей, сердце трепетало в предчувствии беды. По-прежнему с зеркалом в руке, княгиня глянула на золотую оправу недоуменно, сердце застыло от страха.

У каждого зеркала есть душа – зеркалица. Существо без образа всегда принимает облик того, кто смотрится. Самая большая радость для нее – отражать солнце, в эти моменты зеркалица покидает тесное обиталище и становится частью солнца, единым взором охватывает необозримые пространства земли и неба. За возможность побыть на солнце зеркалица многое может показать, даже образ любимого человека. Единственное, чего не любит дух зеркала, – всякую нечисть и нежить. Боится до икотки, потому ни за что не примет их облик.

Алтын в зеркале не отразился.

Непрестанная тряска в седле бередила раны. Лют морщился: хоть и мелкие порезы, но жжет неприятно, горячо пульсирует. Буслай ехал со сжатыми челюстями, каждый толчок захлестывал волной дурноты. Нежелан ерзал, спину изгибал по-всякому, но толчки отдавались острой болью, позвоночный столб превратился в раскаленную струну.

Кони скакали ровно, ветер развевал пышные гривы, морды, как всегда, унылые, из-под копыт вылетали комья земли, пронзенные упругими стеблями. По полю играла травяная зыбь. Напуганные топотом, из зарослей вылетали птицы, орали вслед сердито. Солнце жарило нещадно, волосы выгорали, макушка отчаянно чесалась, брови от соленых потоков побелели.

Лют смахнул со лба мутный пласт, сощурившись, осмотрелся. Вдалеке показались крошечные фигурки, игрушечные возы: торговый пое2зд. Вгляделся в стык выцветшего неба и зеленой полосы земли, настроение упало. В степи заблестело колючими искрами, рой устремился к пое2зду.

– Буслай, стой! – крикнул Лют.

Гридень в испуге натянул поводья. Нежелан оглянулся, подъехал к воинам.

– Что такое, Лют? – спросил Буслай настороженно.

Витязь молча указал. Буслай глянул недоуменно, пожал плечами.

– Ну, пое2зд грабят, эка невидаль, – сказал он равнодушно. – Нам надо торопиться, а если будем заступаться за каждого встречного, застанем Кременчуг в руинах.

Лют нахмурился, взгляд затвердел. Нежелан с неприятным холодком понял, что скажет очередную глупость.

– Нам труда не составит, – сказал витязь. – Чуть задержаться – небольшая плата за освобождение людей от звериных пут.

Буслай глянул подозрительно: уж не напекло ли солнышком? Сказал настойчиво:

– А если шальная стрела сразит? Сгинем ни за что. Я ведь их даже не знаю, – сказал он уже безнадежно.

– Эти – наши! – сказал Лют непреклонно.

Буслай с тоской вздохнул, пришпорил коня. Нежелан покорно потащился следом. Лют выхватил меч, лезвие ослепительно заблестело, белое как снег. Торговый пое2зд приближался, донеслись слабые отголоски криков, металлического звона.

Немногочисленную охрану разбойники легко устранили. Среди десятка напавших отыскался умелый стрелок: прошил насквозь половину стражей, прежде чем подельники схлестнулись врукопашную.

Разбойники с довольным ревом взобрались на повозки, затрещала ткань мешков, груды добра посыпались наземь. Купцы и челядь пыталась защититься, но смельчаков оглушили, не став пачкать топоры. Взгляды ушкуйников потянулись к закрытому возку: кто там, может, боярская или купеческая дочь?

Лют закричал, разбойники мигом повернулись, глаза расширились. Стрелок с гнусной усмешечкой наложил стрелу, руки красиво взбугрились тугими мускулами, оперение ушло за ухо. Подельники подбадривали стрелка злорадными возгласами, насмешками над глупцами, скачущими на подмогу, подбрасывали топоры в воздух. Полоненные купцы смотрели на нежданных заступников с глухой тоской.

Стрелок неспешно выцелил, тетива хлопнула о щиток на большом пальце, стрела исчезла с коротким свистом. Подельники загомонили, глумливые крики сменились гулом разочарования. Всадник пригнулся к гриве, и стрела, назначенная пробить широким наконечником лицо, затерялась в траве.

Стрелок нахмурился, не спеша наложил новую, тщательно прицелился, проводил оперенное древко злым взглядом. Разбойники удивленно загомонили: нежданный помощник сжал кулак в воздухе, стрела меж пальцев хрустнула. Стрелок ругнулся, быстро наложил стрелу, молниеносно выстрелил. Железный клюв пошел ниже, плотоядно нацелившись в конскую грудь. Ярко полыхнуло, солнечный блик отшиб стрелу с радостным звоном.

Атаман злорадно хохотнул. Стрелок нахмурился под язвительным взглядом, руки привычно натянули тетиву.

– Погодь, таперя наш черед, – сказал атаман со смехом. – Смотри, как их расплещем, а ты случь чего подмогни.

Стрелок с кислым видом проследил за девятью подельниками, что с гиканьем сорвались навстречу пришлым: топоры яро сверкали, нежданную троицу скрыли спины в кожаном доспехе.

Лют налетел на разбойников с яростным кличем: меч легко сбрил бородатую голову с раззявленным ртом, плеснуло кровью. Безголовый куль повалился под копыта, кони испуганно вскинулись на дыбы.

Витязь отразил неумелый удар, кожаный доспех ощерился влажной щелью. Поспешно повернулся, пальцы сжались на топорище, от рывка лиходей вылетел из седла, еще до падения оземь из шеи ударил багровый бурун.

Буслай догнал соратника, страшно крича, приветил бородатые рожи топором: от ударов хрустели руки, разбойники со стоном отшатывались, падали с разрубленными головами. Нежелан благоразумно взирал на схватку с почтительного расстояния, сказано же: двое в драку, а третий… э-э… отдыхает.

Стрелок с испуганным изумлением смотрел на поверженных подельников, дрожащими руками спустил тетиву. Наконечник блеснул на солнце осколком зеркала и отлетел со звоном, столкнувшись с мечом. Лют погнал коня, разбойник с проклятьем вновь выстрелил. Витязь нарочито небрежным движением поймал стрелу, двинул пальцами – в стороны полетели обломки.

Обмирая от страха, стрелок наложил стрелу, замер в страшном напряжении, целя незнакомцу в грудь. За пару шагов отпустил тетиву, звякнул, железный клюв скользнул по клинку, оцарапал плечо.

Преждевременную радость выбил сильный удар в челюсть, стрелок вылетел из седла, от тычка земли перехватило дух.

Буслай отправил в Навь последнего разбойника, пустил коня шагом. Сзади осторожно приблизился Нежелан, помрачнев от язвительной усмешки, сказал вкрадчиво:

– Там двое шевелятся, раненые, не сильно.

– Не спорю, ты бы справился лучше, – хмыкнул Буслай язвительно. – В следующий раз первый пойдешь.

– Да я…

– Молчи, – взмолился Буслай, – так тянет сказать в лад, но я не певец, а воин.

Лют подъехал к купцам, спешился. Купцы смотрели с благодарностью и затаенным страхом. Самый дородный откашлялся, нервно пригладил пушистый веник бороды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});