Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов

происхождение еще не может быть гарантией «революционной чистоты».

Со своих первых шагов «ленинское Политбюро» искало пути усиления партийного влияния на рабочие коллективы. В начале тридцатых годов, например, решением ЦК стали назначаться на шахты, заводы, транспорт парторги с большими полномочиями[18]. По существу, строительство промышленной базы социализма с самого начала носило в значительной степени принудительный характер. Многие (если не большинство) стройки осуществлялись руками заключенных, которых с конца 20‐х годов всегда было несколько миллионов. Например, после завершения строительства Беломорско‐Балтийского канала (естественно, силами ГУЛАГа) было решено освоить всю его зону. Политбюро ЦК ВКП(б) 15 августа 1933 года принимает специальное постановление, по которому ОПТУ организует заселение районов (ссылка новых контингентов несчастных), начинает разработку минерально‐рудных месторождений, осуществляет программу «буксиростроения и баржестроения». Необходимые материалы и средства для завоза «трудопоселенцев» выделяются[19]. Более чем на девяносто процентов работ выполнялось в районе канала сотнями тысяч тех, кто попал в жернова «диктатуры пролетариата», а в действительности террористической партийной олигархии.

Все наркомы, созидая объекты «социалистического общества», требуют у Менжинского, затем Ягоды, потом у Берии – людей, людей, людей. Каждая дорога, мост, шахта, канал, комбинат унесли тысячи безвестных уже людей. Их могилы безымянны, число жертв неизвестно. Сталин, как верховный жрец, особо следил за тем, чтобы в адской топке никогда не погасал огонь. Нарком тяжелой промышленности С. Орджоникидзе, разворачивая строительство Прибалхашского медного комбината, жалуется Сталину, что Ягода не дает должного количества «рабсилы». Сталин тут же удовлетворяет просьбу[20]. Так от имени диктатуры пролетариата российские якобинцы ведут свой эксперимент.

По воле кремлевских руководителей рабочий класс делится не только на тех, кто формально свободен, но и на миллионы других, одетых в лагерные бушлаты. Политбюро в августе 1937 года приняло решение о строительстве Байкало‐Амурской железнодорожной магистрали, а через год утверждает график‐очередность прокладки гигантской трассы. Большинство объектов в соответствии с этим документом должны быть завершены в 1942 году, а достройка ряда участков – в 1945‐м. И опять на НКВД возлагаются задачи составления проектных заданий, изысканий, производство работ и даже «заготовка» многих тысяч лошадей[21]. Так же силами НКВД строились Норильский горно‐металлургический комбинат, Днепрогэс, все крупнейшие гидроэлектростанции, множество шахт и заводов. «Гегемон» в огромной мере стал подневольным. Мы не всегда догадываемся, что у истоков этого явления стоял Ленин. Да, Ленин, широко прибегнувший к практике «военного коммунизма» как способу быстрого перехода к социалистической форме хозяйствования. Мы долго утверждали, что «военный коммунизм» был рожден Гражданской войной. Что это мера, форма, метод хозяйствования временные, что его можно было как просто ввести, так и легко ликвидировать, заменив нэпом. Это не так. «Военный коммунизм» был основой, сутью ленинской политики, и лишь его полный крах и несостоятельность заставили Ленина искать спасательные круги нэпа. Но так же верно и то, что «военный коммунизм» как детище Ленина полностью не умер и в последующие десятилетия. Важнейшие его элементы жили до конца восьмидесятых годов, да и сейчас кое‐кто не прочь вернуть его распределительно‐уравнительные компоненты.

Господство государства над обществом, а это всегда отстаивал Ленин, хотя и написал много об «отмирании государственной машины», предопределило живучесть «военного коммунизма». Вождь считал, что концентрация промышленности, финансов, безраздельная государственная монополия на производство, торговлю, цены приблизят социализм. Но это приближает лишь казарменную разновидность «военного коммунизма». И хотя, введя на некоторое время нэп, вроде бы похоронили «военный коммунизм», но Сталин к нему незаметно вернулся, используя ленинские идеи в своей трактовке: коллективизация сельского хозяйства, милитаризация промышленности, «гулагизация» народного хозяйства, внедрение в жизнь директивного метода управления как абсолютно социалистического.

Отцом «военного коммунизма» был Ленин, который перед лицом явлений революционной смуты увидел спасительный шанс в жестокой регламентации, насилии, глобальном распределении, контроле. Такой, по мысли Ленина, должна была в будущем стать и коммуна‐государство. Правда, он наделял эту коммуну, едва ли в то веря, чертами пролетарской сознательности.

В своей работе «Государство и революция» Ленин нарисовал картины грядущего, которые шокируют и сегодня.

«Чем демократичнее государство, состоящее из вооруженных рабочих, – писал автор, – тем быстрее начнет отмирать всякое государство.

Ибо когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных «хранителей традиций капитализма» – тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие – люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой»[22].

Я утомил читателя длинной цитатой, но она дает представление не только о роли пролетариата в «переходный период к коммунизму», которую ему уготовил Ленин, но и высвечивает важную грань «военного коммунизма». По существу, Сталин, возводя мрачные бастионы своей Системы, строго следовал ленинским рецептам и чертежам. И Ленин в одном прав: скоро мы такую методологию созидания грядущего рая стали считать естественной, она стала «привычкой». Поэтому утверждения, что «военный коммунизм» был кратковременным этапом советского строительства, по‐моему, неверны. После кратковременного проблеска нэповских мотивов на вооружение Системы были взяты те же ленинские методы «военного коммунизма», лишь модернизованные и приспособленные Сталиным к его «ленинской стратегии». И даже его, Сталина, чудовищные утверждения, что «чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы…»[23], являются логическим следствием «военно‐коммунистического мышления».

Ведь, если вспомнить, «военный коммунизм» вырос из стихии революции: расхищение помещичьей и заводской собственности, самозахват земель, мешочничество, отделение национальных окраин, бандитизм, спекуляция, милитаризация общества… Чтобы устоять перед лицом развязанной им стихии, Ленин решает упорядочить процесс и одновременно перейти к социалистическому способу производства и распределения. Это невозможно было сделать без неограниченного насилия. Но Ленин как раз и обещал его накануне революции. Отвечая 7 (20) июля 1917 года буржуазной газете «День», Ленин откровенно заявляет: «Историки пролетариата видят в якобинстве один из высших подъемов угнетенного класса в борьбе за освобождение»[24], тем самым подтверждая свое преклонение перед террором и революционным насилием.

Уже крах политики «комбедов» и продотрядов показал тупиковость, историческую бесперспективность «военного коммунизма», но Ленин и особенно Сталин сочли это естественной фазой революции. «Военный коммунизм» как форма диктатуры пролетариата в последующем был усовершенствован. Результатом явилось полное отчуждение производителей от продуктов своей деятельности. Проницательные умы давно заметили, что «военный коммунизм», а не только «капиталистическое окружение», предопределил милитаристское будущее России. В своих «Размышлениях о русской революции» еще в 1921 году П.Б.