Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - Штефан

мальчишки только загадочно улыбались. Врали или же и правда с ними поиграла какая-то нерасторопная нежить — оставалось неизвестно.

— Сегодня вечером, на закате, состоится Соловьиный бал! — объявила Рогнеда Юлиевна, стоя на высоком камне, лежащем в метре от берега и омываемом прозрачными волнами.

— Мы тоже идем? — всполошился Никита, бросавший в воду камушки. Он щурился на солнце, смешно морща нос. Их маленькая компания сидела рядом. Все сняли пиджаки, закатали рукава школьных рубашек, пряча на манжетах синюю вышивку их общины. — Это традиционное и очень красивое мероприятие! Конечно, вы тоже на него приглашены! — ответила ему Пень-Колода, ухмыльнувшись на правую сторону лица. — Просто мы думали, что раз в мае нас уже не допускали до всех обрядов… — сказала Лиза Полесько, плетя себе и подруге Насте Русак по венку из мать-и-мачехи. — То и бал нам не светит! — закончил за нее Емеля Остроумов, наблюдающий за тем, как одногруппница ловко сплетала стебли цветков между собой. — А можно и мне такой? — О! И мне! — всполошился Лешка Сорока, лежавший прям в рубашке спиной на песке. Паша Державин лежал рядом, и, кажется, крепко спал, пригретый солнышком. — Я вам что, пряха что ли?! — фыркнула Лиза, но все же протянула готовый венок Емеле, на что Настя недовольно цокнула языком. Емеля же водрузил желтое сплетение цветов на свои рыжеватые волосы. — Ладно, давайте и правда все сплетем венки? — предложила идею Вика Сечко, откидывая за спину темную косу и поднимаясь, чтобы нарвать цветов. За собой она повела Олю Измайлову. — Можем в них на бал пойти, лето ведь на подходе! — подхватила ее идею Астра, таща за собой всех остальных девчонок, в числе которых были Мирослава и Иванна. — Ну уж нет! — Влас Кочубей недовольно скривился. — Дурацкая идея, а, Лис? — обратился он к Елисею Войновичу, но того за собой уже потащила Ксюша Вуколова, обладающая крепкой хваткой, а Лиля Ковтун прошла мимо Власа, не решившись повторить действия подруги на нем.

Девчонки рассыпались по бережку, бережно отламывая стебельки мать-травы.

— Отличная идея! — похвалила затею девчонок Рогнеда Юлиевна, вдруг присоединяясь к общей суматохе. — А пока будем плести, повторяем слова:

Мать-земля мне цветов дала, Мать-траву по концове мая, Я из нее венок сплела, Силу воды, ветра, огня, Силу земли в него вплетая. Да защитит венок мою магию, Мою мощь, данную предками. Да сбудутся все желания, Что мною богам воспетые! Виталик Пожарский с Матвеем Оболенским, представляя из себя странный дуэт друзей: шило в одном месте и отшельник, достали из сумок обрядовые ножи и серпы и стали срезать дикую ромашку, луговой розовый клевер, ярко-синий василек, пушистый кипрей, даже дикий лук и овсяницу, в общем, все, что могло подойти для удобного плетения.

— Эй, головорезы! — воскликнул Никита, со знанием дела склонился над поляной ромашек с тонким клинком в руках.

Его рыже-песочные волосы на солнце отливали медом. В последние недели, выходя на улицу, да и когда ходил по школе, Вершинин надевал на голову коричневую соломенную шляпу с узкими полями, что в совокупности со строгой школьной формой смотрелось нелепо. Но внешность яриловца была до того теплой, что эта шляпа только притягивала задерживающийся на нем самом взгляд, будто бы в миг нашедший солнце среди грозового неба.

— Аккуратнее надо, дикари!

Яромир сидел на поваленном в недавнюю бурю стволе сосны, низко склонившейся над водой. Он, глядя на гладкую водную поверхность реки, что казалась зеркалом, также заметил и маленькую лягушку, гревшуюся на солнце и растянувшуюся на кувшинке.

Была вторая половина лунного цикла, и Полоцкий чувствовал себя живым и здоровым. Но хотелось просто сидеть и чувствовать, как легкий майский ветерок резко веселится в его волнистых волосах.

Вскоре Никита, голося громче всех, вернулся к сидящему в дали от всех другу.

— Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик;

В ней есть душа, в ней свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.{?}[Тютчев Ф.И]

— Ну, Вершинин, не перестаешь удивлять своей поэтичностью! — улыбнулась Рогнеда Юлиевна, кинув прищуренный взгляд на ученика. Тот только пожал плечами, улыбаясь. Мирослава принесла нарванные цветы, застыв на бережку у воды. — А меня выдержит? — она неуверенно посмотрела на дерево. — А ты плавать умеешь? — спросил у нее Никита, стоявший рядом. — Да! — Мирослава кивнула, а потом пихнула его в бок. — Я тебя первая спихну! — Кто бы сомневался! — хмыкнул Вершинин, помогая ей запрыгнуть на широкий ствол многовековой сосны.

Мирослава, все еще держа охапку цветов, загораживающих ей обзор, чувствовала под ступнями шершавую поверхность дерева, как его кора впивается в нежную кожу, а где-то к ней липла вязкая смола.

Аккуратно присев на широкий ствол, положила цветы на разлегшегося на сосне Яромира. Он, худой и гибкий, удобно заложил руки под голову, одну ногу опустив в воду. Когда длинная осока защекотала его щеку, приоткрыл глаз, щурясь, и только ухмыльнулся.

— Всегда пожалуйста, раз тебе так удобно! — Повозмущайся мне еще, волчара, — фыркнула девочка, улыбаясь. Ей не верилось, что учебный год подходил к концу, и скоро она отправится домой, к родителям, которые обещали вернуться летом домой, и бабушке.

Та понемногу осваивала перстневик, поэтому общаться стало проще — Персею, который сейчас, кстати, улетел к Онисиму, больше не приходилось летать тысячи километры ради писем. Но все же писала та короткие фразы, порой путаясь в том, как отправить послание. Поэтому разговор о том, откуда у нее, Мирославы, вдруг оказалось два перстня — откладывался до лета. Заговори она об этом сейчас — и Серафима Николаевна мгновенно подняла бы панику из-за того, что на самом деле происходило с внучкой в школе.

Спасибо Владимиру, который помог не выйти этой информации дальше Подгорья. А то гляди, бабуля и вовсе могла бы забрать подопечную домой, не считая нужным объяснять внучке-подростку свои взрослые поступки! Поэтому надо было пока затаиться, спокойно доучиться в этом году и вернуться на каникулы. Да, решение было именно таким.

Рядом с Мирославой сел Никита, державший в руках еще и цветы Астры и Иванны, которые, громко хохоча, пытались не свалиться в реку, пока пробирались к друзьям. Ствол векового дерева, чей обхват доходил до трех метров, даже не прогнулся под весом пяти подростков. Каким образом ветру и буре вообще удалось свалить крепкую сосну — оставалось местной тайной.

— Что наденем на Соловьиный бал? — спросила Астра, примостившись на стволе и сложив ноги лотосом. Иванна забрала у Никиты цветы и травы, сложив их между собой и подругой. Они тут же принялись плести венки, ловко перебирая пальцами. — А надо во что-то наряжаться? — спросила Мирослава,