Маска Зеркал - M. A. Каррик

Дому Паттумо, и этот долг должен был быть возвращен слишком скоро. Она упустила свой шанс выпрыгнуть на берег, и это был лишь вопрос времени, когда мост рухнет под ней.

"Ох…" Джуна покачнулась на пятках, зажав перчатку между пальцами. "Ну что ж. Спасибо. За сегодняшний вечер". Она начала уходить, потом обернулась. "Тебе все равно надо зайти утром. Мама по тебе соскучилась. И я…"

Она поняла, что хотела сказать, и просто пробормотала: "Ты должна зайти".

Джуна, вероятно, хотела сказать это как одолжение. В каком-то смысле так оно и было. Но это была не та доброта, которая могла бы спасти Рен от ловушки, которую она создала, в которую вошла и захлопнула за собой.

Вестбридж и "Семь узлов": Киприлун 33–34

Тесс не стала ругать Рен за то, что она отказалась от предложения Донайи. Она лишь обняла ее, когда они вернулись в дом, а затем спустила матрас с того места, где они днем подпирали его к стене. После стольких лет совместной жизни не все требует слов.

Рен крепко спала. Когда-то она убежала от Надежры из-за страха. Сейчас разумнее всего было бы забрать свой выигрыш из "Бреглиана" и снова уйти, но уже без паники. Проделать меньшую версию этой аферы в другом месте. Поехать на юг, во Врасцан, и зарабатывать на жизнь в качестве шорсы. Что угодно, только не оставаться в том бардаке, который она сама себе устроила. Тесс поедет со мной. И Седж.

Вместо этого она встала, нанизала на нитку двенадцать форри из своей игры в нитсу, надела свой врасценский костюм и вышла на улицу.

К девятой Земле в городе было тихо, как никогда. Пьяницы и игроки в основном легли спать, слуги еще не поднялись. Туман окутывал здания, клубясь вокруг ног Рен, и был достаточно густым, чтобы можно было предположить, что официально начались Вешние воды. Туман не рассеивался в течение семи дней: это была надежная закономерность каждого года, но не та, которая начиналась в определенную дату.

Нелогично и непредсказуемо, как говорила Танакис. Но таков же и путь Ажерайса.

Она направилась на запад, к Семи Узлам. Сырость дала ей повод натянуть на голову шаль — шаль, которую прислала ей Башня, спрятанные в ней метательные ножи мягко касались ее плеч и спины. Жители Семи Узлов могли узнать Арензу. Она запоздало пожалела, что не убежала от внучки Кирали. Рен подозревала, что девушка не хотела ее пугать. Возможно, она даже не стала бы винить Рен за ту адскую ночь. Но, лишившись сна, Рен боялась всего на свете.

Мало ли кто мог оказаться в лабиринте в этот час. Она могла бы поблагодарить за снятие проклятия, помолиться о помощи и уйти, пока улицы не заполнились.

Двенадцать форри. По одному для каждого из богов узора, божеств, которые помогали детям Ажераиса в первые дни существования врасценского народа. В положении Рен это была просто огромная сумма денег, и она все еще не была уверена, что решится на это. В ее обычном кошельке было достаточно децир и сантир, чтобы использовать их в качестве подношения. Но, учитывая глубину неприятностей, в которые она ввязалась, грабить мельницы было как-то не по себе.

Туман заслонил вход в лабиринт, когда она вышла на площадь. Однако вихрь возмущения свидетельствовал о том, что впереди кто-то есть, и Рен свернула в сторону, зависнув на краю соседнего здания, ожидая, что этот человек первым пройдет через ворота.

Вместо этого они остановились. Это была женщина. Светлее, чем большинство врасценцев; в сущности, она была похожа на лиганти. В руках у нее был мешок, и, развязывая его, она оглядывалась по сторонам, чтобы убедиться, что за ней не наблюдают. Рен поборола желание отступить в тень, зная, что движение может выдать ее; вместо этого она доверилась туману, который скрывал ее.

Женщина достала что-то из мешка и бросила в ворота лабиринта, после чего повернулась и убежала.

Рен шагнула вперед, от страха у нее запершило в горле. То, что бросила женщина, даже в тусклом свете Кориллиса переливалось зеленым, синим и фиолетовым, не двигаясь на месте.

Это было тело птицы-мечтателя.

Изнутри лабиринта донесся крик. Рен замерла, разрываясь на части, отчаянно пытаясь утащить оскверненный труп, пока его никто не увидел. Но было уже слишком поздно для этого, да и, пожалуй, для многого другого.

Она побежала. Молясь, чтобы кричавший не увидел ее лица, ведь на Арензу Ленскую и так свалилось немало бед. Она бежала по узким улочкам Семи Узлов, благословляя тонкие подошвы своих дешевых врасценских башмаков: в них было больно ходить, но они не шумели.

Впереди в тумане мелькнул вихрь — да, это был человек, двигавшийся быстро и бесшумно. Рен следовала за ним, как только могла, мельком заметив красивую голову Лиганти. Лицо женщины… Она уже видела его раньше.

Эта же женщина подавала ей и Леато ядовитое вино в Чартерхаусе в Адскую ночь.

Оказавшись в Вестбридже, женщина замедлила шаг. Из соседней улицы появилась еще одна тень, закутанная в плащ, и женщина направилась к ней. Короткий разговор, слишком приглушенный, чтобы Рен могла его расслышать, после чего они направились в сторону Закатного моста.

Они шли бодро, но уже не держались в тени, не бросали подозрительных взглядов на каждом шагу и приземлении. Прятаться здесь было незачем. Когда они подошли к Закатному мосту, из-за парапета навстречу им вырвалась третья тень. И эту тень Рен узнала сразу.

Меззан Индестор.

Она подошла к речным ступенькам, благословляя тот нелепый час, когда внизу не ждали шкиперы. Это позволило ей подкрасться достаточно близко, чтобы подслушать и не быть услышанной.

"Кто-нибудь из вас был замечен? За вами следили?" спросил Меззан.

"В такой час? Комары все в своих гнездах". Это была женщина, и Рен прикусила язык. Она уже слышала этот голос раньше, из другого укрытия — из кабинета Меттора.

"Значит, все готово?" повторил Меззан. Пауза — Рен догадалась, что женщина кивнула, — и тогда он спросил: "А что с нуминатой?"

На этот раз ответил мужчина. "Да, Алтан. Они все на месте".

Нумината. Рен вспомнила этот голос и это лицо с вечеринки по случаю помолвки Меззана: Бреккон Индестрис, писец Дома Симендис, женатый на Индесторе.

"Тогда возвращайся и скажи моему отцу, что мы готовы. Я позабочусь об Андуске".

Его сапоги заскрежетали по земле, но шагов не было слышно — он остановился. Женщина спросила: "Алтан, разумно ли это? Кто скажет, что они не