Маска Зеркал - M. A. Каррик

обратятся против тебя?"

Наглый смех Меззана заставил Рен оскалить зубы. "Эта глупая сука ест с моей руки. Она не будет сомневаться ни в чем, что я ей скажу. А я позабочусь о том, чтобы убраться с Нижнего берега до того, как что-нибудь начнется".

Снова шаги, и на этот раз они не прекращались. Рен взглянула на речную лестницу и увидел, что Меззан направляется к Семи Узлам. Рука затеребила край плаща. Когда-то она очень хорошо умела метать ножи.

Но это было пять лет назад, и она не практиковалась. Даже если бы ей удалось попасть в цель… убийство наследника дома Индестор не улучшило бы ситуацию. Оскверняющий Лабиринт труп Подвижника Снов может вызвать бунт.

Судя по всему, именно этого и добивался Меззан.

Она не знала, почему. Но в данный момент это было неважно. Как только она услышала шаги двух других, она поднялась на уровень улицы и направилась к своему дому.

Если она собиралась остановить это, ей понадобится помощь.

20

Маска Хаоса

Горизонт Плаза, Вестбридж: Киприлун 34

С Горизонт Плазы доносились неистовые крики на врасценском и лиганти, толпа, словно волны, билась о линии соколов, не дававших никому перейти на Закатный мост.

"Все хуже и хуже", — пробормотал Грей, обращаясь к Раньери, так тихо, что остальные члены его команды не могли услышать.

Толпа собиралась с самого рассвета, ее возмущение подогревали горлопаны, напоминавшие о всех несправедливостях, о которых писали газеты "Стаднем Андуске". Слух разнесся по Семи Узлам, как искра по высохшей золе: в поздние земные часы на решетку Лабиринта был брошен мертвый Видящий Снов, из тела которого вытекла кровь. Дворян Лиганти часто обвиняли в том, что они едят на своих пирах сновидцев, но осквернять лабиринт трупами самих себя заставляло кровь Грея так горячо, что ему захотелось сорвать с себя булавку с гексаграммой и самому возглавить атаку на ступени Хартии. Если бы я думал, что это принесет хоть какую-то пользу…

Но это не помогло бы. Оцепление Вигила было тому подтверждением. Синкерат всегда реагировал на беспорядки одинаково: отрезал нижний берег от Старого острова и верхнего, чтобы толпа не могла нанести удар в самое сердце своей власти. Конечно, оставалась еще река, и Маски смилостивились бы, если бы ялики вздумали объединиться с Нижним берегом… Но Фульве, выдававший лицензии яликам, был достаточно хитер, чтобы удержать их на своей стороне.

Синкерат пытался лишить огонь топлива, но Грей был уверен, что ничего не выйдет. Не после Адской ночи. Не после Ночи Ада, не после того, как Стаднем Андуске использовал это как точку сплочения. И не тогда, когда, согласно полученному им предупреждению, у андуске были запасы черного пороха.

Тот самый контрабандный порошок, из-за которого погиб Коля, а Грей танцевал канину на обгоревшем трупе.

Мысль о том, что кому-то еще придется делать то же самое, заставила его пошевелиться. Грей пробрался за оцепление к месту, где стоял Серсель. "Сэр, позвольте мне пойти туда и попытаться их успокоить. Стоять здесь и молчать — не поможет".

Жесткая линия рта Серсель говорила о том, что она не больше его довольна тактикой оцепления, но взгляд, который она бросила на него, выражал сомнение. "Если я пошлю туда сокола, Серрадо, он с такой же вероятностью станет искрой, которая его зажжет, как и вода, которая его потушит".

Он снял свою капитанскую булавку. " Тогда я не пойду в роли сокола. Позвольте мне хотя бы попытаться удержать их от обострения".

Это был риск иного рода. Его форма делала его мишенью, но авторитет был также формой защиты. Без него он мог показаться предателем — слипкнотом, чье сердце настолько принадлежит Лиганти, что его не волнует, что кто-то осквернил их святыню.

Жилы на шее Серсель пульсировали, пока она боролась с собой. Затем она быстрым движением выхватила из руки булавку. "Если они обратятся против тебя, беги. Я не могу послать людей защитить тебя, чтобы не усугубить ситуацию".

В ответ Грей стянул с себя пальто и бросил его ей, а затем и перчатки.

В рукавах рубашки и армированном жилете он перепрыгнул через перила моста и упал на отмель, плескаясь в воде по щиколотку. По расположенной рядом речной лестнице он вернулся на улицу и пробился сквозь беспокойную толпу.

"Они захватили наш город, они засыпали наш родник и заставили нас платить за привилегию танцевать на его могиле, они отравили наших старейшин оскверненной насмешкой над ажей, а теперь они оскверняют наши храмы телами сновидцев. Чем они отличаются от тирана? Как долго мы будем делать вид, что Соглашения означают что-то иное, кроме очередного вида угнетения? Как скоро наша вера будет отнята? Наши дети будут отравлены? Прольется наша кровь?"

Гул согласия окружил Грея. Как он мог остановить это, если он был скорее согласен с этим, чем не согласен? Но ярость толпы — не выход.

"То, что они сделали, неправильно", — кричал он, его акцент смещался, когда он искал аргумент, который мог бы переломить ход событий в продуктивную сторону. "Но это дело зиемцев. Кто бы это ни был, он хочет, чтобы мы отказались от своего пути. Если мы сдадимся, это только усилит их и ослабит нас.

"Они убили киральского зиемича!" — крикнул кто-то в ответ на врасценском.

Я знаю. Я тоже был там на его канине. Протест застрял в горле Грея, как и многие слова. В эти дни ему казалось, что он может лопнуть от всего того, что не может отпустить: от гнева, горя, страха.

Готов ли он перемолоть в пыль собственное негодование и боль ради тех сил, которым он служил?

Не успел он ответить, как кто-то пробрался сквозь толпу к нему. "Серрадо. Мне нужна твоя помощь".

Его ответное ругательство завязло в зубах при виде бледной кожи и тонких черт лица Ренаты Виродакс. Но это была не та элегантная Сетерин Альта, какой она обычно представлялась: Она была одета просто, в пеньюар и свободный плащ, который не мог бы не подойти ремесленнику с Нижнего берега.

Она встала на носочки и заговорила близко к его уху. "Я видела, что случилось с птицей. Я знаю, кто в этом виноват".

На мгновение он подумал, что гневный рев вокруг них был ответом на ее слова — что толпа, несмотря на ее осторожность, подслушала. Но тут он увидел, как на площадь, расталкивая собравшуюся толпу, с грохотом въезжает вереница повозок в